«Как он пел с такими связками, не понимаю: это все равно, что ходить босиком по битому стеклу. Как нож в горле

Звезда Владимира Высоцкого пусть и зажглась при его жизни, но разгорелась ярче пламени только спустя годы после его смерти. Он не дожил до 43 лет, но оставил наследие, которое и по сей день не теряет своей актуальности. Он для всех был «своим человеком» – для кого-то дальнобойщиком, для кого-то тюремным заключенным, военным летчиком, соседом, братом – «настоящим русским мужиком», готовым бороться за правду и идти до конца.

Высоцкий прожил жизнь, словно метеорит: ярко и быстро сгорев в слишком плотной атмосфере советского государства. Он заплатил дорогую цену за то, чтобы оставаться собой - настоящим мужчиной. В Советском Союзе он был Че Геварой, Джеймсом Дином и Джоном Ленноном в одном лице. Борцом за свободу, певцом, собиравшим стадионы, алкоголиком и наркоманом, талантливым актером, великим поэтом. Высоцкий никогда не был антисоветчиком, но у партийных чиновников даже упоминание его имени вызывало аллергическую реакцию. Высоцкому не давали сниматься в кино, заводили уголовные дела, первым вычеркивали из списков представленных к государственным наградам и званиям. О том, чтобы увидеть напечатанными свои стихотворения поэт, которого сегодня ставят в один ряд с Пастернаком, Ахматовой и Бродским, даже не мечтал.

Главное преступление Высоцкого - то, что он был не таким, как все. Слишком свободным и сильным. Он остался единственным советским актером, игравшим героев, которых в наше время называли бы «мачо». Не колхозников, пролетариев или интеллигентных шпионов, а людей с животным магнетизмом и спокойной сдержанной силой. Владимир Высоцкий своей биографией не был похож ни на кого и все-таки в любой компании, перед любой аудиторией всегда был своим. Как сказал Юрий Любимов: «У Володи был дар удивительный, он умел любить человека. Поэтому к нему так тянулись люди».

Он родился 25 января 1938 года в Москве в семье военного связиста Семена Высоцкого и переводчицы с немецкого языка Нины Серегиной. Родители Владимира Высоцкого прожили вместе недолго. В 1941-м Семен Высоцкий ушел на фронт, а маленькому Володе с мамой пришлось эвакуироваться в уральское село, где Нина устроилась работать на спиртзавод, а сына отдала в детский сад на шестидневку. Придя однажды домой, мальчик сказал: «Счастье - это когда в манной каше нет комков». Война и долгая разлука развела родителей Высоцкого. На фронте Семен познакомился с Евгенией Лихалатовой, работавшей в Главном управлении шоссейных дорог НКВД, и, вернувшись в Москву, поселился у нее на Большом Каретном.

В 1946 году родители Высоцкого официально развелись. Нина Максимовна снова вышла замуж, но отношения с отчимом у Володи, мягко говоря, не сложились. Поэтому, когда Семен Владимирович получил назначение в Группу советских войск в Германии, было решено, что Владимир отправится вместе с отцом и его новой женой. Биографию детских лет Высоцкого сложно назвать несчастливой. Просто оно было каким-то неустроенным: мать и отчим, отец и мачеха, постоянные переезды - любой ребенок запутается, где его настоящая семья. Хотя жизнь в Германии любому его ровеснику должна была казаться сказкой: отдельная трехкомнатная квартира, сшитая специально для Володи военная форма, подаренный отцом велосипед. Правда, на этом велосипеде он катался недолго - отдал жившему по соседству немецкому мальчишке. Семену Владимировичу Володя объяснил: «У меня есть ты, а у него отец на фронте погиб». Вернувшись в Москву, юноша Высоцкий обзавелся новыми друзьями достаточно быстро. Именно на Большом Каретном формировался его кодекс поведения. Не задумываясь, лезть в драку, если кто-то попытается оскорбить. Защищать слабых. Никогда не предавать друзей. У дворовой компании Высоцкого был даже собственный устав. Например, друзья поклялись относиться к женщинам не «по-товарищески», как предписывалось в то время Уставом комсомола, а по-рыцарски. Окончив школу, Владимир четко решил, что хочет стать артистом, но отец строго- настрого запретил ему поступать в театральное. Отучившись (отмучившись) в инженерно-строительном МИСИ полгода, Володя забрал документы и отправился в МХАТ. Это оказалось непросто - некоторые члены комиссии считали его «профессионально непригодным» из-за хриплого голоса. Высоцкий и в остальном был мало похож на богемных юношей и девушек, учившихся в театральном. Однако в театре для этого «мощного мужика» долгое время просто не находилось ролей соответствующего накала и масштаба. Высоцкому приходилось играть Лешего в «Аленьком цветочке», разных эпизодических персонажей. После окончания школы-студии МХАТ Владимир сменил не одно место работы. Лишь в 1964 году в творческой биографии Высоцкого появился Театр на Таганке. Последовали роли Галилея, Гамлета, Хлопуши, Лопахина. Все они - даже Гамлет, которого до того момента было принято изображать бледным женоподобным юношей, - в исполнении Высоцкого были в первую очередь мужчинами.

В СССР долгое время мало кто знал настоящую биографию Высоцкого - каждый рассказывал свою легенду. Кто-то воевал вместе с ним, кто-то сидел в лагере, кто-то поднимался на Эльбрус. В любом городе можно было встретить человека, который в подробностях пересказывал обстоятельства своей встречи с Высоцким- зэком или Высоцким — дальнобойщиком и отказывался верить, что автор знаменитых песен - московский актер, любивший дорогие машины и красивые вещи. Однако Высоцкий никогда не был просто пижоном. Когда у его третьей и последней жены, французской актрисы русского происхождения Марины Влади, спросили, почему она не нашла себе мужа во Франции, та ответила: «Там - шарман, а здесь - мужик».

Высоцкий, казалось, всегда хотел испить жизнь до дна, всегда на грани, всегда наразрыв. Жить за границей он постоянно не мог, но и в Советском Союзе тоже был больше не в состоянии. Властям не нужны были герои. Высоцкого начали медленно и методично убивать. Да и сам поэт, казалось, изо всех сил приближал свой конец - алкоголем, наркотиками, бешеным ритмом жизни, когда он спал по три-четыре часа в сутки. То, что он дожил до сорока двух лет, уже было чудом. Смерть наступила рано утром 25 июля 1980 года. Официальный диагноз - инфаркт миокарда, но по просьбе родных вскрытия так и не было. Никаких объявлений по радио и телевидению в тот день не было (шла Олимпиада), но к вечеру о смерти Высоцкого уже знала вся Москва. 28 июля тысячи людей потянулись на Таганку. В театре прощались с Владимиром Высоцким - поэтом, певцом, музыкантом, актером. Героем, который считал, что «опоздал родиться», но все-таки погиб на войне - на своей собственной необъявленной войне.

