«Историю одного города» Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина современники называли «пасквилем на историю государства Российского». Эта книга сохраняет актуальность и в наше время, являясь, по сути, не беспощадным приговором «русской действительности», а безжалостной хирургической операцией, вскрывающей и врачующей «язвы» общества.

Из серии: Список школьной литературы 10-11 класс

* * *

компанией ЛитРес .

ОПИСЬ ГРАДОНАЧАЛЬНИКАМ, В РАЗНОЕ ВРЕМЯ В ГОРОД ГЛУПОВ ОТ ВЫШНЕГО НАЧАЛЬСТВА ПОСТАВЛЕННЫМ (1731–1826)

1) Клементий, Амадей Мануйлович. Вывезен из Италии Бироном, герцогом Курляндским, за искусную стряпню макарон; потом, будучи внезапно произведен в надлежащий чин, прислан градоначальником. Прибыв в Глупов, не только не оставил занятия макаронами, но даже многих усильно к тому принуждал, чем себя и воспрославил. За измену бит в 1734 году кнутом и, по вырвании ноздрей, сослан в Березов.

2) Ферапонтов, Фотий Петрович, бригадир. Бывый брадобрей оного же герцога Курляндского. Многократно делал походы против недоимщиков и столь был охоч до зрелищ, что никому без себя сечь не доверял. В 1738 году, быв в лесу, растерзан собаками.

3) Великанов, Иван Матвеевич. Обложил в свою пользу жителей данью по три копейки с души, предварительно утопив в реке экономии директора. Перебил в кровь многих капитан-исправников. В 1740 году, в царствование кроткия Елисавет, был уличен в любовной связи с Авдотьей Лопухиной, бит кнутом и, по урезании языка, сослан в заточение в чердынский острог.

4) Урус-Кугуш-Кильдибаев, Маныл Самылович, капитан-поручик из лейб-кампанцев. Отличался безумной отвагой и даже брал однажды приступом город Глупов. По доведении о сем до сведения, похвалы не получил и в 1745 году уволен с распубликованием.

5) Ламврокакис, беглый грек, без имени и отчества и даже без чина, пойманный графом Кирилою Разумовским в Нежине, на базаре. Торговал греческим мылом, губкою и орехами; сверх того, был сторонником классического образования. В 1756 году был найден в постели, заеденный клопами.

6) Баклан, Иван Матвеевич, бригадир. Был роста трех аршин и трех вершков и кичился тем, что происходит по прямой линии от Ивана Великого (известная в Москве колокольня). Переломлен пополам во время бури, свирепствовавшей в 1761 году.

7) Пфейфер, Богдан Богданович, гвардии сержант, голштинский выходец. Ничего не свершив, сменен в 1762 году за невежество.

8) Брудастый, Дементий Варламович. Назначен был впопыхах и имел в голове некоторое особливое устройство, за что и прозван был «Органчиком». Это не мешало ему, впрочем, привести в порядок недоимки, запущенные его предместником. Во время сего правления произошло пагубное безначалие, продолжавшееся семь дней, как о том будет повествуемо ниже.

9) Двоекуров, Семен Константинович, штатский советник и кавалер. Вымостил Большую и Дворянскую улицы, завел пивоварение и медоварение, ввел в употребление горчицу и лавровый лист, собрал недоимки, покровительствовал наукам и ходатайствовал о заведении в Глупове академии. Написал сочинение: «Жизнеописания замечательнейших обезьян». Будучи крепкого телосложения, имел после-довательно восемь амант. Супруга его, Лукерья Терентьевна, тоже была весьма снисходительна и тем много способствовала блеску сего правления. Умер в 1770 году своею смертью.

10) Маркиз де Санглот, Антон Протасьевич, французский выходец и друг Дидерота. Отличался легкомыслием и любил петь непристойные песни. Летал по воздуху в городском саду и чуть было не улетел совсем, как зацепился фалдами за шпиц, и оттуда с превеликим трудом снят. За эту затею уволен в 1772 году, а в следующем же году, не уныв духом, давал представления у Излера на минеральных водах.

