Том первый

Глава I

Холостяку, располагающему приличным состояньем, надлежит иметь нужду в обзаведеньи женой – все на свете признают сие за истину.

Сколь бы мало ни были известны чувства или же сужденья подобного холостяка при первом его появленьи в окрестностях, истина сия столь прочно пускает корни в умах соседствующих семейств, что семейства оные чают помянутого холостяка законною собственностью своих дочерей.

– Дорогуша господин Беннет, – в один прекрасный день молвила его супруга, – слыхали ль вы, что Незерфилд-парк наконец-то сдан?

Г-н Беннет отвечал, что о сем не слышал.

– Однако же он сдан, – сообщила она. – Только что у нас побывала госпожа Лонг – она-то мне обо всем и рассказала.

Г-н Беннет не почтил сие откликом.

– Ужель не хотите вы узнать, кто его снял? – в нетерпеньи вскричала его жена.

– Это вы хотите мне о том поведать, и я не возражаю выслушать вас.

Сего побужденья ей вполне достало.

– Так вот, дорогуша, да будет вам известно, что госпожа Лонг сказала, будто Незерфилд снят весьма состоятельным молодым человеком с севера Англии; будто он прибыл в понедельник в запряженной четверкою карете и был столь очарован, что договорился с господином Моррисом тотчас же; будто он вступит в права пред Михайловым днем , а иные слуги прибудут в дом к концу будущей недели.

– Как зовут его?

– Бингли.

– Женат, холост?

– Ах! холост, дорогуша, еще как холост! Холостяк, да к тому ж богач – четыре или же пять тысяч в год. Какой дивный подарок нашим девочкам!

– Это как же так? при чем тут они?

– Дорогуша мой господин Беннет, – отвечала его жена, – отчего же вы так занудливы? Я помышляю о том, чтобы он женился на ком-нибудь из них, чего вы не можете не понимать.

– И он поселился здесь с подобным замыслом?

– Замыслом! какая ерунда, что вы такое говорите! Но крайне вероятно, что он может в одну из них влюбиться, а потому, едва прибудет, вам надлежит его навестить.

– Не вижу повода. Вы с девочками можете отправляться или же пошлите их одних. Сие, пожалуй, будет и к лучшему – вы, любезная моя, соперничаете с ними красотою и из всей делегации можете приглянуться господину Бингли более всех.

– Дорогуша, вы мне льстите. Я, разумеется, красотою обделена не была , однако теперь вовсе не притязаю на незаурядность. Даме с пятью взрослыми дочерьми надлежит оставить помыслы о собственной красоте.

– В подобных случаях дама зачастую красоты лишена, а стало быть, и помышлять не о чем.

– Однако, дорогуша, когда господин Бингли приедет, вам следует его повидать.

– Уверяю вас, сие выходит за пределы моего долженствованья.

– Но подумайте о дочерях. Только подумайте, сколь замечательна станет для одной из них такая партия. Сэр Уильям и леди Лукас намереваются посетить господина Бингли исключительно из подобных соображений – они, знаете ли, не имеют обыкновенья навещать приезжих. Вам безусловно следует отправиться, ибо, коли вы откажетесь, его не сможем навестить мы .

– Вы чрезмерно щепетильны. Полагаю, господин Бингли будет вам рад; я пошлю ему пару строк, заверю в искреннем своем согласьи на брак, какое бы чадо мое он ни выбрал; впрочем, надо бы замолвить словечко за мою крошку Лиззи.

– Нет уж, извольте ничего подобного не делать. Лиззи ни капли не лучше прочих; и уж точно и вполовину не так красива, как Джейн, и вполовину не так жизнерадостна, как Лидия. И однако же вы всегда оказываете предпочтение ей .

– Хвалить их особых резонов нет, – отвечал г-н Беннет. – Они глупы и невежественны, как всякие девицы; Лиззи же сообразительна поболе сестер.

– Господин Беннет, как можете вы подобным манером оскорблять своих детей? Вы дразните меня и тем наслаждаетесь. Вы вовсе не питаете сочувствия к расшатанным моим нервам.

– Вы ошибаетесь, любезная моя. К вашим нервам я питаю глубочайшее уваженье. Мы с ними давно приятельствуем. По меньшей мере двадцать лет я слышу, сколь любовно вы о них отзываетесь.

– Ах! Вам не понять моих страданий.

– Надеюсь, однако, вы оправитесь и доживете до того дня, когда в окрестностях станут кишеть толпы молодых людей с четырьмя тысячами в год.

– Нам это без толку, даже если прибудет двадцать молодых людей, ибо вы не желаете их навещать.

– Можете не сомневаться, любезная моя, когда их станет двадцать, я навещу каждого.

Г-н Беннет являл собою столь диковинную мешанину вспыльчивости, остроумья саркастического сорта, холодности и чудачества, что на постиженье нрава его г-же Беннет не хватило и двадцати трех лет. Разгадыванье ее характера не представляло такого труда. Г-жа Беннет обладала недалеким умом, немногими познаньями и неустойчивым темпераментом. Будучи недовольною, она полагала себя нервной. Делом жизни ее было устройство дочерних браков; отрадою – визиты и сплетни.

Глава II

Г-н Беннет навестил г-на Бингли одним из первых. Г-н Беннет таким образом поступить и намеревался, хотя до последнего уверял супругу, что не поедет, и до вечера того дня г-жа Беннет не имела о визите понятия. Раскрылось же сие следующим манером. Наблюдая, как вторая дочь отделывает шляпку, г-н Беннет внезапно обратился к своему чаду со словами:

– Надеюсь, господину Бингли сие понравится, Лиззи.

– Откуда нам знать, что нравится господину Бингли, – вознегодовала ее мать, – раз мы не станем его навещать.

– Но вы забываете, мама́, – отметила Элизабет, – что мы встретимся с ним на балу, а госпожа Лонг обещала его представить.

– Я так думаю, госпожа Лонг ничего подобного не сделает. У нее и у самой две племянницы. Она дама себялюбивая и лицемерная, и я слова доброго о ней сказать не могу.

– Равно и я, – прибавил г-н Беннет, – и мне приятственно слышать, что вы не полагаетесь на ее услуги.

Г-жа Беннет не снизошла до ответа; впрочем, не в силах сдерживать себя, накинулась на одну из дочерей:

– Прекрати кашлять, Китти, во имя всего святого! Пожалей хоть чуточку мои нервы. Ты раздираешь их в клочья.

– Кашляя, Китти выказывает неблагоразумье, – отметил ее отец. – Дурно выбирает минуту для кашля.

– Я же не забавы ради кашляю, – возмутилась Китти.

– Когда предполагается твой следующий бал, Лиззи?

– Через пятнадцать дней.

– Вот именно! – вскричала ее мать. – А госпожа Лонг вернется лишь накануне, а стало быть, не сможет представить господина Бингли, поскольку и сама не будет с ним знакома.

– Таким образом, любезная моя, вы можете заполучить преимущество пред своею подругой и представить господина Бингли ей .

– Сие невозможно, господин Беннет, просто невозможно, ибо и я с ним не знакома; отчего вы так жестоко дразните меня?