Точного числа книжных, журнальных и газетных публикаций о Владимире Высоцком не знает никто. Понятно, однако, что речь идёт о многих десятках тысяч статей, выходивших как в России, так и в других странах мира. Большинство статей, откровенно говоря, не содержат никакой информации и являются просто единицами хранения в коллекциях высоцковедов.

Впрочем, есть и достаточно серьёзные материалы. Сегодня заинтересованный читатель может отыскать и воспоминания о Высоцком, и аргументированные оценки его театральных и киноролей, и серьёзные литературоведческие исследования его поэзии. Есть даже несколько работ, посвящённых композиторским способностям Высоцкого.

Есть, однако, целый пласт творческой биографии Высоцкого, о котором до сих пор не написано практически ничего. Речь идёт о его работах в мультипликационном и документальном кино, а также в радиоспектаклях. То есть о работах, в которых из всех средств, находящихся обычно в репертуаре актёра, можно использовать лишь одно - голос.

В своё время некий композитор сообщил публике, что диапазон голоса Высоцкого равен двум с половиной октавам, что превышает певческий диапазон Шаляпина. Спорить с этим, разумеется, не хочется, ибо каждому непредвзято настроенному человеку ясно, что, говоря о вокале, голос Высоцкого далеко не совершенен. Возможно, что диапазон Высоцкого и превышает шаляпинский, но всё же надо отметить, что Шаляпин ноты пел, а Высоцкий кричал. Это не в укор сказано, а чтобы понятно было: у Высоцкого был не певческий голос, а голос актёра, исполняющего роль, голос поэта, читающего или поющего свои стихи. С этой точки зрения он уникален, ибо обладал (и обладает даже в магнитофонной записи) неким магнетизмом, силой чудовищного притяжения.

Казалось бы, обладатель столь неповторимого голоса должен был быть, что называется, нарасхват среди режиссёров-мультипликаторов, на самом же деле Высоцкий участвовал в создании лишь трёх мультфильмов.

В 1974 г. режиссёр игрового кино А.Боголюбов дебютировал в мультипликации, причём дебютировал сразу с двумя сериями в многосерийном фильме «Волшебник Изумрудного города». Как рассказал мне бывший режиссёр-мультипликатор В.Токмаков, работающий ныне на русском телевидении в Торонто, Боголюбов дружил с таганским актёром В.Смеховым. Он пригласил Смехова на озвучивание большой роли злой волшебницы Бастинды, а тот, в свою очередь, не забыл о Высоцком, и позвал его.

Роль получилась интересная: вид у Волка очень напуганный, хоть в руках у него ружьё, и вообще он очень хорохорится. Как-никак, - служит у всесильной волшебницы (которую величает «по титулу» - «Ваша подлость»). На мой взгляд, Высоцкий с задачей справился, особенно если учесть его неопытность в мультипликационном кино, где всё делается наоборот. Сначала актёры озвучивают текст, а уж потом художники-мультипликаторы рисуют или «водят» перед камерами фигурки, к голосам подходящие. Звукооператоры могут путём проигрывания плёнки на разной скорости подобрать наиболее подходящий тембр голоса. (Так, кстати, в знаменитом сериале режиссёра Ф.Хитрука о Винни-Пухе «ускорили» голос Е.Леонова). Именно по этой причине - голос Высоцкого звучит чуть быстрее, чем в жизни, - многие и не догадываются о его участии в «Волшебнике...»

Голос Высоцкого звучал в мультипликационном фильме «Шпионские страсти» (режиссёр Е.Гамбург, 1967 г.). Там ресторанная певица голосом Высоцкого исполняет «Очи чёрные». Скорость звучания намеренно убыстрена, но всё же это не была запись, сделанная специально для мультфильма, - режиссёр использовал фонограмму, известную коллекционерам под названием «Очи чёрные».

А мог бы голос Высоцкого прозвучать и в самом известном советском мультипликационном фильме «Ну, погоди!». Режиссёр картины В.Котёночкин сразу имел в виду Высоцкого, когда придумывал своего Волка. И Высоцкий был согласен, даже обещал песню для своего персонажа написать, но... Не утвердили!

Ещё реже, чем мультипликаторами, был востребован Высоцкий режиссёрами-документалистами. Лишь однажды, в 1969 г., Высоцкий читал закадровый текст в документальной ленте «Ильф и Петров», снятой режиссёром Е.Осташенко на Центральной студии научно-популярных и учебных фильмов. К сожалению, никакие детали той работы автору не известны.

На радио Высоцкому повезло больше, он участвовал в девяти радиопостановках, причём в большинстве из них исполнял главные роли. Среди этих спектаклей были работы более и менее интересные, но сегодня все они одинаково прочно забыты. Думается, есть смысл рассказать о них хотя бы в немногих словах.

В 1969 г. Высоцкий был приглашён на озвучивание роли Шольта в спектакле «Моя знакомая» И.Навотного, поставленного на радио В.Шонендорфом. У Высоцкого главная роль, но играть, увы, нечего. Сюжет пьесы прост, как мычание. Шольт проездом оказывается в местах, где несколько лет назад вместе с друзьями-студентами он строил амбар. На память ему приходит девушка по имени Гудрун, досаждавшая всем взрослым (в том числе и самому Шольту) просьбами помочь ей убедить руководство сельского кооператива в необходимости построить плотину и сделать пруд. Весь спектакль построен на воспоминаниях Шольта о беседах с этой «комсомолкой-доброволкой», которая к моменту, когда пруд был, наконец, сделан, вполне охладела к этой идее и решила, что главная задача момента - построить финскую баню. Не приходится удивляться, что спектакль не удостоился не только положительных, но даже отрицательных отзывов в прессе, хоть и участвовали в нём актёры высокого класса - В.Невинный, Т.Пельтцер и другие.