11) Фердыщенко, Петр Петрович, бригадир. Бывший денщик князя Потемкина. При не весьма обширном уме был косноязычен. Недоимки запустил; любил есть буженину и гуся с капустой. Во время его градоначальствования город подвергся голоду и пожару. Умер в 1779 году от объедения.

12) Бородавкин, Василиск Семенович. Градоначальничество сие было самое продолжительное и самое блестящее. Предводительствовал в кампании против недоимщиков, причем спалил тридцать три деревни и с помощью сих мер взыскал недоимок два рубля с полтиною. Ввел в употребление игру ламуш и прованское масло; замостил базарную площадь и засадил березками улицу, ведущую к присутственным местам; вновь ходатайствовал о заведении в Глупове академии, но, получив отказ, построил съезжий дом. Умер в 1798 году на экзекуции, напутствуемый капитан-исправником.

13) Негодяев, Онуфрий Иванович, бывый гатчинский истопник. Размостил вымощенные предместниками его улицы и из добытого камня настроил монументов. Сменен в 1802 году за несогласие с Новосильцевым, Чарторыйским и Строгановым (знаменитый в свое время триумвират) насчет конституции, в чем его и оправдали последствия.

14) Микаладзе, князь, Ксаверий Георгиевич, черкашенин, потомок сладострастной княгини Тамары. Имел обольстительную наружность и был столь охоч до женского пола, что увеличил глуповское народонаселение почти вдвое. Оставил полезное по сему предмету руководство. Умер в 1814 году от истощения сил.

15) Беневоленский, Феофилакт Иринархович, статский советник, товарищ Сперанского по семинарии. Был мудр и оказывал склонность к законодательству. Предсказал гласные суды и земство. Имел любовную связь с купчихою Распоповою, у которой по субботам едал пироги с начинкой. В свободное от занятий время сочинял для городских попов проповеди и переводил с латинского сочинения Фомы Кемпийского. Вновь ввел в употребление, яко полезные, горчицу, лавровый лист и прованское масло. Первый обложил данью откуп, от коего и получал три тысячи рублей в год. В 1811 году за потворство Бонапарту был призван к ответу и сослан в заточение.

16) Прыщ, майор, Иван Пантелеич. Оказался с фаршированной головой, в чем и уличен местным предводителем дворянства.

17) Иванов, статский советник, Никодим Осипович. Был столь малого роста, что не мог вмещать пространных законов. Умер в 1819 году от натуги, усиливаясь постичь некоторый сенатский указ.

18) Дю-Шарио, виконт, Ангел Дорофеевич, французский выходец. Любил рядиться в женское платье и лакомился лягушками. По рассмотрении, оказался девицею. Выслан в 1821 году за границу.

19) Грустилов, Эраст Андреевич, статский советник. Друг Карамзина. Отличался нежностью и чувствительностью сердца, любил пить чай в городской роще и не мог без слез видеть, как токуют тетерева. Оставил после себя несколько сочинений идиллического содержания и умер от меланхолии в 1825 году. Дань с откупа возвысил до пяти тысяч рублей в год.

20) Угрюм-Бурчеев, бывый прохвост. Разрушил старый город и построил другой на новом месте.

21) Перехват-Залихватский, Архистратиг Стратилатович, майор. О сем умолчу. Въехал в Глупов на белом коне, сжег гимназию и упразднил науки.

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги История одного города (М. Е. Салтыков-Щедрин, 1869) предоставлен нашим книжным партнёром -

1. Значение произведения в истории литературы.
2. Роль пародии в «Истории одного города».
3. Градоначальники города и их изображение.
4. Мастерство Салтыкова-Щедрина.

