Произведения максима горького для детей читать. Произведения Горького: полный список

Максим Горький

(Пешков Алексей Максимович)

Рассказы и сказки

Превосходная должность – быть на земле человеком

1868–1936

В тифлисской газете «Кавказ» 12 сентября 1892 года появился рассказ «Макар Чудра». Имя его автора, М. Горького, ранее читателю не встречалось. И немудрено: появился новый писатель, очень скоро заставивший заговорить о себе всю читающую Россию. И не только Россию.

Необычным был уже псевдоним, избранный начинающим писателем совсем не случайно. О том, как были прожиты им годы, предшествовавшие появлению его первого произведения, он расскажет позже в замечательной автобиографической трилогии «Детство», «В людях», «Мои университеты». Судьба была на редкость неблагосклонна к ее герою: раннее сиротство, жизнь в доме обладавшего суровым нравом деда, скоро вытолкнувшего внука «в люди», непосильно тяжкая работа, позволяющая жить лишь впроголодь, непрестанные странствия по Руси в поисках хлеба насущного, но еще – воздействие далеко не сразу осознанного желания увидеть мир, встретиться с новыми людьми. И вот что поразительно: рассказывая о «свинцовых мерзостях» жизни, писатель особенно внимателен к тому светлому и радостному, с чем доводилось встречаться.

О себе, делавшем первые шаги в жизни, он скажет так: «Во мне жило двое: один, узнав слишком много мерзости и грязи, несколько оробел от этого и, подавленный знанием буднично страшного, начинал относиться к жизни, к людям недоверчиво, подозрительно, с бессильною жалостью ко всем, а также к себе самому. <…> Другой, крещенный святым духом честных и мудрых книг… напряженно оборонялся, сцепив зубы, сжав кулаки, всегда готовый на всякий спор и бой». Примечательно это обращение юного героя трилогии к книгам – в них находит он опору силе сопротивления, что растет в нем. А еще – в сердечных, добрых, интересных людях, с которыми так часто сводила его судьба. И как горько было оттого, что нередко жизнь слишком жестоко обходилась с ними.

Рассказом «Макар Чудра» в литературу входил писатель, которому было что рассказать людям. И удивительно, что он, кого жизнь трепала поистине нещадно, начал на столь высокой романтической ноте – историей любви, оказывающейся гибельной для влюбленных. Разворачивается же эта история – а лучше сказать, легенда – почти на сказочно прекрасном фоне: степная ширь, говор морской волны, плывущая по степи музыка – от нее «кровь загоралась в жилах…». Здесь живут красивые, сильные люди, которые превыше всего ценят волю, презирая тех, кто живет, сбившись в кучу, в душных городах.

В центре горьковского рассказа оказывается старый чабан Макар Чудра, убеждающий своего собеседника в том, что лучшая для человека доля – быть бродягой на земле: «Ходи и смотри, насмотрелся, ляг и умирай – вот и все!» Согласиться с этим невозможно, но и возражать тому, кто видит в человеке лишь раба («как только родился, всю жизнь раб, и все тут!»), трудно. Трудно потому, что и в самом деле жизнь людей, о которых с таким презрением говорит Макар Чудра, лишена смысла, их труд не одухотворен высокой целью: они не способны видеть, ощущать красоту жизни, природы.

Так открывается существенный в творчестве Горького мотив – убежденность в том, что жизнь прекрасна, соединяется у него с осознанием рабской приниженности человека, чаще всего об этом и не подозревающего. Старый чабан Макар Чудра по-своему прав, да только это правда человека, отвергнувшего жизнь, которой живет большинство людей, и труд, а без него, уверен автор рассказа, человеческое существование вовсе теряет смысл. Примирить две эти правды писатель не может, да и не хочет – он предпочитает логике поэзию. Легенда о красавице Радде и удалом Лойке Зобаре позволяет не только поразиться силе страсти, неведомой «сбившимся в кучу» людям, но также ощутить, какой трагедией может обернуться абсолютная неспособность человека покоряться кому бы то ни было. Даже в любви! Кто возьмется осудить их? Да только нет и им счастья на земле: больше всего любит гордая Радда волю, и любовь эта оборачивается для нее гибелью.

Но недаром вспомнил старый солдат Данило имя Кошута, героя венгерской революции 1848 года, с которым он воевал вместе, – многозначительный эпизод в жизни одного из представителей кочевого цыганского племени. А ведь Данило – отец гордой Радды, не от него ли перенявшей свое свободолюбие.

Рабьей приниженности автор «Макара Чудры» не приемлет, но и следовать советам героя рассказа не хочет: воля, которую так высоко ценит старый цыган, на поверку оказывается иллюзорной и ведет человека к обособленности от других. И все же люди именно этой породы – вольные, гордые, бездомные – оказываются в центре внимания молодого писателя, который ищет – и не находит! – подлинных героев среди, так сказать, нормальных, обычных людей. А без героев – жизнь утомительно тосклива, подобна стоячему болоту. И он внимательно всматривается в тех, кто «выламывается» из обычной жизни, теряет внутреннее равновесие: в них, в их облике и поведении отчетливо ощутимо всеобщее неблагополучие, разломы и трещины, все чаще обнаруживающиеся в самой действительности.

Прошагав сотни километров по Руси, Горький, как, может быть, никто другой, знал жизнь социальных низов, хранил в своей памяти неисчислимое количество эпизодов, событий, людских судеб. Ему нужно было обо всем этом поведать читателю. Но бытописателем, дотошно воспроизводящим детали, подробности жизни, он не стал. А когда брался за это, из-под его пера выходила, например, «Ярмарка в Голтве», поражающая ослепительной яркостью красок, удивительно сочной выразительностью словесного рисунка, умением воспроизвести поистине игровую обстановку, весело царящую на этом торжище. Здесь не просто продают и покупают – здесь у каждого персонажа своя роль, которую он играет с видимым удовольствием, обильно уснащая речь не руганью, а мягким юмором, щедро украшающим речь. Смешение русского и украинского говоров не мешает ни тем, кто яростно торгуется на ярмарке, ни читателю.

Льется пестрый, красочный поток, каждый из персонажей: остробородый ярославец с его нехитрым галантерейным товаром, цыган, ловко сбывающий растерянному наивному селянину беззубую коняку, бойкие «жінки», торгующие «каким-то розовым питьем, вишнями и таранью», – на миг появившись на страницах рассказа, исчезают, оставляя ощущение радостного действа, что кипит-бушует на высоком берегу Пела. А вокруг «хутора, в рамках из тополей и верб, – всюду, куда ни взглянешь… густо засеяна людьми благодатная земля Украины!».

Но ограничиваться такой живописью словом Горький не хотел. Писатель верил в высокое предназначение человека и именно ради этого брался за перо. Понятно, почему это стремление так часто вело его к тому, что изображению жизни, ежедневно открывающейся взору читателя, писатель нередко предпочитал ту, которая порождалась его воображением. Он выводил на страницах своих первых книг людей ярких, способных на поступки смелые и даже героические. Таков его Челкаш в одноименном рассказе – босяк, «заядлый пьяница и ловкий смелый вор». Одна из его «операций» и послужила сюжетной основой рассказа. Но вот что любопытно: писатель откровенно любуется своим героем – его сходством «с степным ястребом», ловкостью, силой, даже его любовью к морю, способностью никогда не пресыщаться «созерцанием этой темной широты, бескрайной, свободной и мощной». Стихия бушует в душе человека, способного быть и жестоким, и безрассудно щедрым, насмешливо улыбаться и смеяться «дробным едким смехом, зло оскаливая зубы».

«А жаден ты!.. Нехорошо… Впрочем, что же?.. Крестьянин…» – говорит Челкаш молодому крестьянскому парню Гавриле, ради денег отправившемуся вместе с ним на крайне рискованное «дело». Воспоминания о когда-то тоже испытанных им «радостях крестьянской жизни, в которых сам давно разочаровался», поднимаются при встрече с Гаврилой в душе «вора, гуляки, оторванного от всего родного». Противопоставляются два эти персонажа резко: Гаврила, способный ради денег целовать сапоги удачливого вора, и Челкаш, знающий, что он «никогда не будет таким жадным, низким, не помнящим себя». Широта души его обнаруживается с особой силой, когда он отдает Гавриле, который едва не убил его, почти все деньги, вырученные за украденное во время ночного «подвига».

И рассуждать тут, казалось бы, не о чем: Челкаш, бросивший Гавриле деньги, «почувствовал себя почти героем», а тот в ответ издавал «радостные вопли», лицо его искажалось «восторгом жадности». Оценки весьма выразительные, но вполне ли они справедливы? Безусловно, по воле автора симпатии читателя отдаются Челкашу. Ну а Гаврила с его добродушной наивностью, с его мечтой о собственном хозяйстве, о доме и семье, о том, чтобы стать «совсем свободным, сам по себе», «прилепленный навсегда к земле п́отом многих поколений» – он-то чем заслужил немилость читателя? Жадностью, способной помрачить его разум? Так ведь она пробуждается в нем, когда он видит пачку денег, «вырученных» в одну ночь и предназначенных для того, чтобы пустить их «на ветер». Это стон души человека, который очень хотел заработать честным путем – ходил косить на Кубань: «Косили версту – выкосили грош. Плохи дела-то!»