Двойник Владимира Высоцкого живет в Чусовом (Пермский край), учит детей в школе искусств, поет в электричках, в ресторанах, в клубах. И как только 41-летний Александр Шпагин берет в руки гитару и начинает исполнять Высоцкого, народ в шоке - аж мурашки по коже. Хриплый баритон, который ни с кем не спутаешь, мимика, движения… Рубашка, заправленная в джинсы. И стрижка - точь-в-точь. Он удивительно напоминает Высоцкого - и лицом, и голосом. А друзья утверждают, что Саша даже по характеру с ним схож - незлобливый, добрый, бескорыстный. «Комсомолка» встретилась с двойником поэта накануне дня рождения Владимира Высоцкого, 25 января ему бы исполнилось 78 лет.

Фото: Юлия Лоза

Пятилетний фанат капитана Жеглова

Александр Шпагин стал фанатом Высоцкого в пять лет. Увидел фильм «Место встречи изменить нельзя» и решительно и бесповоротно влюбился в товарища Жеглова .

Мне понравился образ: в шляпе, кожаном плаще - блюститель порядка, милиционер, еще и на фортепиано играет, - вспоминает Александр. - А у меня мама - скрипачка, и я уже ходил в подготовительный класс в музыкальную школу, учился игре на фортепиано. Я тут же попросил родителей, чтобы мне сшили одежду, как у Жеглова, но они сказали, что все это бред. И тогда я уломал дедушку. И у меня появились хромовые сапоги, галифе, пиджак, как у Жеглова, даже орден был (у деда - Красной Звезды, он фронтовик).

Когда малыш выходил на улицу, весь двор выпадал в осадок.

Мелкий шкет, представляете, - и в галифе, - смеется Александр. - А еще я искал на земле бычки от «Беломора». И ходил вразвалочку и цедил сигареты. Когда родителям рассказали - они были в шоке.

Фото: Юлия Лоза

Прошел год, Александру уже шесть. Июль 1980-го. - По телевидению шли «Маленькие трагедии», где Высоцкий играл Дон Жуана. Мы смотрели этот фильм. Я - с открытым ртом: мой любимый артист играет еще в одном фильме! И пришла в это время тетя Галя в гости: «Вы знаете, а Высоцкий умер». Мы в шоке: «Так нигде же не было объявления!» - «А я по радио в «Голосе Америки » услышала». Меня обуял такой ужас. Я убежал в свою комнату и так рыдал, так плакал, как будто потерял самого близкого мне человека.

С тех детских пор поэт - часть его жизни.

Фото: Юлия Лоза

Мама покупала мне пластинки, они тогда маленькие выходили, и там были песни Высоцкого - «Жираф», «Гимнастика», «Скалолазка». Я попросил у деда гитару. Но я был для нее маленький, и мне купили балалайку. Под проигрыватель я открывал рот и пытался подражать.

Мама как педагог думала, будет лучше и правильнее справиться с увлечением сына, если… потакать ему. А потом чуть ли не рвала на себе волосы - страсть сына не только не утихла, Высоцкий для него - кумир и гуру.

Когда ездили в Москву , с родителями ходили на могилу поэта - когда еще только была маленькая плитка и скромная надпись – «Владимир Высоцкий», и позже, повзрослев, я ходил к нему - когда уже памятник поставили. Покупал его пластинки, переписывал его у друзей.

После школы и музыкалки 18-летний Александр из родного Благовещенска (Амурская область) переехал в Москву и поступил во ВГИК (курс Алексея Баталова ).

В Москве была рутина. Если сосчитать вместе с учебой, прожили мы там лет 15. Цыганщина - рано женился, обзавелся детьми, переезжали с квартиры на квартиру, жена Елена - тоже актриса, режиссер, бард, пишет песни. Работали в бардовском кафе «Гнездо глухаря», концертировали, работали дуэтом. Если ты не женат, в Москве можно заниматься творчеством. Мне для себя ничего не надо. Кров - да хоть где. Попить, поесть и чтобы тепло. Но когда у тебя жена и дети, эта цыганщина плохо заканчивается. И мы переехали на родину жены - в Чусовой .

У них с женой двое детей - 23-летний Даниил (похож на маму) и 8-летняя Ксюша (папина копия).

Сейчас Александр преподает в школе искусств игру на гитаре.

Фото: Юлия Лоза

«У меня несмыкание связок - такая же беда, как у Владимира Семеновича»

Эта же беда была у Владимира Семеновича. У меня несмыкание голосовых связок, - объясняет преподаватель детской школы искусств. - Мне высокие ноты брать сложно. Придется уходить на хрип, или можно дать петуха, или вообще не будет голоса. Когда нормальный человек уходит на фальцет, у меня не получается. Связки не смыкаются, и поэтому идет естественный хрип. Когда Высоцкий только начинал петь, голос у него был более чистый, а потом он подорвал его. И концертами, и выпивкой. Когда ты голос постоянно эксплуатируешь как инструмент, он начинает изнашиваться. Мне сейчас чем дальше, тем труднее петь.

А без песен Александр не может. Говорит, у него необходимость общения с людьми, а может, дефицит. А так как он - человек творческий, ему нужно, чтобы его слушали, воспринимали, понимали. Он поет в электричках, ресторанах, клубах.

Я пою, потому что сердце просит и душа. Кого-то порой раздражает: говорят, это закос , другие упрекают, что некрасиво так зарабатывать деньги, но многие благодарят, им нравится, - говорит мужчина.

Театр, напоминает, тоже начинался с уличных представлений. В электричках у Александра с собой нет ни пакета, ни кепки для собирания денег. Он отпел, поблагодарил, пошел в другой вагон. Может, никто из пассажиров денег и не даст. Ему не важно.

Стихи Высоцкого должны ежедневно звучать для людей. Где угодно - даже в тех же электричках. Для того чтобы люди чаще задумывались, кто они, зачем живут, для чего они ходят по земле и какая миссия у людей. В песнях Высоцкого все это есть. Его поэзию можно сравнивать (как бы ни кощунственно, может, для некоторых ни звучало), с Библией. Он пишет о вечных темах - добре и зле, о любви. И 10 заповедей Иисуса у него очень четко выверены - не убей, не укради… Мы это знаем, а выполняем отнюдь не всегда.

Артист, говорят, должен себя любить. Нет, он должен любить публику. А когда публика любит артиста, тогда и он подтягивается. В разговоре можно соврать, обмануть. Но когда с гитарой - нельзя фальшивить. Если ты просто хочешь заработать, даже если ты правильно играешь, попадаешь в ноты, эта фальшь ощущается каким-то шестым чувством. А когда ты выкладываешься по полной и сам готов заплакать, то и люди плачут.