Так начнем повесть сию...
М. Е. Салтыков-Щедрин

На вопросы, связанные с написанием «Истории одного города», М. Е. Салтыков-Щедрин отвечал, что книга эта посвящена современности. Он никогда не предполагал даже, что текст его произведения станет интересен для потомков, однако и современный читатель найдет в «Истории...» что-то, что покажется ему интересным и актуальным. Большое значение в тексте имеет пародия. На ней основана вся сюжетная линия, она присутствует в большинстве описаний. Однако помимо иронии и насмешки, пародия необходима для создания особого пространства — полусказочного, полуреалистичного.

«Не хочу я, подобно Костомарову, серым волком рыскать по земли, ни, подобно Соловьеву, шизым орлом ширять под облакы, ни, подобно Пыпину, растекаться мыслью по древу, но хочу ущекотать прелюбезных мне глуповцев, показав миру их славные дела и преподобный тот корень, от которого знаменитое сие древо произошло и ветвями своими всю землю покрыло». Так начинается произведение, и в этом отрывке читатель без труда отгадает вступление к «Слову о Полку Игореве». Несмотря на то что Щедрин несколько поменял смысловой и ритмический рисунок текста, отрывок тем не менее выполняет свою функцию — настраивает на определенный, возвышенно-былинный лад. Пародия на известное произведение придает тексту некую псевдодостоверность, почти фельетонную трактовку истории, серьезность и драматизм момента приглашения чужого правителя: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами» — становится несерьезностью и нелепостью. Ибо мир города Глупова — мир зазеркалья, где действуют законы «от противного». Не хотят князья идти править глуповцами, да и тот, который захотел, ставит над ними своего же, глуповского «вора-новатора». Дальнейшие главы представляют читателю летопись, описывающую жизнь глуповцев в разные периоды истории при разных правителях (опять же летопись — прием, необходимый для создания большего правдоподобия, жизненности произведения). Глава же «Опись градоначальников» представляет целую вереницу уродливых, гротескных, нелепых персонажей, по той или иной причине исполняющих роль градоправителей. И вроде бы имеют они нормальные имена, фамилии и отчества, выглядят как люди и имеют довольно обычные слабости и недостатки, но при этом в каждом из образов содержится нечто совершенно фантастическое, потустороннее, оттого еще более страшное. Однако каков народ, таков и царь. Ведущие свой род от древних головотяпов, неспособные самостоятельно избрать себе правителя из числа своих же соплеменников, глуповцы по природе чрезвычайно «начальстволюбивы». Они чувствуют себя бессильными сиротами, оставшимися без какой бы то ни было опеки, потому самодурства Органчика принимаются как «спасительная строгость». Вся нелепость ситуации кроется в слепом послушании человеку, у которого в голову вмонтирован органчик, проигрывающий две фразы: «не потерплю» и «разорю». Обычны для Глупова такие правители, как Иван Пантелеич Прыщ, голова которого наполнена фаршем, француз Дю-Марио, «при ближайшем рассмотрении оказавшийся девицей». Но кульминацией абсурдного перечисления становится Угрюм-Бурчеев, «прохвоет, задумавший обхватить всю вселенную». Его одолевают безумные идеи по установлению единых уравнивающих порядков как в городе, так и в дикой природе. Для того чтобы Глупов соответствовал его измышлениям, горожанам приходится буквально уничтожить его, безропотно подчиняясь приказам властителя-самодура. Его бредовые идеи и слаженные действия приводят к смерти и глуповцев, и градоначальника, что означает несостоятельность, бессмысленность его идей перед законами живой природы.

Необходимо сказать также о таких занимательных персонажах, как Иван Матвеевич Баклан — ростом трех аршин и трех вершков, происходящий по прямой линии от самой высокой в Москве колокольни Ивана Великого и гибнущий от преломления во время разразившейся бури; Никодим Осипович Иванов, который «был столь малого роста, что не мог вмещать пространных законов, умер от натуги, усиливаясь постичь сенатский указ» и многие другие.