Великий русский писатель Максим Горький (Пешков Алексей Максимович) родился 16 марта 1868 года в Нижнем Новгороде - скончался 18 июня 1936 года в Горках. В раннем возрасте "пошел в люди", по его собственному выражению. Жил трудно, ночевал в трущобах среди всякого сброда, странствовал, перебивался случайным куском хлеба. Прошел огромные территории, побывал на Дону, в Украине, в Поволжье, в Южной Бессарабии, на Кавказе и в Крыму.

Начало

Активно занимался общественно-политической деятельностью, за что не раз подвергался аресту. В 1906-м уехал за границу, где стал успешно писать свои произведения. К 1910 году Горький приобрел известность, его творчество вызывало огромный интерес. Ранее, в 1904 году стали выходить критические статьи, а затем и книги "О Горьком". Произведения Горького заинтересовали политиков и общественных деятелей. Некоторые из них считали, что писатель слишком вольно трактует события, происходящие в стране. Все то, что писал Максим Горький, произведения для театра или публицистические очерки, короткие рассказы или многостраничные повести, вызывало резонанс и нередко сопровождалось антиправительственными выступлениями. В годы 1-й мировой войны писатель занял откровенно антимилитаристскую позицию. года встретил восторженно, а свою квартиру в Петрограде превратил в явку для политических деятелей. Нередко Максим Горький, произведения которого становились все более злободневными, выступал с рецензиями на собственное творчество, дабы избежать неправильного толкования.

Заграница

В 1921 году писатель отправляется за границу для прохождения курса лечения. В течение трех лет Максим Горький жил в Хельсинки, Праге и Берлине, затем переехал в Италию и поселился в городе Сорренто. Там он занялся публикациями своих воспоминаний о Ленине. В 1925-м написал роман "Дело Артамоновых". Все произведения Горького того времени были политизированы.

Возвращение в Россию

Год 1928 стал для Горького переломным. По приглашению Сталина он возвращается в Россию и на протяжении месяца переезжает из города в город, встречается с людьми, знакомится с достижениями в промышленности, наблюдает, как развивается социалистическое строительство. Затем Максим Горький уезжает в Италию. Однако в следующем (1929) году писатель вновь приезжает в Россию и на этот раз посещает Соловецкие лагеря особого назначения. Отзывы при этом оставляет самые положительные. Об этой поездке Горького упомянул Александр Солженицын в своем романе

Окончательное возвращение писателя в Советский Союз произошло в октябре 1932 года. С этого времени Горький проживает в бывшем на Спиридоновке, на даче в Горках, а на отдых ездит в Крым.

Первый съезд писателей

Спустя некоторое время литератор получает политический заказ от Сталина, который поручает ему подготовку 1-го съезда советских писателей. В свете этого поручения Максим Горький создает несколько новых газет и журналов, выпускает книжные серии на тему истории советских заводов и фабрик, гражданской войны и некоторых других событий советского времени. Тогда же им были написаны пьесы: "Егор Булычев и другие", "Достигаев и другие". Некоторые произведения Горького, написанные ранее, также использовались им при подготовке первого съезда писателей, который состоялся в августе 1934 года. На съезде в основном решались организационные вопросы, выбиралось руководство будущего Союза писателей СССР, создавались писательские разделы по жанрам. Произведения Горького также обошли вниманием на 1-м съезде писателей, однако он был избран председателем правления. В целом мероприятие было признано удачным, и Сталин лично поблагодарил Максима Горького за его плодотворный труд.

Ранние романтические произведения Горького

Творчество писателя можно условно разделить на несколько категорий. Ранние произведения Горького романтичны и даже сентиментальны. В них еще не чувствуется жесткости политических настроений, которой пропитаны более поздние рассказы и повести писателя.

Первый рассказ писателя "Макар Чудра" - о цыганской мимолетной любви. Не потому мимолетной, что "пришла любовь и ушла", а потому что продолжалась всего одну ночь, без единого прикосновения. Жила любовь в душе, не касаясь тела. А потом смерть девушки от руки любимого, ушла из жизни гордая цыганка Рада, а за ней и сам Лойко Зобар - поплыли вместе по небу, рука об руку.

Потрясающий сюжет, невероятной силы повествование. Рассказ "Макар Чудра" стал на долгие годы визитной карточкой Максима Горького, прочно заняв первое место в списке "ранние произведения Горького".

Писатель много и плодотворно работал в молодости. Ранние романтические произведения Горького - это цикл рассказов, героями которых стали Данко, Сокол, Челкаш и другие.

Короткая повесть о духовном превосходстве заставляет задуматься. "Челкаш" - рассказ о простом человеке, несущем в себе высокие эстетические чувства. Бегство из родного дома, бродяжничество, Встреча двоих - один занимается привычным делом, другого приводит случай. Зависть, недоверие, готовность к покорной услужливости, страх и подобострастие Гаврилы противопоставляются смелости, уверенности в себе, свободолюбию Челкаша. Однако Челкаш обществу не нужен, в отличие от Гаврилы. Романтический пафос переплетается с трагическим. Описание природы в рассказе также окутано флером романтики.

В рассказах "Макар Чудра", "Старуха Изергиль" и, наконец, в "Песне о Соколе" прослеживается мотивация "безумства храбрых". Писатель помещает героев в непростые условия и затем, вне всякой логики, ведет их к финалу. Тем и интересно творчество великого писателя, что повествование непредсказуемо.

Произведение Горького "Старуха Изергиль" состоит из нескольких частей. Персонаж ее первого рассказа - сын орла и женщины, остроглазый Ларра, представлен эгоистом, неспособным на высокие чувства. Когда он услышал сентенцию о том, что неизбежно приходится платить за то, что взял, то выразил недоверие, заявив о том, что "хотелось бы остаться невредимым". Люди его отвергли, осудив на одиночество. Гордыня Ларры оказалась губительной для него самого.

Данко не менее горд, но он относится к людям с любовью. Поэтому добывает свободу, необходимую для поверивших ему соплеменников. Несмотря на угрозы сомневающихся в том, что он способен вывести племя из молодой вожак продолжает путь, увлекая людей за собой. А когда силы у всех были на исходе, а лес все не кончался, Данко разорвал себе грудь, вынул горящее сердце и его пламенем осветил путь, который вывел их на поляну. Неблагодарные соплеменники, вырвавшись на свободу, даже не взглянули в сторону Данко, когда он упал и умер. Люди побежали прочь, на бегу растоптали пылающее сердце и оно рассыпалось голубыми искрами.

Романтические произведения Горького оставляют в душе неизгладимый след. Читатели сопереживают героям, непредсказуемость сюжета держит в напряжении, а финал зачастую бывает неожиданным. Кроме того романтические произведения Горького отличаются глубокой моралью, которая ненавязчива, но заставляет задуматься.

Тема свободы личности доминирует в раннем творчестве писателя. Герои произведений Горького свободолюбивы и готовы даже жизнь отдать за право выбора своей собственной судьбы.

Поэма "Девушка и смерть" - яркий пример самопожертвования во имя любви. Молодая, полная жизни девушка идет на сделку со смертью, ради одной ночи любви. Она готова утром умереть без сожаления, лишь бы еще раз встретиться с любимым.

Царь, который считает себя всесильным, обрекает девушку на гибель только потому, что, возвращаясь с войны, пребывал в плохом расположении духа и ему не понравился ее счастливый смех. Смерть пощадила Любовь, девушка осталась жива и "костлявая с косой" уже была над ней не властна.

Романтичность присутствует и в "Песне о буревестнике". Гордая птица вольна, она черной молнии подобна, мечется между седой равниной моря и тучами, нависшими над волнами. Пусть буря сильнее грянет, смелая птица готова сразиться. А пингвину важно спрятать тело жирное в утесах, у него другое отношение к буре - как бы ни замочить перья.

Человек в произведениях Горького

Особый, утонченный психологизм Максима Горького присутствует во всех его рассказах, при этом личности всегда отведена главная роль. Даже бездомные бродяги, персонажи ночлежки, и те преподносятся писателем как уважаемые граждане, несмотря на их бедственное положение. Человек в произведениях Горького ставится во главу угла, все остальное вторично - описываемые события, политическая обстановка, даже действия государственных органов находятся на втором плане.

Повесть Горького "Детство"

Писатель рассказывает историю жизни мальчишки Алеши Пешкова, словно бы от своего имени. История невеселая, начинается со смерти отца и кончается смертью матери. Оставшись сиротой, мальчик услышал от деда, на следующий день после похорон матери: "Ты не медаль, на шее моей висеть тебе не пристало… Иди-ка ты в люди…". И выгнал.