– Воздаю должное вашей осмотрительности. Разумеется, двухнедельное знакомство почти ничего не значит. Как возможно познать человека за две недели? Но если не рискнем мы , сие свершит кто-либо другой, а госпожа Лонг со своими племянницами все-таки должны попытать счастья; таким образом, поскольку она сочтет сие добрым поступком, я возьму эту обязанность на себя, если вы откажетесь.

Девочки воззрились на отца. Г-жа Беннет отвечала лишь:

– Ерунда, полная ерунда!

– Что разумеете вы под сим эмфатическим восклицаньем? – вскричал он. – Почитаете ли вы ерундою официальное знакомство и важность такового? В этом не вполне могу с вами согласиться. А ты что скажешь, Мэри? Я же знаю, что ты юная дама глубоких познаний, читаешь толстые книги и делаешь выписки.

Мэри и хотела бы сказать нечто разумное, однако в голову ей ничего не пришло.

– Пока Мэри приводит мысли в порядок, – продолжал г-н Беннет, – вернемся к господину Бингли.

– Меня тошнит от господина Бингли! – закричала его жена.

– Сие мне огорчительно слышать; отчего же вы прежде не сказали? Знай я об этом нынче утром, я, разумеется, не стал бы его навещать. Какая незадача; но теперь, поскольку я навестил его, нам не избежать знакомства.

Последующего изумленья дам – вот чего желал г-н Беннет; изумленье г-жи Беннет, пожалуй, превзошло изумленье прочих, однако, едва первый всплеск радости миновал, супруга заявила, что сего и ожидала с самого начала.

– Как вы добры, дорогуша мой господин Беннет! Но я так и знала, что в конце концов вас уговорю. Я ни секундочки не сомневалась – вы слишком любите своих девочек, вы не могли пренебречь таким знакомством. О, как я счастлива! и надо же, как удачно вы пошутили – отправились поутру, но до сей минуты и слова не молвили.

– Отныне, Китти, можешь кашлять, сколько тебе угодно, – изрек г-н Беннет и с этими словами покинул комнату, изнуренный восторгами жены.

– Какой у вас замечательный отец, девочки, – отметила та, едва закрылась дверь. – И не знаю прямо, как вам отблагодарить его за доброту; не знаю, как мне его отблагодарить. В нашем возрасте, уверяю вас, не столь уж приятно всякий день заводить новые знакомства; но ради вас мы на все готовы. Лидия, милая, ты, разумеется , младшая, однако на ближайшем балу господин Бингли наверняка станет танцовать с тобою.

– О! – решительно ответствовала Лидия. – А мне и не страшно. Я, конечно , младшая, зато самая высокая.

Остаток вечера прошел за гаданьями, как скоро г-н Бингли нанесет ответный визит, и рассужденьями, когда пригласить его к обеду.

Джейн Остин

Гордость и предубеждение

КНИГА ПЕРВАЯ

Все знают, что молодой человек, располагающий средствами, должен подыскивать себе жену.

Как бы мало ни были известны намерения и взгляды такого человека после того, как он поселился на новом месте, эта истина настолько прочно овладевает умами неподалеку живущих семейств, что на него тут же начинают смотреть, как на законную добычу той или другой соседской дочки.

Дорогой мистер Беннет,{1} - сказала как-то раз миссис Беннет своему мужу, - слышали вы, что Незерфилд Парк{2} наконец больше не будет пустовать?{3}

Мистер Беннет ответил, что он этого не слышал.

Тем не менее это так, - продолжала она. - Только что заходила миссис Лонг и сообщила мне эту новость!

Мистер Беннет промолчал.

А хотелось бы вам знать, кто будет нашим новым соседом? - с нетерпеньем спросила его жена.

Готов вас выслушать, если вам очень хочется мне об этом сказать.

Большего от него не требовалось.

Ну так слушайте, мой дорогой, - продолжала миссис Беннет. - Незерфилд, по словам миссис Лонг, снят очень богатым молодым человеком из северной Англии.{4} В понедельник он приезжал туда в карете, запряженной четверкой лошадей, осмотрел поместье и пришел в такой восторг, что тут же условился обо всем с мистером Моррисом. Он переезжает к Михайлову дню{5} и уже в конце будущей недели туда приедет кое-кто из его прислуги.

А как его зовут?

Он женат или холост?

Холост, дорогой, в том-то и дело, что холост! Молодой холостяк с доходом в четыре или пять тысяч в год! Не правда ли, удачный случай для наших девочек?

Как так? Разве это имеет к ним отношение?

Дорогой мистер Беннет, - ответила его жена, - сегодня вы просто невыносимы. Разумеется, вы понимаете, что я имею в виду его женитьбу на одной из них.

Гм, таковы его планы?

Планы! Боже ты мой, и скажете же вы иной раз! Но ведь может вполне случиться, что он в одну из них влюбится. Поэтому как только он приедет, вам необходимо будет нанести ему визит.

Я, признаюсь, не вижу к тому достаточных оснований. Поезжайте-ка вы сами с девочками. Или пошлите их одних - это, возможно, будет еще лучше. Не то вдруг он вздумает влюбиться в вас - ведь вы ничуть не менее привлекательны, чем любая из наших дочек.

Вы мне льстите, дорогой мой. Когда-то я и в самом деле была не лишена привлекательности. Но сейчас, увы, я уже не претендую на то, чтобы слыть красавицей. Женщине, у которой пять взрослых дочерей, не следует много думать о собственной красоте.

В этих обстоятельствах у женщины не часто остается столько красоты, чтобы думать о ней приходилось особенно много.

Но, мой друг, вам непременно следует навестить мистера Бингли, как только он появится.

Едва ли я за это возьмусь.

Но подумайте о наших девочках. Вы только представьте себе, как хорошо одна из них будет устроена. Вот увидите, как сразу поспешат в Незерфилд сэр Уильям и леди Лукас. А ради чего, как вы думаете? Уж, конечно, ради своей Шарлот - вы же знаете, они не очень-то любят навещать незнакомых людей. Вы непременно должны поехать - ведь мы сами без этого никак не можем у него побывать.

Вы, безусловно, слишком щепетильны. Полагаю, что мистер Бингли будет рад вас увидеть. Хотите, я дам вам для него записочку с обещанием выдать за него замуж любую из моих дочек, которая ему больше понравится? Пожалуй, надо будет только замолвить словечко в пользу моей крошки Лиззи.

Надеюсь, что вы этого не сделаете. Лиззи ничуть не лучше других ваших дочерей. Я уверена, что она и вполовину не так красива, как Джейн и гораздо менее добродушна, чем Лидия. Но ей вы почему-то всегда оказываете предпочтение!

Ни одна из моих дочек ничем особенным не примечательна, - ответил он. - Они столь же глупы и невежественны, как все другие девчонки в этом возрасте. Просто в Лиззи немножко больше толку, чем в ее сестрах.

Мистер Беннет, как смеете вы так оскорблять ваших собственных детей? Вам доставляет удовольствие меня изводить. Конечно, вам нет никакого дела до моих истерзанных нервов.

Вы ошибаетесь, моя дорогая. Я давно привык с ними считаться. Ведь они - мои старые друзья. Недаром вы мне толкуете о них уже не меньше двадцати лет.