Использование сатиры и фантастики при создании образов градоправителей совершенно неслучайно — оно было продиктовано особенностями творческого задания. Описываемые персонажи не должны были быть совершенно гротескными — при всей их нелепости и фантастичности, они должны были связываться в сознании читателя с (ходом реальной истории, то есть должны быть узнаваемы. Так, вспоминая о характеристиках Никодима Осиповича Иванова, настолько малого, что его разум был неспособен вмещать несколько законов сразу, читатель должен понимать, что нелепые характеристики взяты автором из реальной истории.

Дело в том, что с середины XVII века по 1825 год было издано бесчисленное количество законов, составивших порядка сорока пяти томов. Такое же количество томов с законами вышло в свет при Николае I и Александре II. особенностью определения этих законов являлась невероятная пространность и запутанность формулировки. Потому и обычному человеку было немудрено «лопнуть от натуги», пытаясь вместить в себя несколько законов одновременно.

Вообще исследователи находят в некоторых фигурах реальных исторических деятелей. Так, например, в образе Негодяева есть нечто от Павла I, в фигурах Микаладзе и Грустилова — от Александра I, в Перехват-Залихватском — от Николая I.

Глуповская история, по сути своей, является противоисторией. Это смешная, гротесковая оппозиция реально существующему миру, высмеивающая через текст летописи саму историю. Но и здесь не изменило автору тонкое чувство меры. Пародия позволяет, исказив реальность, разглядеть в ней нечто смешное, несерьезное. Но Щедрин не забывает о том, что объектом его пародии и насмешки является самое серьезное понятие — понятие исторического хода государства. «История одного города» была несколько раз экранизирована, ставились спектакли, — эти действия проходили с чрезвычайным успехом. Но попытки перевести произведение на иностранные языки была неудачной — чужая речь не способна передать в полной мере оттенки смысла и юмора, вложенные в ткань текста трудолюбивой рукой автора.

На языке — «государство», а в мыслях —
пирог с казенной начинкой.
М. Салтыков-Щедрин

В ряду сатирических произведений Салтыкова-Щедрина «Истории одного города» принадлежит особое место. По поводу этого блестящего произведения И. С. Тургенев говорил: «История одного города» свидетельствует о том, что Щедрин «знает свою родную страну лучше кого бы то ни было». И это действительно так. Невозможно понять историю России, не зная творчества Щедрина.

Роман построен по давней традиции написания книг об историческом прошлом: каждый период в жизни страны в исторической литературе обычно связан с именем очередного монарха и его царствованием. Вслед за блестящим сатирическим изложением «корени происхождения глуповцев» идет «опись градоначальников», каждый из которых вершил свою «историю». Затем писатель знакомит нас с «биографиями только замечательнейших» отцов города.

За «историческое время» существования города Глупова (описанный в летописи период охватывает 1731 — 1826 годы) в нем сменилось двадцать два градоначальника. Многие их свойства, отмеченные писателем, роднят их с реальными административными деятелями времен Бирона, Разумовского, Потёмкина, Сперанского. Более того, в их чертах есть много сходства с представителями правящей царской династии Романовых. Однако образы глуповских правителей все же остаются обобщенными, собирательными, обозначающими самовластных правителей на службе самодержавия. Все фигуры градоначальников, в разное время поставленных править городом Глуповым, очень колоритны.