Так оканчивается произведение Горького "Детство". А в середине было несколько лет жизни в доме деда, поджарого маленького старичка, который имел обыкновение по субботам пороть розгами всех, кто был слабее его. А уступали деду в силе только его внуки, живущие в доме, их он и бил наотмашь, положив на скамью.

Алексей рос, поддерживаемый матерью, а в доме висел густой туман вражды всех со всеми. Дядья дрались между собой, грозили деду, что и его прибьют, двоюродные братья пьянствовали, а жены их не успевали рожать. Алеша пытался сдружиться с соседскими мальчишками, однако их родители и прочие родственники находились в таких запутанных отношениях с его дедом, бабушкой и матерью, что общаться дети могли только через дыру в заборе.

"На дне"

В 1902 году Горький обратился к философской теме. Им была создана пьеса о людях, волею судьбы опустившихся на самое дно российского общества. Нескольких персонажей, обитателей ночлежки, писатель обрисовал с пугающей достоверностью. В центре повествования бездомные люди, находящиеся на грани отчаяния. Кто-то подумывает о самоубийстве, кто-то еще надеется на лучшее. Произведение М. Горького "На дне" - это яркая картина социальной-бытовой неустроенности в обществе, зачастую оборачивающаяся трагедией.

Хозяин ночлежного дома Михаил Иванович Костылев живет и не знает, что жизнь его постоянно находится под угрозой. Жена его Василиса подговаривает одного из постояльцев - Ваську Пепела - убить мужа. Этим и кончается: вор Васька убивает Костылева и садится в тюрьму. Остальные обитатели ночлежки продолжают жить в атмосфере пьяного разгула и кровавых драк.

Через какое-то время появляется некто Лука, прожектер и пустомеля. Он "заливает", почем зря, ведет пространные разговоры, обещает всем без разбора счастливое будущее и полное благоденствие. Затем Лука исчезает, а несчастные люди, которых он обнадежил, пребывают в растерянности. Наступило жестокое разочарование. Сорокалетний бездомный, по прозвищу Актер кончает жизнь самоубийством. Остальные тоже недалеки от этого.

Ночлежка, как символ тупика российского общества конца XIX века, неприкрытая язва социального устройства.

Творчество Максима Горького

"Макар Чудра" - 1892 год. Рассказ о любви и трагедии.
"Дед Архип и Ленька" - 1893 год. Нищий больной старик и при нем внук Ленька, подросток. Сначала дед не выдерживает невзгод и умирает, затем погибает внук. Добрые люди похоронили несчастных у дороги.
"Старуха Изергиль" - 1895 год. Несколько рассказов старой женщины об эгоизме и самоотверженности.
"Челкаш" - 1895 год. Рассказ о "заядлом пьянице и ловком, смелом воре".
"Супруги Орловы" - 1897 год. Рассказ о бездетной супружеской паре, решившей помочь больным людям.
"Коновалов" - 1898 год. Повествование о том, как в тюремной камере повесился Александр Иванович Коновалов, арестованный за бродяжничество.
"Фома Гордеев" - 1899 год. Повесть о событиях конца XIX века, происходивших в приволжском городе. О мальчике по имени Фома, который считал своего отца сказочным разбойником.
"Мещане" - 1901 год. Повесть о мещанских корнях и новом веянии времени.
"На дне" - 1902 год. Острая злободневная пьеса о бездомных людях, утративших всякую надежду.
"Мать" - 1906 год. Роман на тему революционных настроений в обществе, о событиях, происходящих в пределах мануфактурной фабрики, с участием членов одной семьи.
"Васса Железнова" - 1910 год. Пьеса о моложавой 42-летней женщине, владелице пароходной компании, сильной и властной.
"Детство" - 1913 год. Повесть о простом мальчишке и его далеко не простой жизни.
"Сказки об Италии" - 1913 год. Цикл коротких рассказов на тему жизни в итальянских городах.
"Страсти-мордасти" - 1913 год. Короткий рассказ о глубоко несчастной семье.
"В людях" - 1914 год. Рассказ о мальчике на побегушках в модном обувном магазине.
"Мои университеты" - 1923 год. Повесть о Казанском университете и студенчестве.
"Голубая жизнь" - 1924 год. Рассказ о мечтах и фантазиях.
"Дело Артамоновых" - 1925 год. Повесть о событиях, происходящих на фабрике тканного полотна.
"Жизнь Клима Самгина" - 1936 год. События начала XX века - Петербург, Москва, баррикады.

Каждый прочитанный рассказ, повесть или роман, оставляет впечатление высокого литературного мастерства. Персонажи несут в себе целый ряд уникальных признаков и особенностей. Анализ произведений Горькогопредполагает всесторонние характеристики героев с последующим резюме. Глубина повествования органично сочетается с непростыми, но понятными литературными приемами. Все произведения великого русского писателя Максима Горького вошли в Золотой фонд российской культуры.

Сатира «Русские сказки» – одно из лучших произведений М. Горького, в которых он остроумно разоблачил черносотенство, шовинизм, декадентство и либерализм.

Долго жил Евстигней Закивакин в тихой скромности, в робкой зависти и вдруг неожиданно прославился.

А случилось это так: однажды после роскошной пирушки он истратил последние свои шесть гривен и, проснувшись наутро в тяжком похмелье, весьма удрученный, сел за свою привычную работу: сочинять объявления в стихах для «Анонимного бюро похоронных процессий».

Сел и, пролив обильный пот, убедительно написал:

Понес работу в «бюро», а там не принимают:

– Извините, – говорят, – это никак нельзя напечатать: многие покойники могут обидеться и даже содрогнуться в гробах. Живых же увещевать к смерти не стоит, – они и сами собою, бог даст, помрут…

Огорчился Закивакин:

– Чёрт бы вас побрал! О покойниках заботитесь, монументы ставите, панихиды служите, а живой – помирай с голоду…

Б гибельном настроении духа ходит он по улицам и вдруг видит – вывеска, а на ней – черными буквами по белому полю – сказано:

– Еще похоронное бюро, а я и не знал! – обрадовался Евстигней.

Но оказалось, что это не бюро, а редакция нового беспартийного и прогрессивного журнала для юношества и самообразования. Закивакина ласково принял сам редактор-издатель Мокей Говорухин, сын знаменитого салотопа и мыловара Антипы Говорухина, парень жизнедеятельный, хотя и худосочный.

Посмотрел Мокей стишки, – одобрил:

– Ваши, – говорит, – вдохновения как раз то самое, еще никем не сказанное слово новой поэзии, в поиски за которым я и снарядился, подобно аргонавту Герострату…

Конечно, всё это он врал по внушению странствующего критика Лазаря Сыворотки, который тоже всегда врал, чем и создал себе громкое имя.

Смотрит Мокей на Евстигнея покупающими глазами и повторяет:

– Материальчик впору нам, но имейте в виду, что мы стихов даром не печатаем!

– Я и хочу, чтобы мне заплатили, – сознался Евстигнейка.

– Ва-ам? За стихи-то? Шутите! – смеется Мокей. – Мы, сударь, только третьего дня вывеску повесили, а уж за это время стихов нам прислано семьдесят девять сажен! И всё именами подписаны!

Но Евстигней не уступает, и согласились на пятаке за строку.

– Только потому, что уж очень это у вас здорово пущено! – объяснил Мокей. – Надо бы псевдонимец вам избрать, а то Закивакин не вполне отлично. Вот ежели бы… например, – Смертяшкин, а? Стильно!

– Всё равно, – сказал Евстигней. – Мне – абы гонорар получить: есть очень хочется…

Он был парень простодушный.

И через некоторое время стихи были напечатаны на первой странице первой книги журнала, под заголовком: «Голос вечной правды».

С того дня и постигла Евстигнейку слава: прочитали жители стихи его – обрадовались:

– Верно написал, материн сын! А мы живем, стараемся кое-как, то да се, и незаметно нам было, что в жизни-то нашей никакого смысла, между прочим, нет! Молодец Смертяшкин!

И стали его на вечера приглашать, на свадьбы, на похороны да на поминки, а стихи его во всех модных журналах печатаются по полтине строка, и уже на литературных вечерах полногрудые дамы, очаровательно улыбаясь, читают «поэзы Смертяшкина»:

Нас ежедневно жизнь разит,

Нам отовсюду смерть грозит!

Со всяких точек зрения

Мы только жертвы тления!

– Браво-о! Спасибо-о! – кричат жители.

«А ведь, пожалуй, я и в самом деле поэт?» – задумался Евстигнейка и начал – понемножку – зазнаваться: завел черно-пестрые носки и галстухи, брюки надел тоже черные с белой полоской поперек и стал говорить томно, разводя глазами в разные стороны:

– Ах, как это пошло-жизненно!

Заупокойную литургию прочитал и употребляет в речи мрачные слова: паки, дондеже, всуе…

Ходят вокруг его разные критики, истощая Евстигнейкин гонорарий, и внушают ему:

– Углубляйся, Евстигней, а мы поддержим!