Александр знает почти всего Высоцкого.

- «Я не люблю», «Кони», «Очи черные», «Что за дом притих», «Охота на волков »… - перечисляет он любимые. - Песни, которые на всплеске, которые задевают, заставляют думать. Всех его песен не перепеть. У Высоцкого их больше тысячи, я знаю почти все. Когда ты поешь для себя - это глупо. Надо петь для людей. И когда ты видишь отдачу, видишь глаза - это дорогого это стоит.

Высоцкого, по его словам, любят во все времена. И когда Александр только мальцом начинал петь, и сейчас - поклонников поэта не счесть.

Когда-то был всплеск в конце 1980-х, когда был бум по Высоцкому, потом он немного поутих. Но страна его любит. Его любят люди с мозгами, люди интеллектуальные и духовно богатые и чистые. Людям пустым, наверное, все равно. Таким, про которых Гамлет у Шекспира говорил: «Что значит человек, когда его заветное желание - еда да сон. Животное, и все». Публика разная по возрасту на моих концертах. Молодежь очень любит Высоцкого - такие песни мне задают, которые я забыл уже. Сам поэт, может быть, их пел всего раза два, а молодые их знают.

У Владимира Высоцкого есть три замечательных качества , которые так симпатичны мне:

1. Высокая плотность мысли в текстах. Я люблю насыщенные смыслом тексты.

2. Высокая энергетика и ритмичность песен. Я люблю ритм.

3. Широкий диапазон тем – петь Высоцкого можно всю жизнь, меняя песни каждый день, и это не надоест.

Невозможно любить Высоцкого и не петь его. Однако научиться петь Высоцкого ещё сложнее, чем освоить в совершенстве его гитарный аккомпанемент. Даже если у человека имеются великолепные вокальные данные, это вовсе не гарантирует, что он сможет хорошо спеть Высоцкого. За примерами далеко ходить не надо. Все мы видели на так называемых «вечерах памяти» так называемых профессиональных музыкантов и певцов, которые выдавали в эфир песни Высоцкого просто в идиотском исполнении. То слащаво-попсовый вариант получается, то надрывно-истеричный, то какой-то слишком механический и скованный.

Конечно, какого-то «единственно правильного» исполнения Высоцкого нет и не может быть. Не подражать же ему, в натуре? Вот Джигурда пытается внешним данным подражать, хрипит и рычит, а толку? Позорит песни Владимира Семёновича хуже безголосого Сукачёва... Да и сам Высоцкий называл подражательство делом праздным. Не уважал он это и всегда призывал искать свою колею. С другой стороны, можно так увлечься отсебятиной, что от песен Высоцкого ничего не останется: ни смысла, ни энергии, ни души... Ни черта!

Как же быть? Видимо, нужно искать золотую или хотя бы серебряную середину. То есть петь одновременно и по-своему, и «по-высоцки». Петь своим голосом и в своём темпераменте, но безукоризненно попадая во все смысловые интонации песен.

Кстати, на счёт интонации. Высокий имел довольно приличный баритон диапазоном, наверное, в две октавы минимум. То есть мог петь и низким, и вполне высоким голосом, пусть и с добавлением хрипотцы. Но всё же голос у него был специфический и совсем не оперный. «Раньше про мой голос говорили – пропитой, а теперь из уважения говорят – с трещиной». Голос Высоцкого – это не голос профессионального певца, но это голос профессионального актёра! У Владимира Высоцкого был великолепно поставленный, хорошо разработанный и отлично настроенный актёрский голос. Высоцкий в основном вытягивал песни за счёт мастерского управления интонациями и филигранного произношения гласных и согласных звуков. В этом – одна из причин того, почему его манеру пения так трудно повторить (не говоря уж про его энергию).

В статье Григора Микаэляна «Слышать. Чувствовать. Понимать» много хорошего говорится о Владимире Высоцком, в том числе и об его интонационном мастерстве:

«...Итак, первое воздействие поэзии на себя я испытал благодаря песне Владимира Семеновича Высоцкого «Кони привередливые», а через год я знал наизусть почти все, что удалось достать и переписать…
К тому же стал развиваться художественный вкус и понимание верного интонирования. О том, как интонирует слова Владимир Высоцкий во время пения своих песен, можно защитить не одну диссертацию. Думаю, что это действительно достойная тема для научного изучения. В то время, аналоговые записи, даже шумные и некачественные с сегодняшней точки зрения, позволяли слышать малейшее изменение голоса; помню, что даже разные фонограммы одной и той же песни позволяли понять новый оттенок мысли, другой подтекст или новую глубину – только за счет другой интонации Владимира Семеновича.»

Актёры годами учатся управлять своим голосом. У них даже спецкурс есть на эту тему, который называется «Сценическая речь» . Там учат правильному произношению слов, дикции, декламации, правильному звукоизвлечению и дыханию. Там одну и ту же фразу, одно и то же слово произносишь сотни и тысячи раз в разных интонациях, в разном ритме, с разными акцентами, в разной манере, с разными оттенками смысла. И если мы хотим научиться петь Высоцкого, нам, прежде всего, нужно выработать в себе хороший актёрский голос.

Сценречь

Вот что написано на сайте Школы-студии МХАТ:

«Кафедра сценической речи ставит своей задачей развитие у студентов рече-голосовых навыков, достаточных для работы в сценическом пространстве при больших нагрузках.

Для этого со студентами проводятся тренинги по разнообразным методикам постановки правильного дыхания, развития голосового диапазона, силы звучания, развития артикуляционного аппарата, исправления дефектов речи, говоров.

Также кафедра занимается обучением студентов умению работать с авторским текстом: пониманию задачи, перспектива, логика речи, интонационных законов русского языка.

На кафедре работают как опытные педагоги старшего поколения, так и молодые, владеющие современными методиками рече-голосовых тренингов.»

А вот что написано о сценической речи в энциклопедии «Кругосвет»:

«СЦЕНИЧЕСКАЯ РЕЧЬ, одно из основных профессиональных средств выразительности актера. Входит в основной курс обучения актерскому мастерству. Комплекс обучения предусматривает переход от бытовой, упрощенной речи, свойственной большинству абитуриентов, к выразительному яркому сценическому звучанию голоса актера. Обучение сценической речи неразрывно связано с формированием пластической свободы, развитием эластичности и подвижности дыхательной и голосовой аппаратуры, совершенствованием речевого слуха, постановкой голоса, и т.д. и т.п.