Ах, вы даже себе не представляете, как я страдаю.

Надеюсь, что вы все же доживете до того времени, когда в окрестностях появится множество молодых людей с доходом не менее четырех тысяч в год.

Даже если их будет двадцать, какой в них прок, коли вы все равно отказываетесь к ним ездить?

Ну, если их будет двадцать, моя дорогая, то тогда я, конечно, соберусь да сразу и объеду их всех подряд.

В характере мистера Беннета так затейливо сочетались живость ума и склонность к иронии, замкнутость и взбалмошность, что за двадцать три года совместной жизни жена все еще не сумела к нему приноровиться. Разобраться в ее натуре было намного проще. Она была невежественной женщиной с недостаточной сообразительностью и неустойчивым настроением. Когда она была чем-нибудь недовольна, она считала, что у нее не в порядке нервы. Целью ее жизни было выдать дочерей замуж. Единственными ее развлечениями были визиты и новости.

Мистер Беннет все же одним из первых навестил мистера Бингли. По правде говоря, он с самого начала имел в виду нанести ему визит, хотя все время уверял свою жену, что ни за что к нему не поедет. И она оставалась в полном неведении относительно его намерений до конца того дня, когда визит состоялся. Истинное положение вещей раскрылось следующим образом. Наблюдая за тем, как его вторая дочь украшает лентами шляпку, мистер Беннет неожиданно заметил:

Надеюсь, Лиззи, мистеру Бингли это понравится.

Мы никогда не узнаем, что нравится и что не нравится мистеру Бингли, - с раздражением проговорила ее мать, - раз нам не придется бывать в Незерфилде.

Но вы забываете, мама, - сказала Элизабет, - что мы встретим его на балу, и миссис Лонг обещала нас познакомить.

О нет, миссис Лонг ни за что этого не сделает. У нее у самой две племянницы. Терпеть не могу эту ханжу и эгоистку!

И я тоже, - сказал мистер Беннет. - Как приятно, что в этом важном деле вы от нее не зависите.

Миссис Беннет не снизошла до ответа; но, не будучи в силах сдержать свое раздражение, она напустилась на одну из дочерей.

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Джейн Остин
Гордость и предубеждение

Роман

Раздел I

Общепризнанной истиной является то, что одинокий молодой человек – к тому же при немалых деньгах – непременно должен стремиться к женитьбе.

Как бы мало ни было известно о чувствах и взглядах такого человека, когда он впервые появляется на новом месте, эта истина настолько прочно сидит в головах членов окружающих семей, что на новоприбывшего смотрят как на законную собственность той или иной девушки.

– Мой дорогой мистер Беннет, – как-то обратилась жена к мужу, – вы слышали, что Недерфилд-Парк наконец сдается в аренду?

Мистер Беннет ответил, что не слышал.

– Он же сдается в аренду, – снова сказала она, – потому что миссис Лонг только что там была и все мне об этом рассказала.

Мистер Беннет ответил.

– Неужели вам не интересно, кто снял его?! – нетерпеливо воскликнула его жена.

– Вы как раз хотели об этом рассказать, и я не возражаю.

Его слова прозвучали как поощрение.

– Так вот знайте, дорогой мой, что – по словам миссис Лонг – Недерфилд снял какой-то богатый молодой человек из северной Англии. Он приехал в понедельник в фаэтоне, запряженном четверкой, чтобы осмотреться; и это место настолько ему понравилось, что он тут же обо всем договорился с мистером Моррисом: вселиться к Михайлову дню и прислать туда кого-то из слуг до конца следующей недели.

– А как его зовут?

– Бингли.

– Он женат или холост?

– Ой, конечно же, холост, дорогой мой! Холостяк с доходом в четыре или пять тысяч в год. Для наших девочек это просто находка!

– Не понимаю, при чем здесь они?

– Глубокоуважаемый мистер Беннет, – сказала его жена. – Вы меня просто поражаете своей непонятливостью! Неужели трудно уяснить, что я думаю о его женитьбе на одной из них?

– А он что – намерен жениться и осесть здесь?

– Намерение? Глупости! При чем тут это! Но вполне может случиться, что он полюбит кого-то из них, поэтому вам обязательно надо нанести ему визит, как только он появится.

– Я не вижу для этого подходящего повода. Почему бы не съездить вам и девушкам без меня, а может, вообще пусть едут сами – и это было бы даже лучше, потому что вы так же красивы, как и они, поэтому из всего общества мистер Бингли выберет именно вас.

– Дорогой мой, вы мне льстите. Когда-то я действительно была хороша, но теперь ни на что экстраординарное я не претендую. Когда у женщины пять взрослых дочерей, ей не следует заниматься своей красотой.

– Увы, в таких случаях женщинам уже обычно не о чем беспокоиться.

– Но, дорогой мой, почему бы вам действительно не сходить в гости к мистеру Бингли, когда он здесь появится?

– Да говорю же вам – нет повода.

– Но подумайте о наших дочерях. Только представьте себе, как удачно можно было бы пристроить одну из них! Уильям и леди Лукас пойдут непременно именно по этому поводу, иначе, вы же знаете, – они не наносят визитов новоприбывшим. Вы просто должны пойти, а то как же мы сможем побывать там, если там не побываете вы?

– Не преувеличивайте. Не сомневаюсь, что мистер Бингли и так будет рад вас видеть; а я пришлю ему с вами записку, в которой выскажу свое радостное согласие с его желанием жениться на той из наших девушек, которая понравится ему больше, хотя я просто не смогу не замолвить несколько добрых слов за свою маленькую Лиззи.

– Надеюсь, что ничего такого вы не сделаете. Чем она лучше других? Красотой ей далеко до Джейн, а веселым нравом – далеко до Лидии. И вы почему-то всегда предпочитаете именно ее.

– Мистер Беннет, как вы можете так пренебрежительно отзываться о собственных детях? Или вам просто нравится умышленно раздражать меня? Вы совсем не уважаете мои слабые нервы.

– Дорогая, вы неправильно меня поняли. Ваши слабые нервы вызывают у меня чрезвычайное уважение. Они – мои давние друзья. Последние двадцать лет я только и слышу, как вы с теплотой вспоминаете о них.

– Вы просто не знаете, как я страдаю!

– Однако я надеюсь, что вы выздоровеете и еще успеете увидеть, как сюда приедет множество молодых людей с доходом в четыре тысячи фунтов.

– Да пусть их будет хоть двадцать – все равно из этого никакого толку не будет, пока вы не посетите их.

– Даю вам слово, дорогая моя, что когда их здесь будет двадцать, то я непременно навещу их всех.

Мистер Беннет представлял собой настолько странное сочетание сообразительности, сарказма, сдержанности и вредности, что и двадцати лет супружеской жизни не хватило его жене, чтобы полностью понять его характер. Ее же собственный характер понять было не так сложно. Она представляла собой женщину недалекую, малообразованную и капризную. Когда бывала чем-то недовольна, то делала вид, что у нее нервное расстройство. Делом своей жизни она считала выдачу замуж своих дочерей; ее утешением – хождение по гостям и сплетни.