Прыщ, майор, «въехав в Глупов на белом коне, сжег гимназию и упразднил науки». Страстью градоначальника Боневоленского было законотворчество. Его главное сочинение — «Устав о добропорядочном пирогов печении». В черепную коробку Брудастого был вмонтирован несложный механизм, способный выкрикивать два слова: «не потерплю» и «разорю». Столь примитивное устройство не помешало Брудастому, прозванному Органчиком, исправно выполнять обязанности градоначальника. Выяснилось же, что правит городом человек, у которого вместо головы пустой сосуд, совершенно случайно. Фигурой Брудастого Салтыков-Щедрин показывает: чтобы править городом Глуповым, вовсе не обязательно иметь голову. Мало того, она и не нужна, ибо может помешать исполнению функций градоначальника. А среди них главных всего две. Первая — насилие, физическая расправа над простым людом (в самом начале своего правления он «пересек уйму ямщиков»). Вторая — выколачивание недоимок. По своей чиновничьей карьере Салтыков-Щедрин хорошо знал административные порядки в царской России.

Сущность градоначальничества не зависит от индивидуальных свойств и черт характера того, кто посажен править городом. Ведь с кем бы из градоначальников мы ни столкнулись, каждый из них лишь очередной вариант Брудастого. Однообразие градоначальников не случайно. В трактате одного из правителей Глупова, Бородавкина, указано: «Необходимо дабы между градоначальниками царствовало единомыслие... Единомыслие градоначальническое неминуемо повлечет за собой единомыслие всеобщее». В другом трактате подчеркнуто, что главным во внешности градоначальника является мундир. А кто в мундире — неважно! Материал с сайта

Много правителей перевидал на своем веку Глупов, но наиболее зловещей фигурой среди них оказался Угрюм-Бурчеев, последний из описанных в летописи. Он превзошел всех предшественников своим безграничным идиотизмом и неиссякаемой энергией по претворению в жизнь своих идеалов. А идеалы Угрюм-Бурчеева можно назвать казарменными. Сам он, служа ранее в полку, выполнял функции туалетного уборщика и армейского палача. Приход подобных людей к гражданской власти Салтыков-Щедрин считает наиболее опасным. Античеловечность, бездушие Угрюм-Бурчеева поистине безграничны. Любое проявление жизни он готов смести с лица земли. Да в конце концов он и делает это не в мечтах, а на практике, приказав полностью разрушить старый Глупов, не оставив от него камня на камне, и построить новый — идеальную казарму. Мечта начальства о внедрении единомыслия нашла в замыслах Угрюм-Бурчеева свое полное и логическое завершение.

Салтыков-Щедрин обличает в «Истории одного города» монархический строй России. Однако сатира его направлена и на французский бонапартизм, и на милитаристический режим Бисмарка в Германии. В образе Угрюм-Бурчеева и его замыслах писатель гениально предвидел тоталитарные режимы XX века. Вот почему «История одного города» никогда не устареет.

Не нашли то, что искали? Воспользуйтесь поиском

На этой странице материал по темам:

• все градоначальники города глупова
• характер гранадачальника город глупова
• образы градоначальников в истории одного города
• сатирические изображение градоначальников глупова
• летопись города Глупова

Летописьный список градоначальников (по роману М.Е. Салтыкова-Щедрина «История одного города»)

«История одного города» М.Е. Салтыкова-Щедрина явилась новаторским произведением не только по форме, но и по содержанию. Опираясь на исторические труды Карамзина, Пыпина и других историков, писатель выводит галерею правителей Глупова, воссоздаёт в их облике историю российского самодержавия с 1731 по 1826 год. При этом Салтыков-Щедрин не даёт точных датировок. Писателю важно было создать образ времени, раскрыть суть той или иной эпохи. Пародируя исторические теории и документы, автор повествует о зарождении государственности головотяпов, добровольно отказавшихся от свободы, «протакавших её».

Жители Глупова сознательно закабалили себя, переложив ответственность за свою судьбу на князя. Перед читателем чередой проходят градоначальники. Их образы даны по принципу градации: вначале летописец показывает, что они не лишены человеческих черт (Клементий, занимающийся макаронами, беглый грек Ламврокакис, бригадир Баклан, «происходивший по прямой линии от колокольни Ивана Великого, Пфейфер, ничего не совершивший за время своего правления). Но каждый следующий градоначальник теряет свою человеческую сущность. Одни из них превращаются в неодушевлённый механизм. Так произошло с Брудастым, внутри которого находился органчик, и майором Прыщом с фаршированной головой. Другие становятся страшнее механизма в своём стремлении искоренить всё живое. Таков в романе Угрюм-Бурчеев, бывший прохвост, разрушивший город.