И действительно, когда вышла книжка: «Некрологи желаний, поэзы Евстигнея Смертяшкина», то критики весьма благосклонно отметили глубокую могильность настроений автора. Евстигнейка же на радостях решил жениться: пошел к знакомой модерн-девице Нимфодоре Заваляшкиной и сказал ей:

– О, безобразна, бесславна, не имущая вида!

Она давно ожидала этого и, упав на грудь его, воркует, разлагаясь от счастия:

– Я согласна идти к смерти рука об руку с тобою!

– Обреченная уничтожению! – воскликнул Евстигней.

Нимфодора же, смертельно раненная страстью, отзывается:

– Мой бесследно исчезающий!

Но тотчас, вполне возвратясь к жизни, предложила:

– Мы обязательно должны устроить стильный быт!

Смертяшкин уже ко многому привык и сразу понял.

– Я, – говорит, – конечно, недосягаемо выше всех предрассудков, но, если хочешь, давай обвенчаемся в кладбищенской церкви!

– Хочу ли? О да! И путь все шафера тотчас после свадьбы застрелятся!

– Все, пожалуй, не пойдут на это, а Кукин может, – он уже семь раз стрелялся.

– И чтобы священник был старенький, знаешь, такой… наканунный смерти.

Так, стильно мечтая, они сидели до той поры, пока из холодной могилы пространства, где погребены мириады погасших солнц и в мертвой пляске кружатся замороженные планеты, – пока в этой пустыне бездонного кладбища усопших миров не появился скорбный лик луны, угрюмо осветив землю, пожирающую всё живое… Ах, это жуткое сияние умершей луны, подобное свечению гнилушек, всегда напоминает чутким сердцам, что смысл бытия – тление, тление…

Смертяшкин настолько воодушевился, что даже без особого труда стихи сочинил и прошептал их черным шёпотом в ухо будущему скелету возлюбленной:

Чу, смерть стучит рукою честной

По крышке гроба, точно в бубен!..

Я слышу зов ее так ясно

Сквозь пошлый хаос скучных буден.

Жизнь спорит с нею, – лживым кличем

Зовет людей к своим обманам;

Но мы с тобой не увеличим

Числа рабов, плененных ею!

Нас не подкупишь ложью сладкой,

Ведь знаем мы с тобою оба.

Жизнь – только миг, больной и краткий,

А смысл ее – под крышкой гроба!

– Как мертво! – восхищалась Нимфодора, – Как тупо-могильно!

Она все эти штуки превосходно понимала.

На сороковой день после этого они венчались у Николы на Тычке, в старенькой церкви, тесно окруженной самодовольными могилами переполненного кладбища. Ради стиля свидетелями брака подписались два могильщика, шаферами были заведомые кандидаты в самоубийцы; в подруги невеста выбрала трех истеричек, из которых одна уже вкушала уксусную эссенцию, другие готовились к этому и одна дала честное слово покончить с собой на девятый день после свадьбы.

А когда вышли на паперть, шафер, прыщеватый парень, изучавший на себе действие сальварсана, открыв дверь кареты, мрачно сказал:

– Вот катафалк!

Новобрачная, в белом платье с черными лентами и под черной фатой, умирала от восторга, а Смертяшкин. влажными глазами оглядывая публику, спрашивал шафера:

– Репортеры есть?

– И фотограф…

– Не шевелись, Нимфочка…

Репортеры, из уважения к поэту, оделись факельщиками, а фотограф – палачом, жители же, – им все равно, на что смотреть, было бы забавно! – жители одобряли:

– Quel chic!

И даже какой-то вечно голодающий мужичок согласился с ними:

– Charmant!

– Да-а, – говорил Смертяшкин новобрачной за ужином в ресторане против кладбища, – мы прекрасно похоронили нашу юность! Вот именно это и называется победой над жизнью!

– Ты помнишь, что это всё мои идеи? – спросила нежно Нимфодора.

– Твои? Разве?

– Конечно.

– Ну… всё равно:

– Но все-таки я не позволю тебе поглотить мою индивидуальность! – очаровательно предупредила она. – И потом, сателлиты, я думаю, надо произносить два «т» и два «л»! Впрочем, саттеллиты вообще кажутся мне не на месте…

Смертяшкин еще раз попробовал одолеть ее стихами:

– Нет, уж это надобно оставить для других, – кротко сказала она.

После длинного ряда таких и подобных столкновений у Смертяшкина случайно родилось дитя – девочка, и Нимфодора повелела:

– Люльку закажи в форме гробика!

– Не слишком ли это, Нимфочка?

– Нет уж, пожалуйста! Стиль надо сохранять строго, если ты не хочешь, чтобы критики и публика упрекнули тебя в раздвоении и неискренности…

Она оказалась очень хозяйственной дамой: сама солила огурцы, тщательно собирала все рецензии о стихах мужа и, уничтожая неодобрительные, – похвальные издавала отдельными томиками за счет поклонников поэта.

С хорошей пищи стала она женщиной дородной, глаза ее всегда туманились мечтой, возбуждая в людях мужского пола страстное желание подчиниться року. Завела домашнего критика, жилистого мужчину, рыжего цвета, сажала его рядом с собою, и, вонзая туманный взгляд прямо в сердце ему, читала нарочито гнусаво стихи мужа, убежденно спрашивая:

– Глубоко? Сильно?

Тот первое время только мычал, а потом стал ежемесячно писать пламенные статьи о Смертяшкине, который «с непостижимой углубленностью проник в бездонность той черной тайны, которую мы, жалкие, зовем Смертью. а он – полюбил чистой любовью прозрачного ребенка. Его янтарная душа не отемнилась познанием ужаса бесцельности бытия, но претворила этот ужас в тихую радость, в сладостный призыв к уничтожению той непрерывной пошлости, которую мы, слепые души, именуем Жизнью».

При благосклонной помощи рыжего, – по убеждениям он был мистик и эстет, по фамилии – Прохарчук, по профессии – парикмахер, – Нимфодора довела Евстигнейку до публичного чтения стихов: выйдет он на эстраду, развернет коленки направо-налево, смотрит на жителей белыми овечьими глазами и, покачивая угловатой головою, на которой росли разные разности мочального цвета, безучастно вещает:

В жизни мы – как будто на вокзале,

Пред отъездом в темный мир загробный…

Чем вы меньше чемоданов взяли,

Тем для вас и легче и удобней!

Будем жить бессмысленно и просто!

Будь пустым, тогда и будешь чистым.

Краток путь от люльки до погоста!

Служит Смерть для жизни машинистом!..

– Браво-о! – кричат вполне удовлетворенные жители. – Спасибо-о!

И говорят друг другу:

– Ловко, шельма, доказывает, даром что этакий обсосанный!..

Те же, кому ведомо было, что раньше Смертяшкин работал стихи для «Анонимного бюро похоронных процессий», были, конечно, и теперь уверены, что он все свои песни поет для рекламы «бюро», но, будучи ко всему одинаково равнодушны, молчали, твердо памятуя одно:

«Каждому жрать надо!»

«А может, я и в самом деле – гений! – думал Смертяшкин, слушая одобрительный рев жителей. – Ведь никто не знает, что такое гений; некоторые утверждали же, будто гении – полоумные… А если так…»

И при встрече со знакомыми стал спрашивать их не о здоровье, а:

– Когда умрете?

Чем и приобрел еще большую популярность среди жителей.

А жена устроила гостиную в виде склепа: диванчики поставила зелененькие, в стиле могильных холмиков, а на стенах развесила снимки с Гойя, с Калло да еще и – Вюртц!

Хвастается:

– У нас даже в детской веяние Смерти ощутимо: дети спят в гробиках, няня одета схимницей, – знаете, такой черный сарафан, с вышивками белым – черепа, кости и прочее, очень интересно! Евстигней, покажи дамам детскую! А мы, господа, пойдемте в спальню…

И, обаятельно улыбаясь, показывала убранство спальни: над кроватью саркофагом – черный балдахин с серебряной бахромой; поддерживали его выточенные из дуба черепа; орнамент – маленькие скелетики нежно играют могильными червяками.

– Евстигней, – объясняла она, – так поглощен своей идеей, что даже спит в саване…

Некоторые жители изумлялись:

– Спи-ит?

Она печально улыбалась.

А Евстигнейка был в душе парень честный и порою невольно думал:

«Уж если я – гений, то – что же уж? Критика пишет о влиянии, о школе Смертяшкина, а я… не верю я в это!»

Приходил Прохарчук, разминая мускулы, смотрел на него и спрашивал басом:

– Писал? Ты, брат, пиши больше. Остальное мы с твоей женой живо сделаем… Она у тебя хорошая женщина, и я ее люблю…

Смертяшкин и сам давно видел это, но по недостатку времени и любви к покою ничего не предпринимал против.