Раздел II

На самом деле мистер Беннет с нетерпением ожидал приезда мистера Бингли. Имел давнее намерение посетить его, хотя упорно уверял свою жену, что делать этого не собирается; поэтому она узнала об этом только тогда, когда визит уже был нанесен. Об этом факте стало известно следующим образом. Наблюдая, как его вторая дочь занимается отделкой своей шляпки, мистер Беннет вдруг обратился к ней со словами:

– Лиззи, надеюсь, что мистеру Бингли это понравится.

– Откуда нам знать, что именно понравится мистеру Бингли, – недовольно ответила его жена. – Мы к нему не собираемся.

– Но не забывайте, мама, – сказала Элизабет, – что мы увидимся с ним на балу, а миссис Лонг обещала представить его нам.

– Я не верю, что миссис Лонг пойдёт то такое. Ей самой нужно двух племянниц замуж выдать. Она – эгоистичная и неискренняя женщина, я ее не высоко ценю.

– И я тоже, – сказал мистер Беннет. – И я рад узнать, что ты не надеешься на такую услугу с ее стороны.

Миссис Беннет не удостоила его ответом, но не смогла сдержать своего раздражения и начала ругать одну из дочерей.

– И чего ты так раскашлялась, Китти?! Заткнись, ради Бога, пожалей хоть немного мои нервы. Ты же их просто рвешь на куски.

– Китти кашляет без должного к вам уважения, – сказал отец, – она делает это явно невпопад.

– Можно подумать, что я делаю это для собственного удовольствия, – раздраженно ответила Китти.

– А когда должен состояться твой следующий бал, Лиззи?

– Через две недели с завтрашнего дня.

– Ага, вот оно как! – воскликнула ее мать. – Но миссис Лонг вернется только за день до этого, поэтому получается, что она не сможет нам его представить, потому что сама не успеет познакомиться с ним.

– Значит, моя дорогая, теперь у тебя появится возможность представить мистера Бингли своей подруге.

– Нет, мистер Беннет, это невозможно; я же с ним не знакома; и почему вы дразнитесь, а?

– Отдаю должное вашей осмотрительности. Двухнедельное знакомство – это действительно очень мало. За две недели нельзя толком узнать человека. Но если этого не сделаем мы, то это сделает кто-то другой; надо же и миссис Лонг с ее племянницами дать шанс, не так ли? Она непременно воспримет это как проявление доброжелательности с нашей стороны, и если эту обязанность не выполните вы, то ее выполню я.

Девушки удивленно уставились на своего отца. А миссис Беннет только и смогла выдавить из себя:

– Это просто ерунда какая-то!

– Что вы хотите сказать вашим эмоциональным восклицанием?! – спросил мистер Беннет. – Вы считаете глупостью такую важную процедуру, как знакомство?! Вот тут я с вами никак не могу согласиться. А ты что скажешь, Мэри? Ты ведь, насколько мне известно, – глубокомысленная молодая девушка, ты читаешь умные книжки и делаешь заметки.

Мэри хотела сказать что-то очень умное, но не знала, как это сделать.

– Пока Мэри собирает в кучу свои мысли, – продолжил он, – вернемся к мистеру Бингли.

– Ваш мистер Бингли у меня уже в печенках сидит, – воскликнула миссис Беннет.

– Очень печально это слышать; но почему же вы раньше мне этого не сказали? Если бы я знал об этом сегодня утром, то не заходил бы к нему. Получилось неуместно, но я все же нанес ему визит, и теперь вам никак не удастся избежать знакомства с ним.

Дамы сначала были озадачены, а затем пришли в восторг; именно на такой эффект мистер Беннет и рассчитывал. Наиболее эмоционально отреагировала на эту новость миссис Беннет, хотя потом, когда улеглось первое радостное возмущение, она объявила, что только этого и ждала.

Это так мило с вашей стороны, мой дорогой мистер Беннет. Но я не сомневалась, что, в конце концов, мне удастся-таки вас убедить. Я знала: вы так любите наших девочек, что непременно завяжете это знакомство. Ой, как же я рада! Вы так удачно пошутили, что пошли к нему сегодня утром, а нам рассказали об этом только сейчас.

– Теперь, Китти, – сказал мистер Беннет, – можешь кашлять, сколько тебе захочется. – Сказав это, он вышел из комнаты, потому что устал от восторженных возгласов своей жены.

– Девочки, у вас такой прекрасный отец, – сказала она, когда за ним закрылась дверь. – Даже не знаю, как вы сможете отблагодарить его за доброту; если уж на то пошло, то не знаю, как я сама смогу его отблагодарить. По правде говоря, в нашем возрасте новые знакомства заводить нелегко, но ради вас мы готовы на все. Лидия, дорогая, хотя ты и молодая, думаю, что на балу, который должен состояться, мистер Бингли обязательно с тобой потанцует.

– Ничего, – решительно сказала Лидия. – Я его совсем не боюсь; я – самая молодая, но и самая высокая.

Остальные вечера прошли в догадках относительно того, насколько быстро мистер Бингли нанесет ответный визит, и в определении дня, когда его можно будет пригласить на обед.

Раздел III

Как ни старалась миссис Беннет, поддерживаемая своими дочерьми, как можно больше расспросить своего мужа, она так и не смогла вытянуть из него достаточно, чтобы составить какое-то более или менее удовлетворительное представление о мистере Бингли. Они набегали на него с разных сторон: задавали откровенные вопросы, делали хитрые предположения и скрытые намеки; но он умело их избегал; и, в конце концов, им пришлось довольствоваться второстепенной информацией, полученной от своей соседки – госпожи Лукас. Ее сведения были весьма положительными. Господину Уильяму мистер Бингли понравился чрезвычайно. Он был совсем молод, удивительно красив, очень дружелюбен и – в дополнение ко всему этому – собирался прибыть на запланированный бал в обществе своих многочисленных друзей. На лучшее можно не надеяться! От любви к танцам не так уж и далеко до любви, поэтому надежды на любовь мистера Бингли высказывались огромнейшие.

– Если мне придется увидеть, как одна из моих дочерей счастливо выйдет замуж и будет жить в Недерфилде, – сказала миссис Беннет своему мужу, – а другим повезет выйти замуж так же хорошо, то мне больше ничего и не останется желать.

Через несколько дней мистер Бингли нанес мистеру Беннету визит и просидел с ним десять минут в его библиотеке. Он надеялся, что его осчастливят встречей с девушками, о чьей красоте он слышал уже много, а встретился только с их отцом. Самым же девушкам повезло несколько больше, потому что они могли разглядеть его из окна второго этажа: на нем был синий пиджак, приехал он на вороном коне.