В описи, предшествующей основному повествованию, летописец приводит полный список градоначальников Глупова, давая каждому из них яркую характеристику. При этом летописец отмечает, что претензии на власть каждого последующего градоначальника становятся неоправданны. Достаточно вспомнить череду правительниц Глупова. Ираидка Палеологова посягала на власть в связи с тем, что её муж когда-то был градоначальником. За ней следует Клемантинка де-Бурбон, которая ссылается на то, что её кавалер был когда-то правителем. Её смещает Амалия Карловна Штокфиш, бывшая помпадурша губернатора. Заканчивают эпоху смуты самозванки: Матрёнка-ноздря и Дунька-толстопятая. В подобной иносказательной форме Салтыков-Щедрин изобразил эпоху дворцовых переворотов XVIII века с участием Елизаветы Петровны, Екатерины и т.д.

Наиболее ярким образам градоначальников отводятся целые главы. Первая глава называется «Органчик». Она посвящена правлению Дементия Варламовича Брудастого. Этот градоначальник оказался жестоким обманщиком. Жители Глупова возлагали немалые надежды на него в процветании науки, торговли, искусств. Но с первого своего появления Брудастый предстал «молчаливым» и «угрюмым». Он немедленно стал «ловить и сечь» обывателей для поддержания своей власти. При этом он каждый раз произносил одно и то же: «Не потерплю! Запорю!». Таким образом подчёркивается механичность, автоматизм этого правителя. Он занят лишь написанием указов, позволяющих пороть обывателей. Свою волю он насаждает бессмысленным насилием. Неудивительно, что по городу распространились слухи о том, что это не человек, а механизм, кукла, которую сделал мастер Байбаков. Гротескно летописец изображает поломку органчика, который не устаёт произносить: «П… п... лю!». Безначалие в городе привело к смуте. Кульминацией главы является встреча двух органчиков. Оба являются самозванцами. Народ в конце «безмолвствует». Финал главы открыт. Он знаменует собой череду грядущих, ещё более жестоких правлений.

Не менее ярким представителем власти в Глупове явился бригадир Петр Петрович Фердыщенко, бывший деньщик князя Потёмкина. Ему посвящена глава «Голодный город». По своей простоте целых десять лет он ни во что не вмешивался. Но внезапно стал активным деятелем. Своей жестокостью он утолял алчность и любострастие. Пожары и голод свирепствовали в городе при этом градоначальнике. Власть развратила Фердыщенко, потому что он никогда не обладал моральными качествами, которые помогли бы ему противостоять этому. Подобно князю Потёмкину он совершает путешествие по своей вотчине. Она представляет собой выгон для скота со множеством навозных куч. Каждый раз его торжественно встречает толпа, состоящая из четырёх человек с тазами и бубнами. Единственное, что интересует Фердыщенко в этом путешествии, - это обеды, которые по случаю приезда устраивает «благодарный народ». Недаром на одном из обедов он умирает от обжорства.

Не менее колоритна фигура Василиска Бородавкина. Он показан в главе «Войны за просвещение». Он поставил себе цель изучить деяния предшественников. Этот градоначальник посчитал совершенно необходимым насаждение цивилизации в Глупове с помощью лаврового листа и горчицы. Тем самым он чуть было не уморил голодом всех жителей. Ради достижения своей бессмысленной цели он отправляется в поход на глуповцев. Так он хотел усмирить крестьян, не желавших повиноваться ему. Ради возникновения цивилизации Бородавкин создал вооружённый отряд из оловянных солдатиков и идет походом на Стрелецкую слободу. Идея его настолько жестока и бессмысленна, что даже оловянные солдатики наливаются кровью при виде разграбленных изб, растоптанных полей.