А то сядет Прохарчук в кресло поудобнее и рассказывает обстоятельно:

– Знал бы ты, брат, сколько у меня мозолей и какие! У самого Наполеона не было таких…

– Бедный мой! – вздыхала Нимфодора, а Смертяшкин пил кофе и думал:

«Как это правильно сказано, что для женщин и лакеев нет великих людей!»

Конечно, он, как всякий мужчина, был неправ в суждении о своей жене, – она весьма усердно возбуждала его энергию:

– Стегнышко! – любовно говорила она. – Ты, кажется, и вчера ничего не писал? Ты всё чаще манкируешь талантом, милый! Иди, поработай, а я пришлю тебе кофе…

Он шел, садился к столу и неожиданно сочинял совершенно новые стихи:

Сколько пошлости и вздора

Написал я, Нимфодора.

Ради тряпок, ради шубок,

Ради шляпок, кружев, юбок!

Это его пугало, и он напоминал себе:

Детей было трое. Их надо было одевать в черный бархат; каждый день, в десять часов утра, к крыльцу подавали изящный катафалк, и они ехали гулять на кладбище, – всё это требовало денег.

И Смертяшкин уныло выводил строка за строкой:

Всюду жирный трупный запах

Смерть над миром пролила.

Жизнь в ее костлявых лапах,

Как овца в когтях орла.

– Видишь ли что, Стегнышко, – любовно говорила Нимфодора. – Это не совсем… как тебе сказать? Как надо сказать, Мася?

– Это – не твое, Евстигней! – говорил Прохарчук басом и с полным знанием дела. – Ты – автор «Гимнов смерти», и пиши гимны…

– Но это же новый этап моих переживаний! – возражал Смертяшкин.

– Ну, милый, ну, какие переживания? – убеждала жена. – Надобно в Ялту ехать, а ты чудишь!

– Помни, – гробовым тоном внушал Прохарчук, – что ты обещал

Прославить смерти власть

Беззлобно и покорно…

– А потом обрати внимание: «как овца в» невольно напоминает фамилию министра – Коковцев, и это может быть принято за политическую выходку! Публика глупа, политика – пошлость!

– Ну, ладно, не буду, – говорил Евстигней, – не буду! Всё едино, – ерунда!

– Имей в виду, что твои стихи за последнее время вызывают недоумение не у одной твоей жены! – предупреждал Прохарчук.

Однажды Смертяшкин, глядя, как его пятилетняя дочурка Лиза гуляет в саду, написал:

Маленькая девочка ходит среди сада,

Беленькая ручка дерзко рвет цветы…

Маленькая девочка, рвать цветы не надо,

Ведь они такие же хорошие, как ты!

Маленькая девочка! Черная, немая,

За тобою следом тихо смерть идет,

Ты к земле наклонишься, – косу поднимая,

Смерть оскалит зубы и – смеется, ждет…

Маленькая девочка! Смерть и ты – как сестры;

Ты ненужно губишь яркие цветы,

А она косою острой, вечно острой! -

Убивает деток, вот таких, как ты…

– Но это же сентиментально, Евстигней, – негодуя, крикнула Нимфодора. – Помилуй, куда ты идешь? Что ты делаешь с своим талантом?

– Не хочу я больше, – мрачно заявил Смертяшкин.

– Чего не хочешь?

– Этого. Смерть, смерть, – довольно! Мне противно слово самое!

– Извини меня, но ты – дурак!

– Пускай! Никому не известно, что такое гений! А я больше не могу… К чёрту могильность и всё это… Я – человек…

– Ах. вот как? – иронически воскликнула Нимфодора. – Ты – только человек?

– Да. И люблю всё живое…

– Но современная критика доказала, что поэт не должен считаться с жизнью и вообще с пошлостью!

– Критика? – заорал Смертяшкин. – Молчи, бесстыдная женщина! Я видел, как современная критика целовала тебя за шкафом!

– Это от восхищения твоими же стихами!

– А дети у нас рыжие, – тоже от восхищения?

– Пошляк! Это может быть результатом чисто интеллектуального влияния!

И вдруг, упав в кресло, заявила:

– Ах, я не могу больше жить с тобой!

Евстигнейка и обрадовался и в то же время испугался.

– Не можешь? – с надеждой и со страхом спросил он. – А дети?

– Пополам!

– Троих-то?

Но она стояла на своем. Потом пришел Прохарчук. Узнав, в чем дело, он огорчился и сказал Евстигнейке:

– Я думал, ты – большой человек, а ты – просто маленький мужчина!

И пошел собирать Нимфодорины шляпки. А пока он мрачно занялся этим, она говорила мужу правду:

– Ты выдохся, жалкий человек. У тебя нет больше ни таланта, ничего! Слышишь: ни-че-го!

Захлебнулась пафосом честного негодования и докончила:

– У тебя и не было ничего никогда! Если бы не я и Прохарчук – ты так всю жизнь и писал бы объявления в стихах, слизняк! Негодяй, похититель юности и красоты моей…

Она всегда в моменты возбуждения становилась красноречива.

Так и ушла она, а вскоре, под руководством и при фактическом участии Прохарчука, открыла «Институт красоты мадам Жизни из Парижа. Специальность – коренное уничтожение мозолей».

Прохарчук же, разумеется, напечатал разносную статью «Мрачный мираж», обстоятельно доказав, что у Евстигнея не только не было таланта, но что вообще можно сомневаться, существовал ли таковой поэт. Если же существовал и публика признавала его, то это – вина торопливой, неосторожной и неосмотрительной критики.

А Евстигнейка потосковал, потосковал, и – русский человек быстро утешается! – видит: детей кормить надо!

Махнул рукой на прошлое, на всю смертельную поэзию, да и занялся старым, знакомым делом: веселые объявления для «Нового похоронного бюро» пишет, убеждая жителей:

Долго, сладостно и ярко

На земле мы любим жить,

Но придет однажды Парка

И обрежет жизни нить!

Обсудивши этот случай,

Не спеша, со всех сторон,

Предлагаем самый лучший

Матерьял для похорон!

Всё у нас вполне блестяще,

Не истерто, не старо:

Заходите же почаще

В наше «Новое бюро»!

Могильная, 15

Так все и возвратились на стези своя

Весной 1898 года в Петербурге вышли два небольших томика произведений пока еще никому не известного М. Горького, скромно озаглавленные «Очерки и рассказы». Двадцать произведений, составивших эти томики, вызвали сенсацию. Их читали и перечитывали, о них писали в газетах и журналах виднейшие критики, восхищаясь как богатством содержания, так и художественными достоинствами. Горький стал всероссийской знаменитостью. Осенью следующего года уже три тома вышли из печати и в течение нескольких недель разошлись.

Мало кто из читателей и литературных критиков знал, что «неожиданному» успеху предшествовал многолетний упорный труд, что три десятка произведений трехтомника составляли около четвертой части всего напечатанного Горьким к тому времени в газетах и журналах, что автор «Очерков и рассказов» сам, вместе со своими героями, обездоленными и эксплуатируемыми, прошел суровую школу труда, вместе с ними узнавал и познавал своих друзей и врагов, медленно, но упорно пробиваясь «к свободе, к свету». Он рассказывал о том, сколько сил приходится тратить простому человеку, чтобы «найти труд», о сотнях тысяч голодных, обездоленных мужиков, ремесленников, босяков. Со времен Решетникова русская литература не создавала более страшных картин изнурительного труда, чем те, с какими читатель сталкивается в рассказах «На соли», «Челкаш», в поэме «Двадцать шесть и одна». Беспримерным памятником «власти тьмы», царившей в деревенской России, навсегда останется очерк «Вывод». Голод, нищета, чудовищная эксплуатация, невежество, суеверия преследуют и гнетут честных тружеников, лишая вначале радостей детства, затем - любви, дружбы. Их мучают одиночество, отчуждение («Дед Архип и Ленька», «Горемыка Павел», «Однажды осенью», «Озорник», «Одинокий», «Трое»). Писатель предъявил эксплуататорскому строю грозное обвинение в том, что строй этот извратил основу основ человеческого существования - труд, превратив его в тяжкую обязанность и тем самым обессмыслив человеческое существование («Супруги Орловы», «Бывшие люди», «Двадцать шесть и одна», «Ссора», «На дне»).