Вскоре после этого он был приглашен на обед; и миссис Беннет уже обдумывала, какие же блюда, которые сделают честь ее умению вести хозяйство, она подаст к столу, как пришел ответ, заставивший отложить обед на неопределенный срок. На следующий день мистеру Бингли необходимо было побывать в городе, поэтому он никак не мог принять такое почетное приглашение; и дальше в таком же духе. Миссис Беннет была огорчена. Она не могла понять – что это за дела такие могли появиться у него в Лондоне, если он только вчера прибыл в Гертфордшир; у нее возникли опасения, что, возможно, он так и живет – скачет с места на место и никогда не осядет должным образом в Недерфилде. Госпожа Лукас несколько развеяла ее опасения, выдвинув идею, что он уехал в Лондон только для того, чтобы собрать многочисленное общество для запланированного бала; вскоре распространился слух, что с собой мистер Бингли должен привезти двенадцать женщин и семь кавалеров. Такое количество дам обеспокоило дочерей мистера Беннета; но за день до бала они успокоились, услышав, что с ним из Лондона приехали только шесть человек – пять его сестер и двоюродный брат. А когда прибывшее общество зашло в комнату для танцев, то оказалось, что состоит оно лишь из пяти человек: мистера Бингли, двух сестер, мужа старшей из них и еще одного юноши.

Мистер Бингли был хорош собой и выглядел благородно; у него была приятная внешность и непринужденные, естественные манеры. Сестры его были женщинами элегантными и модно одетыми, в них чувствовался определенный шарм. Его зять, мистер Херст, выглядел как джентльмен, но не более того; однако приятель его, мистер Дарси, вскоре привлёк внимание всех присутствующих в комнате своей элегантной, высокой фигурой, красивыми чертами лица, благородной внешностью, а еще – слухом о своих десяти тысячах фунтов в год, который распространился в комнате сразу же, как он в нее вошел. Мужчины в один голос заявили, что он выглядит как настоящий мужчина, дамы же провозгласили, что он даже красивее мистерa Бингли; полвечера на него смотрели с чрезвычайным восторгом, пока его манеры не вызвали всеобщее осуждение; в результате волна его популярности покатилась в обратном направлении. Оказалось, что он высокомерен, что считает себя выше, чем окружающее общество, все вызывало у него только раздражение; теперь его не могло спасти даже большое поместье в Дербишире: сошлись на том, что лицо у него отталкивающее и неприятное и ни в какое сравнение со своим другом он идти не может.

Мистер Бингли вскоре перезнакомился со всеми главными лицами, которые присутствовали на балу; был он живым и непринужденным, не пропустил ни одного танца, выражал недовольство, что бал закончился рано, и говорил, что сам устроит бал в Недерфилде. Такие приятные качества говорили сами за себя. Какая поразительная разница между ним и его другом! Мистер Дарси потанцевал лишь дважды – один раз с миссис Херст, а второй – с мисс Бингли, не позволил рекомендовать себя другим дамам и остаток вечера провел, расхаживая по комнате и время от времени разговаривая с кем-то из своей компании. С его характером все было ясно. Это был чрезвычайно напыщенный, неприятный человек, и все надеялись, что он к ним больше никогда не приедет. Одним из наиболее ярых его противников стала миссис Беннет, чье недовольство его общим поведением усилилось и превратилось во вполне конкретное возмущение тем, что он откровенно проигнорировал одну из ее дочерей.

Из-за нехватки мужчин Элизабет Беннет пришлось пропустить два танца; часть этого времени мистер Дарси простоял недалеко от нее, и она подслушала разговор между ним и мистером Бингли, который на мгновение прервал свой танец и подошел, чтобы уговорить своего друга тоже потанцевать.

– Ну-ка, Дарси, – сказал он. – Слушай меня, идем танцевать. Не могу смотреть, как ты стоишь здесь один, словно полный болван. Лучше бы ты потанцевал.

– Ни в коем случае. Ты же знаешь, что я терпеть этого не могу, за исключением, когда я уже знаком со своей партнершей. Пока же не вижу для этого никакой возможности. Твои сестры заняты, танцевать же с любой другой из женщин, присутствующих в этой комнате, было бы для меня настоящим наказанием.

– Ради Бога, не будь таким придирчивым! – воскликнул Бингли. – Честное слово, я еще никогда не встречал так много приятных девушек, чем на этом вечере; некоторые из тех, которых ты видел, очень красивы.

– Та девушка, с которой ты сейчас танцуешь, – единственная действительно хорошенькая женщина в этой комнате, – сказал мистер Дарси, взглянув при этом на старшую из сестер Беннет.

– О! Она – волшебное существо, с которым мне когда-либо приходилось танцевать! Но одна из ее сестер сидит как раз за тобой; она хорошенькая и, кажется, очень приятная. Позволь моей партнерше представить тебя.

– О ком ты говоришь? – обернувшись, мистер Дарси быстро посмотрел на Элизабет, перехватил ее взгляд, потом отвел глаза и холодно сказал: – Она совсем даже ничего, но недостаточно хороша, чтобы привлечь меня, пока я не в том настроении, чтобы выручать молодых девушек, уничиженных другими мужчинами. Возвращайся лучше к своей партнерше и радуйся ее улыбкам, потому что со мной ты напрасно тратишь время.

Мистер Бингли прислушался к совету. Мистер Дарси ушел, оставив у Элизабет не слишком теплые чувства в свой адрес. Однако своим подругам она рассказала эту историю чрезвычайно снисходительно, потому что была человеком живого и игривого характера, поэтому ее тешило все смехотворное.

Для их же семьи в целом этот вечер прошел приятно. Миссис Беннет увидела, что ее старшая дочь очень понравилась всей недерфилдской компании. Мистер Бингли танцевал с ней дважды, ее заметили также и его сестры. Джейн радовалась этому не менее матери, но не так эмоционально. Элизабет радовалась за Джейн. Мэри слышала, как в разговоре с мисс Бингли кто-то отозвался о ней как о самой образованной девушке в округе; Кэтрин и Лидии тоже повезло: их то и дело приглашали танцевать, поэтому необходимость постоянного наличия кавалеров пока была главным впечатлением, сложившемся у них об этом бале. Поэтому все они в хорошем настроении вернулись в Лонгберн – село, в котором жили и основными жителями которого являлись. Оказалось, что мистер Беннет еще не спит. Беря в руки книгу, он забывал о времени; в этом же случае события вечера, приведшие к таким приятным надеждам, вызвали у него большой интерес. Мистер Беннет надеялся, что все представления его жены о вновь прибывших окажутся ложными; но очень скоро он убедился, что ему придется выслушать совсем другую историю.

– О, дражайший мистер Беннет! – воскликнула жена, входя в комнату, – вечер был прекрасный, бал – просто чудесный. Жаль, что вас с нами не было. Все были в восторге от Джейн, всем она очень понравилась. Все говорили, что она выглядит прекрасно; мистер Бингли тоже считает, что она просто очаровательна, и даже дважды с ней потанцевал! Джейн была единственной женщиной среди присутствующих, которую он пригласил во второй раз. Сначала пригласил мисс Лукас. Мне было крайне неприятно наблюдать, как он с ней танцует; однако она ему совсем не понравилась – пожалуй, вообще никому не понравилась, что, между прочим, и не удивительно. Когда же стала танцевать Джейн, она его просто поразила. Поэтому он спросил, кто она, попросил, чтобы его представили ей, и пригласил ее на следующий танец. Третий – он танцевал с мисс Кинг, четвертый – с Марией Лукас, пятый – снова с Джейн, шестой – с Лиззи, а Буланже…

– Если бы он хоть немного посочувствовал мне, – нетерпеливо воскликнул ее муж, – не танцевал бы так много! Прошу тебя, не пересчитывай его партнерш. Господи! И почему он только не растянул лодыжку во время первого же танца?!