Поистине самым трагичным для Глупова стало правление Угрюм-Бурчеева – существа, лишь внешне похожего на человека (глава «Подтверждение покаяния, заключение»). Только ему летописец дает портретную характеристику, остальные градоначальники безлики. Особо автор обращает внимание на его «деревянное лицо», никогда не освящённое улыбкой. В прошлом это прохвост – уборщик нечистот. В своё время ради начальника он отрубил себе палец. Он постоянно давал себе команды, спал на голой земле. Во всех действиях этого градоначальника угадывалась страсть к уравниванию. В нём настолько глубоко коренилось желание повсеместно уничтожить жизнь, что он целиком разрушил старый город. Самое страшное, что он заставил глуповцев разрушать свои избы. Даже течение реки он хотел подчинить своей воле. Река здесь символизирует неистребимость жизни, которую ненавидит Угрюм-Бурчеев. Всеми средствами он пытается запрудить реку. Но «мрачному идиоту» не удалось добиться своей безумной цели. Жизнь нельзя остановить, она сильнее власти и разрушения. Река смыла преграду. Это означало победу жизни над произволом. В финале романа появляется символическая сила – «оно». Таинственное «оно» уносит Угрюм-Бурчеева и заставляет народ хотя бы на мгновение устыдиться своим жалким существованием. Скорее всего, «оно» олицетворяет стихийный крестьянский бунт, который будет иметь трагические последствия.

Таким образом, история города Глупова – это череда непрекращающегося бессмысленного насилия, единственного средства управления у ничтожных, бесчеловечных правителей.

Дементий Варламович Брудастый является восьмым по счету градоначальником, поставленным править злосчастным городом Глуповым. В «Описи градоначальников» дается его краткая, но емкая характеристика: «Назначен был впопыхах и имел в голове некоторое особливое устройство… Это не мешало ему, впрочем, привести в порядок недоимки, запущенные его предместником».
В этих саркастических словах заключен и смысл деятельности сего «великого мужа», и отношение в этой деятельности автора.
Молчаливый и угрюмый Брудастый знал лишь одно слово - «Не потреплю!» Его правление началось с того, что он «пересек уйму ямщиков». Да и впоследствии Брудастый создавал видимость самой бурной деятельности – сутками он, запершись у себя в кабинете, что-то «скреб пером». Последствия этого бумагомарания наводили ужас на все население Глупова: «Хватают и ловят, секут и порют, описывают и продают...»
В этих шести глаголах заключалась суть деятельности Брудастого, не отличавшейся, впрочем, от деятельности других градоначальников. Насилие, жестокость, глупость, косность, преклонение перед чинами и презрение к народу – вот черты правления всех глуповских градоначальников, и Брудастого, в частности.
Образ этого персонажа символичен. Вспомним, что его прозвали «Органчиком» за то, что вместо головы он имел некое механическое устройство. Голову Брудастого необходимо было наполнять искусственным содержимым, иначе она являлась просто оболочкой, лишенной мозгов: «…градоначальниково тело, облеченное в вицмундир, сидело за письменным столом, а перед ним, на кипе недоимочных реестров, лежала, в виде щегольского пресс-папье, совершенно пустая градоначальникова голова...»
Таким образом, с помощью емкого образа Щедрин показывает, что правители - всего лишь марионетки, которыми руководят злые инстинкты, глупость, косность, предрассудки. Но и без таких руководителей не может жить русский народ. Пока Брудастый лежал без головы – в ожидании очередного органчика, в городе наступили анархия и разруха. Однако вскоре глуповцы - «в награду» за все страдания - получили сразу двух правителей – с «железными бащками». Такой финал правления Брудастого в очередной раз подчеркивает мысль автора о том, что все правители Глупова одинаковы – одинаково ничтожны, безлики, ужасны.