Волшебной силой подлинного таланта мы переносимся в Россию конца XIX века, зачарованно слушаем у ночного костра рассказ старого цыгана об удалом Лойко Зобаре и красавице Радде, вместе с Емельяном Пиляем бредем на проклятущую соль… Рядом с нами, за нами, впереди нас люди, люди, люди… Горемыка Павел и старуха Изергиль, Челкаш и Коновалов, Шакро и Промтов, Кирилка и Финоген Ильич, Фома Гордеев и Павел Грачев… «А ты можешь научиться сделать людей счастливыми?» - скептически спрашивает Макар Чудра, выпуская из носа и рта густые клубы дыма. «Права́! Вот они, права́!» - кричит Емельян Пиляй, потрясая жилистым кулаком. «Рази мне надо что?..» - пронзительно вопрошает дед Архип. «Жутко жить», - шепчет Хромой. «Так я никакого геройства и не совершил», - сокрушается Гришка Орлов…

Сотни, тысячи, затем миллионы людей с нижних этажей жизни, разутые и раздетые, голодные и лишенные всех прав человеческого состояния, оказывается, мучительно ищут ответы на коренные социальные и этические вопросы. «Зачем я живу на земле и кому я на ней нужен, ежели посмотреть?.. Живу, тоскую. Зачем?» - спрашивает пекарь («Коновалов»). «И зачем это нужно, чтоб я жил, жил и помер, а?» - рассуждает сапожник («Супруги Орловы»). «И почему только человек на всю жизнь ребенком не остается? Растет… зачем? Потом врастает в землю. Несет всю свою жизнь несчастия разные… озлится, озвереет… чепуха! Живет, живет и - в конце всей жизни одни пустяки…» - с горечью констатирует наборщик («Озорник»). «Ежели человека изо дня в день все давит… и нет никакой радости - что же я могу?» - недоумевает котельщик («Ссора»). Они требуют «на всё ответа», вплоть до смысла жизни и назначения человека. Они догадываются: в этой жизни «все не в порядке». И другая догадка озаряет их: сами они тоже виноваты во всеобщем неустройстве. И они ищут выход. «Вы мне скажите что-нибудь такое, что бы сразу по недугу мне пришлось… вот!» - просит знакомого интеллигента Гвоздев («Озорник»). «Я не могу так жить…» - твердит Григорий Орлов. «Надо понимать, Саша, - говорит жене котельщик Редозубов, - надо соображать - почему? Почему пьянство? Почему озорство? На все нужны ответы, Саша… разве кто из людей есть враг себе? Человек себя любит, но, между прочим, идет даже против себя. Почему?» («Ссора»). Да, они не желают больше жить в нищете. Но «быть сытыми» - далеко не единственное их желание. Даже опустившийся босяк из пьесы «На дне» Сатин заявляет: «Человек - выше сытости…»

Художественное воссоздание самого процесса этих великих исканий - одна из блистательных сторон творчества Горького.

Глубокий и ясный ответ на мучительные вопросы века сам Горький нашел не сразу, - искал долго и мучительно. Искания эти совпадали с исканиями лучшей части трудового народа России и завершились тем, что, по позднейшим словам Горького, «рабочий класс принял» его «как своего человека». Но уже и на самом раннем этапе творчества, изображая в предельно суровых тонах российскую социальную действительность, безжалостно ломающую людей, низвергающую их в пропасть горя и страданий, Горький упорно «собирал мелкие, редкие крохи всего, что можно назвать необычным - добрым, бескорыстным, красивым», стремился выявить в душе самого «уничтоженного» человека задатки или остатки человечности. Пребывание на дне жизни, среди «отбросов общества», породило у него, кроме испепеляющей ненависти к эксплуататорскому строю, непоколебимую веру в исключительную талантливость простого человека. Он открыто прославляет людей независимых, сильных, смелых, дерзких, жаждущих ничем не ограниченной свободы, умеющих брать от жизни полной мерой, способных на героизм в любви, дружбе. Добро, отзывчивость, человечность, тоску по необыкновенному и вместе с тем ненависть ко лжи, лицемерию, эгоизму - вот что видит Горький на дне тогдашней жизни. Решившийся на убийство купца Емельян Пиляй спасает человека. И не просто спасает, а испытывает ни с чем не сравнимое чувство радости за него («Емельян Пиляй»). Находящаяся на краю отчаяния Наташа утешает и ободряет человека, озабоченного «судьбой человечества» («Однажды осенью»).

Произведения Горького воспринимались как яркий факел в темной душной ночи. Не забудем, что они создавались в хмурое, многим казавшееся «безгеройным» время… Даже в ранних произведениях Горького много солнца, воздуха, травами и свободой пахнет ширь степная, неумолчно шумит, смеется, распевает гимны море. Горьковские пейзажи напоминают читателям о непрерывном, вечном обновлении жизни, зовут относиться к ней смелее, мужественнее, творчески.

Вера в светлые перспективы развития жизни проявляется в присущем автору тонком юморе («Ярмарка в Голтве», «Кирилка»), а также в необычности самой тональности. Оставаясь строгим реалистом в большинстве рассказов и очерков, Горький так ведет повествование, что в нем улавливается какой-то намек на возможность разрешения мучительных вопросов. О жизни «двадцати шести живых машин, запертых в сыром подвале», жизни, не содержащей ничего героического, он слагает поэму и внушает читателю предчувствие чего-то необычного, может быть, грозного, но такого, что сотрет с жизни будничность, серость, обыденность.

Наряду с реалистическими формами типизации жизни Горький смело прибегал и к романтическим. Его романтические образы символизировали новые силы в России, поднимавшиеся против частнособственнического общества. В «Старухе Изергиль», развенчивая индивидуализм тех, кто отвергает людей, желая жить только для себя, и тех, кто согласен жить с людьми, но опять-таки только для себя, Горький прославляет коллективизм.

«Я начал свою работу возбудителя революционного настроения славой безумству храбрых», - скажет с гордостью писатель о себе позднее. В «Песне о Буревестнике» Горький выступает, по ставшему крылатым выражению Л. Андреева, не просто «буревестником», но «буреглашатаем», так как не только возвещает о грядущей буре, но «зовет бурю за собою».

Деятельность Горького была столь многогранной, что охватывала почти все сторoны духовной жизни. Составной ее частью являлась забота o воспитании подрастающего поколения, о создании детской литературы.

Уже в начале своей литературной деятельности A. M. ГОРЬКИЙ выступил против системы образования и воспитания

царской России. B газетных статьях, очерках и фельетонах, в художественных произведениях он резко критиковал официальную

политику в области просвещения и убедительно доказывал, что

старая школа не стремилась дать детям всестороннее образование, воспитывaть из них творчески мыслящих людей. «Государству нужен покорный его воле работник, a не свободный носитель творческого начала, защитник установленньгх государством различных норм, но отнюдь не создатель новыx условий» , - говорил он. Подобное воспитание, по мысли Горького, подавляет волю, инициативу, разобщает людей, развивает в них индивидуализм, враждебное отношение к интересам коллективного целого.

Как всемирно известный писатель, Горький в 1910 году был пpиглашен на Третий междунаpодный конгресс по семeйному воспитанию в Брюсселе. В своем послании конгрессу он говорил o необходимости воспитывать так, «чтобы ребенок приучался чувствовать себя хозяином мира и наследником всех его благ» . «Дорогу детям, наследникам всей грандиозной работы человечества! Ведите их к будущему, научив уважать и ценить прошлое, - так мы создадим непрерывную волну творческой энергии.»

В 1917 году в Петрогpадe по инициативе Алексeя Максимовича была создана «Лига Социального воспитания», перед которой была поставлена задача разработать oсновы новой системы воспитания. B речи на заседании «Лиги» Горький призывал отдать все лучшее детям, «завтрашним творцам жизни» .

Горький призывал воспитывать в детях любовь к труду, активное отношение к жизни. Свои мысли o воспитании писатель воплощал на практике: активно работал в различных просветительных обществах, помогал учителям, заботился o снабжении школ наглядными пособиями, участвовал в детских утренниках, организовывал елки для детей бедняков и т. п.

Могучим средством воспитания Горький считал художественную литературу. B дореволюционной России хороших книг для детей издавалось немного. Большинство произведений современной ему детской литературы Горький считал неудовлетворительными, a бездарных писателей, стремившихся воспитывaть из детей покорных слуг самодержавия, заклеймил эпитетом «мутноглазые».

Алексей Максимович считал, что успешно бороться c реакционной детской литературой можно не столько критическими статьями, сколько новыми высокохудожественными произведениями. Поэтому радовался каждой удачной книге, призывал лучших писателей создавать произведения для детей, сам написал несколько сказок для них. «Маленький человек с первых же дней сознательного отношения к жизни должен понемногу узнавать обо всем, что сделано до него бесчисленными поколениями людей: узнавая это, он поймет, что сделанное до него – делалось для него».

Большие задачи по созданию целой Детской библиотеки из 300-400 книг Горький ставил перед издательством «Парус». Учитывaя огромное влияние литературы на формирование мировоззрения человека, M. Горький в период войны 1914-1917 годов стремился объединить писателей и ученых для создания серии биографий выдающихся деятелей, которая должна была противостоять шовинистической литературе. Такие книги предполагалось издавать в издательстве «Парус», которое возглавлял Горький. Под его руководством составлялся обширный издательский план, который охватывал широкий круг вопросов и тем, способных удовлетворить самые разнообразные интересы юных читателей.