– Да будет вам, дорогой! – продолжила миссис Беннет. – Я от него просто в восторге. Он такой красивый, такой красивый! А сестры его – женщины просто очаровательные; никогда в жизни я не видела таких элегантных платьев, как у них. Смею сказать, что кружева на платье миссис Херст были…

Тут ее снова прервали: мистер Беннет запротестовал против любого описания украшений. Поэтому его жена вынуждена была искать другое ответвление этой темы и рассказала – с горечью в голосе и с некоторыми преувеличениями – о поразительной грубости мистера Дарси.

– Но уверяю вас, – добавила она, – Лиззи не много потеряла от того, что не отвечала его капризному воображению, потому что он – человек чрезвычайно неприятный, просто ужасный, совсем не стоит того, чтобы ему угождать. Такой напыщенный, такой тщеславный – ну просто несносный! То тут ходил, то там, воображая себя большой шишкой. Подумаешь – недостаточно красива, чтобы с ним танцевать! Жаль, мой дорогой, что тебя там не было – ты бы точно сбил с него спесь. Я его просто терпеть не могу.

Раздел IV

Когда Джейн с Элизабет остались вдвоем, то первая, ранее не спешившая восхвалять мистера Бингли, теперь призналась сестре, как сильно он понравился ей.

– Он такой, каким и должен быть молодой человек: рассудительный, доброжелательный, живой; а какие прекрасные у него манеры! Я таких никогда не встречала раньше – такая непринужденность, такая безупречная воспитанность!

– Мне было так приятно, когда он пригласил меня на танец во второй раз. Я и не надеялась на такой комплимент.

– Да неужели? Зато я надеялась – вместо тебя. В этом, собственно, и заключается одно из значительных различий между нами. Тебя комплименты всегда застают врасплох, меня – никогда. Что могло быть более естественным с его стороны, чем пригласить тебя снова? Он просто не мог не увидеть, что ты в пять раз привлекательнее любой другой женщины в комнате. Для этого не требуется особой галантности. Да, он действительно очень привлекательный, пусть тебе нравится – я не против. Тебе же часто нравились типы, гораздо глупее его.

– Лиззи, дорогая, чего ты?

– Ничего! Просто ты слишком склонна симпатизировать людям вообще. Ты ни в ком не видишь недостатков. Все на свете кажутся тебе добрыми и приятными. Никогда в жизни я не слышала, чтобы ты о ком-то высказывалась плохо.

– Просто я никогда не спешу кого-то осуждать, хотя всегда говорю, что думаю.

– Я знаю, что это так; именно это и удивляет меня более всего. При твоем здравом уме – и быть такой слепой к недалекости и глупости других людей! Показная доброта – явление довольно распространенное: оно встречается везде. Но быть хорошим без притворства и преднамеренности, в каждом видеть только добро и даже преувеличивать его настоящую меру, не замечая при этом плохих черт, – на это способна только ты. Так, значит, тебе и сестры его понравились, да? А между прочим, у них манеры хуже чем у него.

– Сначала так оно и кажется. Но если с ними поговорить, оказывается, что они очень приветливые женщины. Мисс Бингли будет жить вместе со своим братом и руководить хозяйством; и я почти не сомневаюсь, что в ее лице у нас появится прекрасная соседка.

Элизабет молча выслушала, и услышанное не убедило ее. Общее поведение на балу сестер мистера Бингли не было рассчитано на то, чтобы понравиться. Элизабет была сообразительней, наблюдательней и не такой податливой, как Джейн, к тому же на ее суждения не влияли знаки симпатии с чьей-то стороны, и поэтому она была мало настроена на положительное отношение к этим дамам. Да, они действительно были элегантными и изысканными девушками, им не хватало доброжелательности, они были способны казаться приятными тогда, когда это было им нужно, однако оставались напыщенными и тщеславными. Сестры мистера Бингли были достаточно красивы, образование получили в одном из лучших в Лондоне частном институте благородных девиц, у них было состояние в двадцать тысяч фунтов и привычка жить на широкую ногу; общались они с людьми с положением, поэтому у них были все основания иметь хорошее мнение о себе и плохое – о других. Происходили они из респектабельной семьи, проживающей в северной Англии; и это обстоятельство запечатлелось в их памяти еще глубже, чем то, что их богатство, а также богатство брата, было приобретено благодаря торговле.

Состояние на сумму около ста тысяч фунтов мистер Бингли унаследовал от своего отца, который намеревался приобрести имение, но умер, так и не успев этого сделать. Мистер Бингли тоже собирался приобрести имение, иногда останавливая выбор на графстве, в котором он жил; но теперь, когда снял приличный особняк и получил право на охоту, все, хорошо знавшие его беззаботный нрав, начали опасаться, что всю оставшуюся жизнь он проведет в Недерфилде, а дело приобретения имения переложит на плечи следующего поколения.

Его сестрам очень хотелось, чтобы он имел свой собственный особняк, и хотя мистер Бингли поселился в Недерфилде как постоялец, мисс Бингли была совсем не против играть там роль хозяйки; это касалось и миссис Херст, которая вышла замуж за человека (скорее благородного, чем богатого), который совершенно не собирался считать свой дом ее домом, если так не считала она. Не прошло и двух лет после совершеннолетия мистера Бингли, как ему посоветовали посмотреть Недерфилд-Хаус, и он поддался искушению. Полчаса он смотрел снаружи и внутри, удовлетворился расположением основных комнат и восхвалениями владельца в адрес поместья и немедленно согласился снять его.

С мистером Дарси его связывала крепкая дружба, несмотря на большое различие их характеров. Дарси полюбил Бингли за непринужденность, открытость и податливость его характера, которая очень сильно отличалась от характера его собственного, и, казалось, его вполне удовлетворяла. Бингли стойко верил в силу дружеских чувств Дарси и чрезвычайно уважал его мнение. Своими умственными способностями Дарси преобладал над Бингли. Не то чтобы последнему недоставало ума, просто Дарси был действительно очень смышленым. Но в то же время он был пренебрежительным, сдержанным, тщательно-капризным, а его манеры, несмотря на их изящество, были не слишком приветливыми. Именно с этой точки зрения его друг имел большое преимущество. Бингли мог рассчитывать на симпатию окружающих везде, где он был, Дарси же – всюду – вызывал у окружающих раздражение.

Характерным в этом отношении был тот способ, которым они описывали меритонский бал. Никогда в жизни не встречал Бингли таких приятных людей или таких хорошеньких девушек, все относились к нему с чрезвычайным дружелюбием и вниманием; не было никакой формальности, никакой скованности, очень быстро он перезнакомился со всеми присутствующими в комнате; что касается мисс Беннет, то он и не представлял себе, что женщина может быть такой божественно красивой. Дарси же, наоборот, увидел собрание людей не слишком красивых, не по моде одетых, к которым он не испытывал никакого интереса и от которых не получил ни удовольствия, ни проявлений симпатии. Да, он не отрицал, что мисс Беннет – хорошенькая, но, на его взгляд, она слишком много улыбалась.