В комплекс основных требований к сценической речи, кроме безупречной дикции, входят: мышечные свобода и активность гортани и глотки; повышенная выносливость голоса, дающая возможность сохранять выразительность и звучность при самых разных психофизических нагрузках; благозвучие тембровой системы и тембровая подвижность, обусловливающие умение использовать широкую гамму обертонов; полетность – свойство быть хорошо слышным в зрительных залах любых размеров и преодолевать сложные акустические условия; объем звуковысотного диапазона; глубина и объемность голоса, и т.д. При этом наличие общих требований и системного подхода к обучению в обязательном порядке сочетается с поиском и развитием индивидуальных голосовых особенностей каждого из будущих актеров, не противоречащих его психофизическим данным, но напротив, проясняющих и обогащающих его природу.»

Одним из самых сложных моментов учебных курсов по вокалу и по сценической речи является перенос «центра тяжести» речи или пения с голосовых связок на грудь, то есть на «опору». Голосовые связки и горло разгружаются, расслабляются, а звук рождается в груди, в области трахеи. При этом основная физическая нагрузка при пении переносится с горла на грудь (диафрагму), живот, таз и даже на ноги. При такой технике звукоизвлечения горло, гортань и голосовые связки не перенапрягаются, то есть можно свободно петь долгое время и не уставать.

Владимир Семёнович не смог или не захотел перейти на «опору», то есть всю жизнь пел связками, а не грудью. Многие, присутствующие на его спектаклях и концертах, говорили, что страшно было смотреть на его мощную шею со вздутыми, колоссально напряжёнными венами и мышцами. В результате Высоцкий усилил и без того уникальную окраску и энергетику своего голоса, но заплатил за это как минимум хроническим ларингитом (воспалением гортани). Рекомендую прочесть беседу Марка Цыбульского с отоларингологом Андреем Белецким, который однажды помог Владимиру Высоцкому срочно восстановить голос перед очередным выступлением. Воспоминания Белецкого примечательны тем, что сообщают о редком строении голосовых связок Высоцкого, благодаря чему у него был такой неповторимый голос. Текст беседы находится .

Вернёмся к особенностям пения Высоцкого. Теперь можно кое-что сформулировать, что приблизит нас к пониманию секретов его исполнительского мастерства. Да, его уникальный голос, его энергия и магия, его уникальный талант как поэта и актёра, его масштаб личности навечно останутся достоянием только самого Высоцкого. Но кое-какие технические секреты и нюансы вполне может освоить любой желающий.

Чтобы хорошо петь Владимира Высоцкого, необходимо:

1. Безукоризненно знать текст песни, чтобы, как говорится, от зубов отскакивал. Тексты у Высоцкого очень насыщенные, сложные, плотно сбитые. Нужны хорошая память и кристально ясное сознание. Я заметил, что стоит, например, выпить рюмку-другую, и уже тяжело читать и петь Высоцкого – спотыкаешься на словах.

2. Нужно максимально чётко и точно произносить все слова, все звуки, все гласные и согласные. Владимир Семёнович не мямлил, не шамкал, не глотал, не бубнил, не шепелявил, не картавил, не заикался. Напротив, особенность Высоцкого в том, что он чётко пропевал не только гласные звуки, но и согласные! Всем нам знакомы его твёрдые и тягучие «эл-л-л», «эм-м-м», «эн-н-н», «эр-р-р», его чёткие и жёсткие «к» и «х».

И пр-р ипадочный мал-л ый – придур-р-р ок и вор-р-р ,
Мне тайком-м из под скатер-р ти н-н ож показал-л-л.

3. Нужно максимально точно попадать в смысловые и разговорные интонации. Интонация – от слова «тон». Если сфальшивить тон, то и смысл будет фальшивым. То есть прежде, чем петь всю песню, нужно каждую строчку, каждую фразу проработать по отдельности, стараясь попадать в нужные интонации и чётко выговаривая слова. А это невозможно без того, чтобы...

4. Максимально вжиться в песню, в её смысл, влезть в шкуру героя песни, от лица которого она поётся. Как это мастерски делал сам поэт и актёр Владимир Высоцкий. Почувствовать, представить себя или иноходцем, или истребителем, или моряком, или штрафником, или волком, или микрофоном...

5. Хорошо освоить гитарный аккомпанемент со всеми нюансами и сложностями. Собственно, мы этим и занимаемся на страницах нашего самоучителя.

После того, как песня разобрана по кусочкам, все звуки проговорены, все интонации отработаны, можно попробовать декламировать песню на время. То есть зафиксировать продолжительность песни в исполнении самого автора (с точностью до секунды), а потом стараться уложиться в контрольное время, не снижая качества звучания отработанных ранее строк.

Да, ты не сразу научишься держать нужный темп, чётко проговаривая или пропевая все строки. Советую для тренировки обязательно взять песню «Здесь вам не равнина, здесь климат иной...» . Там великолепный чеканный ритм. Советую также записывать себя на магнитофон – тебя ждёт много «сюрпризов».

Кстати, такая вот работа с песнями Высоцкого хорошо улучшает дикцию и вообще способность выражать мысли точно, смачно, энергично.

Но даже если ты научишься попадать во все звуки, все ноты, все интонации и в нужный темп, у тебя ещё не будет ЛЁГКОСТИ исполнения, которая как раз отличает мастера от новичка. Посмотри на Высоцкого, особенно когда он поёт разговорно-шутливые песни. Лёгкость, раскованность, юмор, огонёк в глазах, богатая мимика на лице, и одновременно – контроль за публикой, незримая обратная связь с залом. Такая лёгкость возникает только после сотен исполнений одной и той же песни. Это лёгкость гроссмейстера, который, играючи, выигрывает в шахматы у скованного и напряжённого новичка. Или это лёгкость мастера-айкидоки, грациозно и непринуждённо раскидывающего в стороны неповоротливых и неуклюжих противников.

У меня тоже нет этой лёгкости. А это значит, что у меня, как и у тебя, впереди много чрезвычайно интересного и приятного общения с песнями Высоцкого.