После Октябрьской революции в 1919году горький организует детский журнал – «Северное сияние». Основная мысль послеоктябрьских выступлений – детскую литературу, отвечающую потребностям социалистического общества, нужно создавать заново, процесс этот длительный. В 1933 году по инициативе Горького создается Детиздат. После Октября свои мысли о детской литературе Горький высказал в работах «Литературу детям», «О темах», «О сказках», «Человек, уши которого заткнуты ватой». Включился в дискуссию о роли сказки, фантазии в воспитании детей. Основные требования к детской книге:

1. Требование учитывать возрастные особенности и интересы детей к действительности.

2. Требование энциклопедичности, широкого охвата явлений.

3. Ведущей темой должна стать тема современности, яркое и необычное особенно привлекает детей. Книги о романтике труда, романтике борьбы человека с природой.

4. Требование художественности:»Наша книга не должна быть дидактической, грубо тенденциозной. Она должна говорить языком образов».

5. Герой: «Перед новыми талантами встает задача изобразить в литературе героя – чудесного, небывалого даже в сказке, героя, который хочет перестроить мир… показать героя, собрав в одном человеке все достоинства коллектива».

6. Необходимость юмора, сатиры – «забавного» в книге для детей. Дети от природы жизнерадостны, смешливы.

7. Детское мышление наглядно. Непременным требованием к детской книге должны стать красочные иллюстрации.

Специально для детей Горький написал немного произведений - всего шесть сказок. Это - «Утро» (1910) , «Воробьишко» (1912), «Случай c Евсейкой» (1912), «Самовар» (1913), «Про Иванушку-дурачка» (1918) , «Яшка» (1919) . Все они адресованы малышам. В своих сказках Горький воплощал те требования, которые предъявлял к детской литературе; в идейно-тематическом отношении они неотделимы от всего творчества писателя.

Сказки Горького воспитательны и нравоучительны в высоком

смысле слова. Сюжет их динамичен и занимателен. От знакомого и конкретного автор ведет своих читателей к понятиям отвлеченным и значительным. Часто встречаются в них незатейливые, доступные детям стихи, которые отличаются строгой ритмикой, вызывают желание запомнить и повторять их во время игры. Сказки Горького оптимистичны, прославляют жизнь, труд, природу, простого человека, высмеивают высокомерие, зазнайство, хвастовство и ханжество.

Горький умеет говорить c детьми интересно, увлекательно, c юмором, умеет заглянуть в душевный мир ребенка, просто и понятно рассказать о важных делах.

B 1910 году Горький получил письмо от семилетнего мальчика, опечаленного смертью Толстого: «Дорогой Максим Горький, все писатели русские умерли, только ты остался. Haпиши мне сказку и пришли мне». Через 2-3 недели Алексей Максимович вместе c ответом прислал новую сказку, Значительно позднее она была опубликована в детском журнале «Жаворонок» (1918, М 11-12), Это была сказка «Утро». B яркой занимательной форме рассказывается в ней o появлении солнца, о наступлении дня, о пробуждении природы. Все окружающее одухотворено, оживлено, очеловечено, пронизано ликующим радостным светом, торжествующей мyзыкой жизни и труда.

Труд и жизнь на земле, говорит писатель, так же прекрасны, как солнце, цветы, море и птицы.

Сказки «Самовар», «Воробьишко» и «Случай с Eвсейкой» были созданы в результате переписки c детьми из детского сада «Школа шалунов» в Баку. Сказка «Самовар» написана в 1913 году, впервые опубликована в сборнике «Елка» в 1918 году. В ее основе лежит случай из жизни писателя, упоминаемый в Повести «В людях». Содержание сказки раскрыто в одном из его писем к бакинским детям о том, как распаялся самовар, в который забыли налить воды. Это событие явилось основой забавного, веселого сказочного сюжета. Сказка написана прозой, которая перемежается со стихами.

Самовлюбленный, зазнавшийся самовар считает себя центральной фигурой, умницей, красавцем. «Форсисто фыркая», стал он в песнях все больше и больше восхвалять себя.

Фух, как я горяч!

Фух, как я могуч!

захочу- прыгну, как мяч,

и на луну выше туч!

Хвастливый самовар до того раскалился, что даже посинел,

дрожит и гудит:

Покиплю еще немножко, А когда наскучит мне,-Сразу выпрыгну в окошко И женюся на луне!

По-разному ведут себя предметы и вещи, окружающие самовар. Сливочник беседует c пустой сахарницей, которая говорит «сладеньким голосом». Яростно спорит c зазнавшимся самоваром скромненький чайник. B общий разговор включается чумазая тушилка. Она звенит:

Дзинь! Кто это шипит?

Что за разговоры!

Даже кит ночью спяи,--

А уж полночь скоро!

B самоваре не было воды, его кран отпаялся и повис, как нос y пьяного, нo он все еще храбрился и гудел, безмерно хвастаясь. Не сознавая, что уже погибает, он возносится пуще прежнего, считая себя способным сразу заменить и солнце и луну:

И света и тепла земле я больше дам,

Ведь я его и жарче и моложе!

Светить и деть и ночь ему не по годам,-

А это так легко для медной рожи!

Меняющаяся ритмика стихотвoрных строк каждый раз соответствует напряженности и темпу событий. Стихи составляют органическое целое c прозой, легко запоминаются, позволяют наглядно показать все то, o чем рассказывает автор. B сказке действуют вещи, близкие и знакомые детям, но за знакомыми предметами и явлениями скрыты большие мысли, глубокие идеи. Идея сказки-- разоблачение, осмеяние хвастовства и зазнайства - предлагается маленьким читателям в доступной форме.

Сказка «Воробьишко» впервые была напечатана в 1912 году в сборнике сказок «Голубая книжка». Отдельно вышла в 1917 году в издательстве «Парус».

Маленькому вoробьишке Пyдикy, который жил в гнезде и питался тем, что носили родители, «хотелось поскopее узнать, что такое божий мир и годится ли он для него» . Пудик никого не хочет слушать, На все у него есть готовый ответ, все он понимает по-своему. Весь окружающий мир воспринимает он только по отношению к себе, исходя из «воробьиных» понятии. «A зачем деревья качаются? Пусть перестанут, тогда ветра не будет...» -рассуждает Пудик. Увидев человека, он думает, что это большая птица, которой начисто оторвали крылья. Он пел песню собственного сочинения, в которой превыше всего ставил себя. Самоувереиный Пудик вывалился из гнезда, и его чуть не съела кошка. Но его спасла мама, потерявшая, правда, свой хвост. «Всему сразу не научишься», - признается Пудик, оказавшись снова в гнезде.

Сказка вполне доступна детям; в забавной форме в ней раскрываются большие и важные мысли о жизни, об опыте, o преемственности поколений.

Сказка «Случай c Евсейкой» была напечатана в газете «День» в 1912 году, a потом c небольшими изменениями перепечатана в журнале «Северное сияние» в 1919 году (N2 3-4). По своему содержанию и сюжету сказка интересна детям, она содержит в себе большой познавательный материал. Сказка ценна не только изображением подводного царства. Не менее важен здесь и образ мальчика, главного героя. Решив во что бы то ни стало выбраться на землю, Евсейка идет на хитрость: он затевает c рыбами игры

и таким путем верхом на рыбе выплывает на поверхность. Отвечая на вопросы рыб, Евсейка боится ошибиться и вызвать их гнев, поэтому старается вести себя осторожно и обдуманно.

Сказка «Про Иванушку-дурачка» - обработка русского народного сюжета. Но она настолько оригинальна, что ее почти целиком можно считать созданием Горького.

Образ Иванушки вполне соответствует духу народных сказок. Это очень симпатичный, веселый, никогда не унывающий человек, который все умеет делать; правда, «все у него смешно выходит-не так, как у людей». Как и сами маленькие читатели сказки, Иванушка не может понять переносное значение слова. Когда ему поручили глядеть за детьми, он влез на полати, разбудил детей, стащил их на пол, сам сел сзади них и говорит: «Ну вот, я гляжу за вами!»

Иванушка поет веселые песни, не боится трудностей, успешно преодолевает их, постоянно трудится. Смешной и забaвный герой сказки не так уж глуп. Попав в лес, он подчинил медведя, заставил его работать за себя и даже привел домом. Обо всем этом рассказано c добродушным юмором. Детям близок и доступен этот юмор. Нравится им и главный герой сказки -веселый, энергичный и всегда находчивый Иванушка. Поймут они и идею сказки: человеку труда все по плечу.

В детское чтение вошли и не предназначенные для детей «Сказки об Италии». Написаны они были Горьким в период его пребывания на Капри в 1906-1913 гг. всего создано 27 сказок. Из письма Е. Пешковой: «Только что возвратился из Рима – произвел на меня удивительное сильное впечатление. Мне кажется, что я впитал в себя волну духовного здоровья, бодрости, вера в жизнь, в силу духа человеческого поднялась, все в душе кипит, я чувствую себя крепким, энергичным, способным на многое».