Миссис Херст и ее сестра не возражали и добавили, что они от нее в восторге, что она им нравится, и пришли к окончательному выводу, что мисс Беннет – хорошенькая девочка, о которой они были бы не против узнать больше. Поэтому сестры закрепили за мисс Беннет статус хорошенькой девочки, а их брат осознал, что эта одобрительная характеристика наделяет его правом думать о ней так, как ему заблагорассудится.

Хелен Холстед

Гордость и предубеждение-2

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Год 1813-й. Осень.

Когда вся семья собралась за завтраком, изучающий взгляд миссис Беннет по очереди останавливался на каждой из ее четырех дочерей. Она посмотрела с непривычной нежностью на свою вторую дочь, Элизабет.

Вы знаете, мои дорогие, все графство только и говорит о помолвке Лиззи.

Мама! Я предпочла бы, чтобы вы пока вовсе не говорили об этом, - откликнулась Элизабет.

Вот уж вздор! Что я такого сказала? Самую малость! Вы знаете, девочки, наши соседи говорят, что мистер Дарси был обручен со своей кузиной. И отказался от огромного состояния, чтобы жениться на Лиззи!

Он не был обручен с ней!

Ох, я уверена, что нет, - миссис Беннет отмахнулась своим платочком, выражая пренебрежение к мелочам. - Но, Лиззи, разве ты не видишь, что такие рассказы только способствуют твоему успеху? Все только и говорят, что ты завоевала сердце мистера Дарси одним своим обаянием. Разве это не мило?

Я бы предпочла, чтобы они вообще не обсуждали это, пока я совсем не уеду из графства.

Пока ты не уедешь, дитя мое! - миссис Беннет была само изумление. - Да о чем еще говорить людям, когда они узнали новость, что ты собираешься выйти замуж за человека, имеющего столь высокое положение в обществе, и столь… богатого?

Мне жаль, если наших соседей мало волнует чье-то счастье, а только материальное положение и богатство.

Ты глупая девочка. Конечно, их волнует и твое счастье. - Даже когда миссис Беннет радовалась и довольно хихикала, неприятное волнение мутило воду и маленьком водоеме ее счастья. Ее дочери заметили, как она вдруг нахмурилась, и переглянулись.

Во внезапно возникшей тишине поднял голову отец, оглядел всех своих домочадцев и поморщился. Сестра миссис Беннет, которая заглянула к ним в неподобающе ранний час (было всего девять утра), редко когда делилась свежими новостями. Как выяснилось, она, оказывается, слышала, что вдова викария выражала надежду, чтобы новое положение «милой Элизабет в обществе не оказалось приобретенным слишком дорогой ценой», и высказывалась о мистере Дарси как о «тяжелом человеке, который ставит себя выше нас всех».

Миссис Беннет внезапно охватило раздражение. Она даже подумала, не прибегнуть ли ей к нюхательной соли, но передумала, когда обнаружила, что за столом воцарилась тишина, и вспомнила, как немодно были одеты племянницы вдовы. Лицо ее прояснилось.

Искренне признаюсь, мне никогда даже в малой степени не нравилось это ничтожное создание, и я понятия не имею, удастся ли ей когда-нибудь найти мужей этим девочкам.

Каким девочкам, мама? - спросила самая младшая из сестер. Но миссис Беннет не обратила на нее внимания.

Мистер Дарси едва ли заметил бы неприглядную девицу, семья которой даже не держит собственного выезда! - Ее слушатели, не посвященные в ход ее мыслей, озадаченно молчали, пока Элизабет не сказала:

Я-то думала, будто мистера Дарси покорило мое обаяние, но теперь выясняется, что приманкой для него послужила карета моего отца.

Лиззи, у мистера Дарси столько карет!.. Любовь моя, у тебя будет свой собственный выезд. Мистер Дарси закажет тебе новую карету, тебе придется только выбрать цвет… я знаю, поскольку я расспрашивала его!

Элизабет вспыхнула, а ее сестры отреагировали каждая по-своему. Джейн смотрела кротко и с сочувствием, вторая сестра фыркнула носом, а третья громко рассмеялась.

Мистер Беннет вздернул седеющие брови и покашлял.

Элизабет покидает нас ради восхитительного поместья мистера Дарси, а ее сестра Джейн ради своего мистера Бингли. В своем поубавившемся семействе я получу возможность больше наслаждаться компанией, предлагаемой двумя остающимися с нами дочерьми.

Конечно, - отреагировала миссис Беннет. - Нам будет очень уютно и покойно.

Что до меня, то мне придется обращаться к уюту моей библиотеки даже чаще, поскольку все разумное начало, которое можно отыскать в моих дочерях, в одночасье оставляет наш дом.

Мистер Беннет, как вы можете быть настолько жестоким? - громко возмутилась его жена.

Если называть вещи своими именами, то я не могу снять с себя ваше обвинение, миссис Беннет, - парировал мистер Беннет, продолжая завтракать. Миссис Беннет фыркнула и отвернулась, теребя кружевной платочек в руках.

Громкий стук эхом донесся из холла.

Вы уверены, миссис Беннет? - спросил мистер Беннет. - Не слышал, что он был близок к смерти, чтобы вызвать у вас подобное предчувствие. - Он повернулся к Элизабет. Уголки его рта опустились в притворной печали. Девушке неудержимо захотелось смеяться.

Ее сестра, Джейн, погладила мать и попыталась успокоить ее.

Мама, не тревожьте себя так. Только на прошлой неделе наш дядя, как сообщали, был в превосходном здравии.

Лакей подошел с подносом для писем к Элизабет. Она взяла конверт - бумага была великолепного качества - и стала изучать адрес, написанный женской рукой, но необычайно твердым и ровным почерком.

От кого письмо, Лиззи? - уточнила миссис Беннет.

Не знаю, - ответила Элизабет, пряча письмо в карман. - Кто-то из знакомых мистера Дарси, как я понимаю, шлет мне свои поздравления.

Прежде чем подписан брачный договор? Что-то непохоже. Прочти его мне!

Мама, умоляю, позволь мне сначала самой прочитать это письмо.

Ерунда, девочка. Я хочу посмотреть на него сейчас же.

Элизабет повернулась к отцу, и он твердо вмешался.

Миссис Беннет, полагаю нашей дочери можно доверять настолько, чтобы не сомневаться, что она ведет заслуживающую уважения переписку, - заметил он.

Ох, ладно-ладно, мисс «Поступаю по-своему».

Элизабет прошла через лужайку в небольшую рощицу на восточной границе Лонгборна. Утренние надежды на погожий день оказались призрачными, поскольку серые облака наползали на солнце. Прежде чем вскрыть письмо, она какое-то время изучала его.

...

Леди Кэтрин де Бёр для мисс Элизабет Беннет.

Мисс Беннет!

Обращаюсь к Вам в обход всех правил учтивости, поскольку Вы не заслуживаете таковой. Я узнала, что Вы упрямо продолжаете воплощать Ваш план вознести себя и разрушить навсегда имя Дapcu. И прошлом апреле я снизошла до того, чmобы пригласить Вас в свой дом. Вы злоупотребили моей добротой и, соблазнив моего племянника, ввергли его в мезальянс, в чем он еще раскается, когда его безумное увлечение пройдет. Тогда он будет горько сокрушаться, что его лишили законной невесты, моей дочери, мисс Анны де Бёр.