Под конец приведу отрывок из воспоминаний Виталия Шаповалова (Шапена), артиста Таганки, который много лет делил гримёрку с Владимиром Высоцким. И который, кстати, великолепно владеет русской гитарой и даже когда-то очень давно научил кое-чему самого Высоцкого (полный текст воспоминаний .) Мысли Шаповалова о пении Высоцкого отлично подтверждают те же выводы, к которым пришёл я.

Вспоминает Шапен

Однажды он спросил:

– Почему ты в концертах не поёшь мои песни? Просто любопытно – тебе что, они не нравятся?
– Что ты, Володя, – говорю, – очень нравятся.
– А почему не поёшь?
– Да потому что спеть их на свой лад – это будешь не ты, а петь «под тебя» – получится пошлятина. Что же мне, тоже хрипеть, что ли?
– Нет, ты по-своему пой.
– Ты, – говорю, – Володя, настолько уникален, что – дай Бог тебе здоровья – пой сам свои песни, ты это прекрасно делаешь. А петь их другому нельзя, я убеждён.

Этот разговор я вспомнил, когда после Володиной смерти мы работали спектакль «Владимир Высоцкий», где многим из нас довелось исполнять его песни. Любимов сказал: «Пойте по-своему». Я отвечаю: «Нет, я так не могу – ну какой же это Высоцкий, где он?»

Хожу возле собственного дома и думаю: что мне делать? Как мне его петь? Подражать, хрипеть нельзя – хотя я мог бы запросто сымитировать. Значит, нужно категорически придерживаться его ритмического рисунка, все эти сонорные согласные «м», «н» выпевать очень длинно, выпевать все фразы – он любил очень чётко произносить текст. Например:

Пляшут ноты врозь и с тол-л-лком,
Ждут до, ре, ми, фа, соль-л-ля и си, пока-а-а
Разбросает их по пол-л-лкам
Чья-то дер-рзкая р-рука-а-а.

Следить за произношением носовых согласных, его рычащих «р-р-р», четких «к», «х» – «делах-х-х!» Четко выпевать-выговаривать все звуки, даже глухие, следовать его манере, его наполнению.

И ещё врубать тот самый его нерв. Свои силы врубать ровно настолько, насколько их хватит. Не экономить. У меня столько, сколько было у него, не будет – там всё связано с голосом, с его звучанием, с тембральной окраской. У меня этого нет – значит, врубай всё своё, что можешь.

Я попробовал это соединить – оказалось ужасно трудно. Трудно даже чётко петь, как он, – невозможно выговорить. Попробуйте сами буквально, чисто спеть в его ритме:

Здесь вам не равнина, здесь климат иной!
Идут лавины одна за одной,
И здесь за камнепадом ревёт камнепад...

Конечно, есть у него песни и попроще, но вот такие, ритмические, оказывается, петь очень трудно.

Постепенно где-то уже появился Володя. Уже узнаёшь – это Высоцкий, это песня Высоцкого:

Я пол-лмира почти через-зл-лые бои
Прошагал-л и пропол-лз-с батал-льоном-м...

Любимову говорили, что манера исполнения Шапена больше всех похожа на Володину. А шеф: «Да ничуть!» – разговорился, разбурчался. Мы с Золотухиным идем за декорацию, начинаем песню: «Я полмира...»

– Стоп! – кричит Любимов. – Не надо, чтобы эту песню пел Владимир! Пусть Шапен поёт вживую!

– Юрий Петрович, так это Шапен и поёт, – Золотухин в микрофон. Шеф промолчал – и поехали дальше.

Я вначале долго отказывался, пока не почувствовал, как её надо петь. А когда почуял, эта песня мне стала жутко нравиться. Она и на слушателей очень сильно действует. Песня, вообще, малоизвестная, я сам не слышал её в Володином исполнении, только в рукописи читал.

Часто спрашивают «Это – Высоцкий?» Я им объясняю, что это – «вагонная песня», что после войны ходили по вагонам инвалиды и потряхивали мелочью в баночках, чтобы им подбрасывали. И в забегаловках пели. Обычно такие песни били на жалость. А Володя и здесь своим ходом пошёл: просто рассказал ситуацию – без соплей, что называется, без клюквы, без нажима. И люди балдеют от того, что им не навязывают ситуацию, а просто рассказывают: вот, смотрите, что произошло!

На этом основные уроки самоучителя закончены. Ура! Дальше пойдёт разбор характерных, а также некоторых особенных по технике исполнения песен Владимира Высоцкого.

Надеюсь, мы не зря потратили время. Успехов тебе! И до встречи на планете Высоцкого!

Газета «Известия», 25 января, 1987 г.

Тот самый,

кого ждали

Утихли споры... Ладно, скажем осторожнее - утихают.

Вышли пластинки. Вышла книга «Нерв». Большая передача была по Всесоюзному радио. Телевидение показало снятый шесть лет тому назад сюжет от первого до последнего кадра. В репортажах из Афганистана звучал неповторимый голос: «Сыновья уходят в бой». Серьезные журнальные публикации о Высоцком исчисляются десятками - от молодежной «Авроры» до академических «Вопросов философии». Его именем названа планета. Появилось несколько диссертаций, посвященных его творчеству. Эльдар Александрович Рязанов без колебаний пожертвовал своим участием в кинопанорамах, лишь бы ничто не мешало работе над полнометражным документальным фильмом о поэте...

Рассеивается интригующая дымка невысказанности, досужих, порою вполне доброжелательных, а все же домыслов. Запретный плод сладок? Но вянут запреты, а цветы на Ваганьковском все свежи и свежи.

«На братских могилах не ставят крестов, и вдовы на них не рыдают. К ним кто-то приносит букеты цветов и вечный огонь зажигает». Этой песней он неизменно начинал свои выступления - в столичном ли Доме ученых, на Ленских приисках, в студгородке Нью-Йоркского штатного университета, в клубе донецкой шахты, на сборах хоккеистов перед поездкой к канадским профессионалам или в изысканном парижском концертном зале. Словом, везде.

А потом, когда обрывался его голос и несколько характерных быстрых ударов по гитарным струнам резко отчеркивали песню, он говорил так: «Я нарочно начал с этой песни, чтобы у вас исчезли сомнения, что перед вами тот самый, кого вы ждали».