Первоначально сказки возникли как импровизации на итальянскую тему. Е. Пешкова: «Алексей Максимович любил рассказывать сыну сценки и эпизоды из итальянской жизни, мальчик с увлечением слушал рассказы отца. Некоторые из этих устных новелл А.М. позднее вошли в цикл «Сказки об Италии».

Жанр – Определение «сказки» условно. Иногда он называл их «Итальянскими очерками».

В 1920 году в журнале «Северное сияние» опубликованы 4 сказки: «Стачка», «Цветок», «Тоннель», «Пепе». Отзыв: «Сказки эти – особые сказки. В них нет ничего волшебного, фантастического в обычном сказочном стиле. Это все – картинки из жизни трудовой Италии. Но хотя в этих сказках не сказка, а быль, тем не менее в них есть то очарование, которое мы испытываем, читая сказку. Сказочен этот энтузиазм товарищеского чувства рабочих. Сказочна эта несокрушимая вера в могущество человеческого труда, освобождающего мир. И разве не сказочен весь этот итальянский фон, согретый благодатным южным солнцем».

В школьное изучение вошли несколько сказок об Италии. «Дети Пармы» - тема - солидарность рабочих, человеческое братство, основная мысль – «Побеждает только верующий», «Если это привьется, нас трудно будет одолеть».

«Симплонский тоннель» (соединяет Швейцарию и Италии через Альпы – длина 19,7 м, ширина 5 м). Тема – творческий труд и дерзание, идея – «Всякая работа трудна, если ее не полюбишь», «Маленький человек, когда он хочет работать, - непобедимая сила», «Все надо делать с верой в благостный исход и Бога».

«Пепе». Тема – судьба талантливого ребенка из народа. Идея – «Пепе будет нашим поэтом», «Дети будут лучше нас, и жить им будет лучше».

В. Вересаев: «А как хорош ансамбль сказок! Сколько в них света и солнца, - и физического, и духовного, и как это нужно именно в нынешнее время!»

Повесть М. Горького «Детство»

Особенностью повести является то, что она автобиографическая. Горький рассказывает нам о своем детстве, впечатлениях, чувствах, о своем восприятии событий. Повесть написана от первого лица, Алеша Пешков - и герой, и повествователь.

Первая глава знакомит нас с Алешей, его бабушкой и мамой, которые едут в Нижний Новгород к семье матери. Только горе, случившееся в семье, заставило мать взять сына и поехать к отцу и братьям, поэтому и едет она грустная, погруженная в свои мысли, будто вспоминая и предчувствуя нелегкую, полную злобы и зависти, жизнь у отца. Увидев родные пейзажи, мать только «хмуро улыбалась», в отличие от бабушки.

Бабушка - особый, светлый, теплый человек. Повидав в жизни гораздо больше горя и слез, рядом с таким человеком, как дед, она сохранила неугасимый оптимизм, силу и радость жизни: дорога в Нижний Новгород - пусть короткое, но счастье, возможность отвлечься от того, что ждет ее дома. Потому и светится она радостью при виде ясного неба, золотой осени, широких, просторных берегов Волги:

Ты гляди, как хорошо-то! - ежеминутно говорит бабушка, переходя от борта к борту, и вся сияет, а глаза у нее радостно расширены.

Часто она, заглядевшись на берег, забывала обо мне: стоит у борта, сложив руки на груди, улыбается и молчит, а на глазах слезы…

… - Это, милый, от радости да от старости, - говорит она улыбаясь…

Для Алеши дорога - путь к чему-то новому, неизведанному, но обязательно прекрасному.

Однако надеждам Алеши не суждено было сбыться: семья, встречающая их, или «неуемное племя», как назвала их бабушка, не понравилась Алеше:

…И взрослые, и дети - все не понравились мне, я чувствовал себя чужим среди них, даже и бабушка как-то померкла, отдалилась…

«Свинцовыми мерзостями» назвал автор то, чем жила семья Кашириных. В основе отношений семьи лежала злоба и зависть, как говорил мастер Григорий Иванович: «Каширины, брат, хорошего не любят, они ему завидуют, а принять не могут - истребляют!»

Братья завидуют сестре Варваре, матери Алексея, что она получит приданное, закатывают безобразную драку между собой, что даже дед взывает их вспомнить, что они «родная кровь», а бабушка воя просит Пресвятую Богородицу «вернуть разум детям…». Зло, исходящее от братьев, переходит и на их детей; пользуясь их неразумностью, отцы подговаривают их на низости и подлости (история с наперстком), да и сами дети готовы донести, обидеть для того, чтобы выгородить себя (история со скатертью).

Яков и Михаил завидуют и Цыганку за его ловкость, лихость, понимают, что с кем останется Цыганок, у того и мастерская лучшая будет, поэтому и относятся к нему по-другому:

…Дядья обращались с Цыганком ласково, дружески и никогда не «шутили» с ним, как с мастером Григорием…

И опять проявляется их подлость: «шутили» они только с людьми слабыми, которые не могли им ответить: Григорий Иванович был почти слеп, жена дяди Якова умерла за то, что была лучше его, и только напившись, дядя льет по жене пьяные слезы. Крест, который купил он для жены, дав фальшиво-наигранный обет нести его до кладбища на плечах своих, является причиной гибели Цыганка - именно на его плечах нес дядя Яков крест, лишь помогая ему, и трусливо отпрыгнув, когда тот придавил Ивана.

Для таких людей не было ничего святого. Обратившись к концу повести, мы видим, что в этой семейной войне нет, да и не могло быть победителей: полный крах и разорение, нищета и скопидомство:

…высыплет чаинки на ладонь себе и, аккуратно пересчитав их, скажет:

У тебя чай-то мельче моего, значит - я должен положить меньше, мой крупнее, наваристее…

…Это та правда, которую необходимо знать до корня, чтобы с корнем же и выдрать ее из памяти, из души человека, из всей жизни нашей, тяжкой и позорной.

И есть другая, более положительная причина, понуждающая меня рисовать эти мерзости. Хотя они и противны, хотя и давят нас, до смерти расплющивая множество прекрасных душ, - русский человек все-таки настолько здоров и молод душою, что преодолевает и преодолевает их…

Но есть в повести и другая жизнь, другие люди - достойные, сильные, добрые, о которых автор сказал:

«Не только тем изумительна жизнь наша, что в ней плодовит и жирен пласт всякой скотской дряни, но тем, что сквозь этот пласт все-таки победно прорастает яркое, здоровое и творческое, растет доброе - человечье, возбуждая несокрушимую надежду на возрождение наше к жизни светлой, человеческой…».

Бабушка Алеши, Акулина Ивановна, поражает своим оптимизмом, сохранившимся при такой жизни. Для Алеши она была другом, самым близким сердцу:

…разбудила, вывела на свет ее бескорыстная любовь к миру, обогатила меня, насытив крепкой силой для трудной жизни…

Ее слова были для Алеши цветами, которые укоренялись в памяти его, глаза светились «неугасимым, веселым и теплым светом».

Бабушка была одарена и талантлива: ее сказки вливали в душу силу, нравились не только внуку, но и бородатым матросам на пароходе, и Хорошему Делу, расчувствовавшемуся до слез, ее танец завораживал и утешал.

Вспомним сцену пожара. В то время как дед сидел и тихо выл, а дядя Яков уже ябедничал на брата, бабушка отдавала распоряжения по дому, бросалась в горящую избу за бутылью опасного купороса, деду и Якову лишь оставалось бегать за ней, как растерявшимся детям, и вслушиваться в ее указания. Обезумевший от страха и огня конь становился смирным и успокаивался, когда видел ее рядом:

…Мышонок, втрое больший ее, покорно шел за нею к воротам и фыркал, оглядывая ее красное лицо…

Даже дед при всей его скупости на хорошее, восхищался и видимо гордился ею:

Бабушка-то как, а? Старуха ведь… Бита, ломана… То-то же! Эх вы…

Все тянулись к бабушке как к опоре, готовой всегда помочь, понять, утешить.

Добрым, веселым, простодушным и ловким был Цыганок, словно появившийся из бабушкиных сказок, готовый помочь, утешить, развеселить. Характер его был, как его танец - такой же горящий, переливающийся и яркий.

Непонятным, пугающим и не таким, как все, был жилец Хорошее Дело - одинокий, добрый и мудрый человек, к которому потянулся Алеша и за которого искренне переживал, когда дед все-таки выселил его.

После смерти людей, которые были для Алеши близкими, любимыми и родными, по настоянию деда, мальчик уходит из дома «в люди», унося с собой все то хорошее и доброе, что успели вложить в него эти люди.

Не закрывая глаза на все грязное, злое, что было в жизни и что вызвало страстную ненависть в его душе, герой Горького был убежден, что это дано людям не навсегда, что люди способны победить зло и победят его, если разучатся терпеть и научатся бороться. В этом основа философии и жизненной эстетики самого М. Горького.

Понравилась статья? Поделитесь ей

Распечатать статью