Помните, как мы его ждали?.. В Набережные Челны, где разворачивалось строительство огромного автозавода, труппа Театра на Таганке прибыла на теплоходе. От пристани к гостинице шли примерно с километр. Это был километр распахнутых настежь окон новых домов и общежитий. На каждом подоконнике звучал магнитофон. Голос Высоцкого, множество голосов Высоцкого сплетались под глубоким июльским небом. Немногие из здешних ребят видели его прежде вживе. Но были они молоды, сильны, жизнерадостны и потому без колебаний считали его своим. А что, разве не здесь разглядел он своего мужественного и великодушного шофера? «Я вышел ростом и лицом, спасибо матери с отцом. С людьми в ладу, не помыкал, не понукал. Спины не гнул, прямым ходил, и в ус не дул, и жил как жил, и голове своей руками помогал».

Да, среди молодых он был свой. А среди ветеранов? Бывалых, все повидавших, оставивших свою юность на войне и потому недоступных соблазнам моды?

«Братские могилы» - не визитная карточка Высоцкого. «А в вечном огне видишь вспыхнувший танк, горящие русские хаты, горящий Смоленск и горящий рейхстаг...» - это видения не для визитов, даже не для развлекательных концертов. (Не зря же Высоцкий редко говорил «спою», никогда - «исполню». Предпочитал совсем просто: «покажу вам песню»). Это одно.

Есть и другое. Оно схоже, но относится не к песне - к певцу. Высоцкий был таким человеком, к которому визиты, банкеты, юбилеи, вся эта светская мишура никак не прилипали. Когда он шел петь для людей (как бы опасаясь раздосадовать его, я и сейчас избегаю нелюбимых им слов «концерт», «вокал», «эстрада»), он шел на трудную мужскую работу и еще более трудный нравственный экзамен: «Я к микрофону стал, как к образам... Нет, нет, сегодня - точно к амбразуре».

«Я не бард,

не менестрель,

я сам по себе»

Итак, называть «Братские могилы» визитной карточкой Высоцкого было бы неправильно - а как верно? Ведь не бедностью же выбора объясняется исполнительская последовательность поэта, у которого то ли семьсот, то ли тысяча песен - «на неделю, если закрыться на кухне и петь без перерыва». Мы знаем вещи, которые никто после него никогда уже, наверное, не отважится исполнять. «Кони», например. А «Братские могилы» пел Марк Бернес - и надо ли напоминать, как Марк Бернес пел?

В творчестве Высоцкого вообще много такого, что невозможно втиснуть в жесткие рамки привычных представлений. Его искусство не поддается разъятию на составные части. Музыка, стихи, артистизм, голос... Все вместе - это Высоцкий. А вычти, убери что-нибудь одно. Убери голос... Или убери поэзию... И что тогда останется?

А Высоцкий и останется. В каждой своей части он - весь. И в голосе он весь. И в стихах. «Когда на наших глазах играл и пел Высоцкий, мы видели, как телесную оболочку стремится разорвать человеческий голос, - писала Н. А. Крымова, одна из самых чутких, самых первых исследователей. - Вблизи это зрелище было почти страшным. А издали, из последних рядов зрительного зала, оно казалось вообще нереальным - какой-то невесомый комочек тела, быстрая, звериная легкость поступи и вместе с тем устрашающе мощная сила звука».

А поэзия... Страна поэзии! Огромная страна со множеством климатических и часовых поясов. Вот базарит площадное просторечье, а вот храмовая торжественность высокого стиля. «В синем небе, колокольнями проколотом, медным колокол, медный колокол...»

А рядом - ослепляющая, непредсказуемая, захватывающая дух фантазия образного решения. Комбат, который развернул Землю в обратную сторону, оттолкнувшись ногой от Урала. «Снег без грязи, как долгая жизнь без вранья».

И конечно, деталь. Глубоко достоверная, незаемная, ни разу не бывшая в употреблении. Эта деталь до того завораживает своей безупречной точностью, что возникает жесткая убежденность: нет, такого придумать нельзя, как нельзя вспомнить, чего не ведал.

«Не тот ли вы Владимир Высоцкий, с которым я выходил из окружения под Оршей?». «Здравствуй, Володя! После того, как тебя ранило осколком мины, я воевал еще год...» Порою Высоцкий оглашал такие отрывки из писем, во множестве получаемые им от ветеранов. Чаще - нет. Но, конечно же, он гордился этим бесхитростным подтверждением достоверности подробностей ратного труда и воинского быта, рожденных его творческим воображением.

Как и всякий интеллигентный человек, Высоцкий был сурово требователен к себе. Не только к творчеству, хотя к нему - прежде всего. Строгие, обременительные для беззаботного здравствования нравственные законы, которые вменяет в долг русскому поэту русская поэзия, он приобрел самым естественным образом. Именно: взрастил в себе.

Вот почему, как ни доволен он бывал порою, что удается писать достоверно, но цель свою видел всегда в одном - писать честно.

Правда... Все так жаждут ее писать, отыскивать, воплощать и даже доносить до других... Отчего же не каждому это дается? Казалось бы, куда как просто: не лги. Не допускай разрыва между словом и делом. Не допустил? Молодец! Теперь-то правда у тебя сама собою получится, потому как больше получиться просто нечему.

Но у писателя, у поэта слово - оно и есть дело. И никакого разрыва между ними нет и быть не может. Написал слово - сделал дело. Какое слово - такое и дело.

Писательская правда - это когда нет разрыва между жизнью и жизнью. Между своей жизнью и жизнью народа. И никто не знает, куда надо ехать в творческую командировку, чтобы такого разрыва избежать. И на чем. Высоцкий последние годы ездил на «мерседесе», и ничего. Дело не в родине автомобиля, а в родине человека.

«Ваше любимое место?» - спросили его в одной анкете. Видевший красоты полумира, он ответил: «Самотека, Москва». «Ваша любимая песня?» - «Вставай, страна огромная». Чувство родины-страны, родины-Москвы, родины - Первой Мещанской улицы владело им до того безраздельно, что даже искрящаяся ирония шутливой песни вдруг прерывалась четкой нравственной заповедью: «И на поездки далеко вовек, бесповоротно, угодники идут легко, пророки - неохотно».

Неведомо как, но неизменно добывал правду о войне человек, родившийся 25 января 1938 года. Предупреждал честно: «Я не воевал, мне не довелось». Разумеется, кое-какие воспоминания сохранились: «Маскировку пытался срывать я. Пленных гоним - чего ж мы дрожим? Возвращались отцы наши, братья по домам по своим да чужим».

Встречаясь с людьми, Высоцкий рассказывал о своей работе охотно. Не лукавил, но и души своей перед сотнями незнакомых нараспашку не распахивал. Оно и понятно: не мог же он на полном серьезе вещать об ответственности таланта перед народом, о муках неустанных заполночных поисков единственного слова. Отмалчивался: «Моя кухня вам неинтересна». Отшучивался: «Ей-богу, у меня был один знакомый попугай в Одессе, он разговаривал на многих-многих языках». Свои вызывавшие восхищение находки относил на счет жанра авторской песни, которая, мол, в отличие от номера профессиональной эстрады никогда не может быть заучена, а потому подвижна, гибка, изменчива под сердцебиение ей внимающих...

И даже свой поразительный дар поэтического перевоплощения, когда его «я» становилось неотрывным от «я» множества людей разных возрастов, национальностей, способов добывать пропитание, социальных положений, словом, судеб - даже этот дар он причинно выводил из своей профессии актера.

Подходя чисто анкетно - похоже на правду. В 1956 году студент инженерно-строительного института Высоцкий, завершив уже под утро курсовой чертеж, налил себе еще одну, уже которую за ночь, чашку горячего кофе. Допил его, наполнил чашку гущей со дна кофейника и спокойно, на глазах у онемевших однокурсников, полип коричневой жижей аккуратно исчерченный ватман.

Все!

А что теперь? - спросили друзья.

Пойду в артисты. Каждый должен делать свое.

От последнего чертежа до первой песни оставалось еще целых четыре года. От первой песни и до последней - всего 20 лет.

Когда Высоцкий умер, многие ведомства оказались захваченными врасплох. На высоте оказалось, пожалуй, лишь МВД.

В Москве шла Олимпиада, был прекрасный пятничный день, на стадионах вовсю раздавали медали, и, казалось, всем было не до того. Только к двенадцати дня под окнами кирпичного кооперативного дома на Малой Грузинской собралось человек тридцать. Стояли молча, окаменев.

Через несколько часов вышла «Вечерка» с «рамкой». Спасибо «Вечерке», она была одна... «Рамка» выглядела скромно, всего несколько строк: «с глубоким прискорбием... артист Театра на Таганке...» Что ж, все верно. «Рамка» - не место для эмоций. Документ. Чего не заслужил, того не перечислишь.

Чего же он не заслужил? Одного места среди 10-тысячного писательского Союза - как раз за пару недель руководство рассматривало его заявление и не сочло. Значит, не поэт, и поэтические почести не положены. Не композитор - ну, это он и сам сколько раз говорил. Что не народный - это, конечно, факт. Но даже после Гамлета и Дон Хуана не заслужил, представьте, и заслуженного.

Просто артист ...

К ночи народу внизу прибавилось. С балкона восьмого этажа были видны обращенные вверх лица. Стояли всю ночь. Это тоже давняя традиция русской поэзии...

Утром откликнулся «Голос Америки», сумев в краткую информацию мастерски уложить большую бестактность. «Умер менестрель Владимир Высоцкий, муж известной в Советском Союзе французской киноактрисы Марины Влади». Какая прозрачная язвительность! Менестрель, мол, известен благодаря француженке-жене. Да и француженка хорошо известна только в Советском Союзе...

В отличие от иных творцов, имеющих от своей лиры все, кроме признания сограждан, Высоцкий знал вдохновляющую мощь нашей любви. (Не здесь, не мимоходом, а особыми словами надо бы рассказать о той, кого он любил и кто любила его, - о его русской жене Марине Владимировне Поляковой, действительно больше известной у нас как французская киноактриса Марина Влади). Не только ребята с приисков, студенты Харькова или рыбаки Приморья гордо заявляли о своей подвластности его таланту. Ю. Трифонов, Б. Окуджава, Б. Ахмадулина, П. Капица, М. Ульянов... Какая концентрация творческой мощи только в этой малой части славных людей нашего Отечества, глубоко почитавших неповторимый дар Владимира Семеновича Высоцкого.

Но даже эти проницательнейшие из граждан страны были светло потрясены тем проявлением всенародной любви, которая выплеснулась на Таганскую площадь, на Верхне-Радищевскую улицу, на Интернациональную улицу, через Яузу и дальше, дальше, на пять километров по набережной. Не могло быть и речи о том, что скромное старое здание театра, где шло прощание, пропустит сквозь себя хоть малую толику скорбящих. Но люди стояли.

К началу второго стало безоговорочно ясно, что и проблеска надежд нет. И тогда люди стали просить впереди стоящих передать туда, в театр, цветы. Их передавали над головами.

У студии документальных фильмов в этот понедельник чего-то не было - то ли аппаратов, расписанных на Игры, то ли пленки, предназначенной для свершений. Река цветов текла над тысячами человеческих голов, но нам никогда уже не видать этого величественного зрелища, которое во всей неповторимости смогли познать только вездесущие мальчишки, рискованно обсевшие ветви деревьев и даже крышу станции метро.

Впрочем, все обошлось благополучно. Кажется, никому в огромной толпе не отдавили даже ноги. Милиция в этот день была безукоризненна - вежлива, услужлива, предупредительна. Наверное, правда, что по случаю Олимпиады в Москву были отобраны лучшие ее представители.

А может, дело не в отборе. Может, милиционеры были самые обычные. Просто те, кто, возможно, никогда не слышал очень смешного «Милицейского протокола», со слезами провожали капитана Жеглова...

Еще не вечер...

В начале 1982 года по просьбе журнала «В мире книг» я писал одну из первых тогда публикаций о Владимире Семеновиче Высоцком. Задача, которую я тогда поставил перед собою, была такой: говоря о стихах, постараться как бы между прочим, но четко разъяснить читателям, что никогда Высоцкий не «сидел», ни с какою шпаной не якшался, что был он человеком очень начитанным, что по-французски не только пел, что мама его Нина Максимовна, добрая, приветливая, была переводчицей с немецкого, а Семен Владимирович - боевой офицер и знающий инженер.

Сегодня, когда вспоминаешь тогдашнее непроницаемое молчание вокруг Высоцкого, личную отвагу редакторов, которые осмеливались напечатать это имя, поразительную нелепость домыслов вокруг его жизни и смерти, не рассеянных даже прощанием на Таганке и ни разу с тех пор не завядшим холмом живых цветов на Ваганьковском, - сознаешь, какой большой путь мы успели пройти от шепота к полногласию, от унизительной озабоченности последствиями честности к самой честности.

И насколько бо́льший путь предстоит...

В. Надеждин