Ни один из родственников мистера Дарси никогда не позволит себе заговорить с Вами. Из-за Вас мой племянник будет отвергнут всей своей семьей.

И более того, Вас не примет никто из персон значимых, ибо такова степень уважения и почитания, которыми пользуется семья де Бёр.

Да простит Бог Ваше преступление, поскольку я не прощаю Вас.

Леди Кэтрин де Бёр.

На миг Элизабет задохнулась от потрясения. Потом она побрела по рощице, едва понимая, в каком направлении движется.

Чванливая женщина! Пользуется уважением и почитанием. Только не моим!

Обвинение в заманивании Дарси в ловушку она нашла особенно оскорбительным. В начале их знакомства он совсем не пришелся ей по сердцу и не нравился до тех пор, пока она не узнала его ближе. Это Дарси боролся за нее и добился сначала ее уважения, а затем и ее привязанности.

«И все-таки, - размышляла девушка, - многие с неизбежной легкостью поверят в мои корыстные мотивы. Леди Кэтрин проявит свою низкую злобу в попытке отомстить ей, влияя на их положение в обществе. Как будто она может! Леди Кэтрин тешила себя своей властью над теми, кто нуждался в ее доброжелательности и благосклонности. Однако друзья ее жениха не слишком зависели от ее влияния, поэтому какой смысл им отворачиваться от них с Дарси только по прихоти его тети? Нет, они не могут быть настолько лишены здравого смысла. Или все же?..»

Она вышла из рощи через задние ворота, добралась до молочной фермы и скормила письмо козам.

Солнце светило сквозь облака, когда Элизабет вернулась в лес. За поворотом тропинки она увидела на фоне солнечных лучей высокую фигуру, одетую в серое. Дарси ждал ее в том месте, где тропинки расходились в разные стороны. Он стоял спиной к ней, глядя куда-то в лес. Она хмыкнула от неожиданности; Дарси повернулся, и в лесном полумраке его взгляд показался ей слишком невеселым. Он поклонился и направился к ней.

Элизабет кивнула в ответ.

Вы сегодня пришли так рано.

Не так рано, как хотелось бы.

Он поднес ее руку к губам, затем повернул и поцеловал крошечное место между рукавом и перчаткой.

Я изложил суть дела моему поверенному, приезд которого с брачным контрактом жду с нетерпением.

Она улыбнулась и взяла его за руку. Они направились вглубь леса. Ветер ворошил опавшие листья под ногами. Какое-то время они шли молча.

Миссис Беннет сказала мне сейчас, что вы получили письмо, которое, по вашему предположению, пришло от кого-то из моих близких, - наконец заговорил он.

Мне помнится, я употребила слово «знакомых», хотя «близких», возможно, подходит более точно.

Дарси застыл.

Леди Кэтрин осмелилась написать вам? - сдержанно уточнил он.

Как правило, когда речь заходит о вашей уважаемой тете, не говорят «осмеливается» что-то сделать. Она просто сделала это.

Вы позволите мне взглянуть на письмо?

Нет, я не покажу его вам, даже если бы того и желала, хотя я и могу указать общее направление его местонахождения. Достаточно сказать, что леди Кэтрин была столь добра, что милостиво довела до моего сведения свое мнение. Она деликатно предупреждает меня о том холодном приеме, который ждет меня в обществе, случись мне когда-нибудь осмелиться высунуть нос из своего дома.

Как жаль, что я не в силах воспринимать подобные оскорбления с такой легкостью, с какой это делаете вы, - рассмеялся он помимо своей воли.

Я была предостаточно сердита с час назад, но вы уже знаете мой нрав.

Действительно знаю. Ваше настроение улучшается при каждой попытке запугать вас. Ваш дух крепнет.

Именно так.

Дарси вздрогнул при мысли о письме от графа, своего дяди, который называл безумием добиваться руки девицы «без роду, без племени» и которую племянник мог бы заполучить, даже не вступая с ней в брак. Он должен позаботиться, чтобы Элизабет никогда не открыла для себя содержание того письма.

Он коснулся завитка волос, выбившегося из-под ее шляпки.

Когда я впервые осознал, что полюбил вас, я погрузился в… чувство, похожее на счастье. Но потом, после расставания с вами, мои чувства постоянно менялись, пока я не заболел от тоскливого желания увидеть ваше лицо, даже если это случится еще только один раз.

Лес наполнился шелестом опадающей листвы. Губы Элизабет зашевелились, словно готовые расплыться в улыбке, но ее взгляд привлек кружащийся в воздухе падающий лист. Как важно было не упустить ни малейшего мгновения его восхитительного падения.

Она хотела посмотреть на Дарси, но почему-то не сделала этого.

Я узнал, каково это - тосковать, - продолжил он. - Я и представить себе не мог, как это больно.

Лес затих. Элизабет почувствовала, как он обнял ее за талию, как он прижимает ее к себе, ощутила колючую ткань его пальто на своей щеке. Как близки они были! Внезапный порыв ветра закружил листья в танце вокруг них. Его губы коснулись ее лба.

Элизабет, моя нареченная невеста, вы даже не догадываетесь, как я люблю вас.

Она подняла к нему свое лицо, и в какой-то миг ему показалось, что он прочел в ее глазах никогда еще не произнесенные слова, глубоко скрытые за ее внешней сдержанностью. Она приоткрыла рот, словно хотела что-то сказать. Ее губы оказались совсем-совсем близко.

Умоляю, скажите мне о ваших чувствах.

Она откинула голову, потом снова посмотрела на него, и он увидел в ее темных глазах затаенное лукавство, которое покорило его с самого начала их знакомства.

Дарси выпустил ее из объятий и взял под руку. Сердце перестало дико колотиться в груди. Они пошли вперед сквозь искрящийся морозный воздух.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Пока Элизабет переживала сомнения, вызванные письмом Кэтрин, а соседи тревожили себя мыслями о трудностях, ожидающих невесту на выбранном ею пути, а миссис Беннет, охваченная радостью, и не думала ни о чем подобном. Она имела только два серьезных повода для озабоченности, а именно: условия брачного контракта Элизабет и подготовка свадебных платьев для обеих дочерей.

Ей предстояло пережить волнение по поводу двойной свадьбы, намеченной на ноябрь. Джейн Беннет, старшая, была также помолвлена и выходила замуж за друга Дарси, Чарлза Бингли, и венчаться они собирались одновременно с Элизабет и Дарси.

Миссис Беннет не жалела ни трудов, ни расходов, когда дело касалось нарядов, этой важнейшей части подготовки ее девочек к замужней жизни. Она заказала всевозможные товары из городских магазинов и привела в ужас супруга, послав за портнихой из Лондона.

Что касается брачного контракта, тут миссис Беннет едва ли знала, чем восторгаться больше: расходами, выделенными на наряды Элизабет, каретой дочери или ее драгоценностями. Мистер Беннет в пику ей основательно перечитывал длинный перечень статей договора и нисколько не разделял ее восторгов. Он был больше обеспокоен положением Элизабет на случай, если она овдовеет, не успев произвести наследника Пемберли. Какая ерунда! Даже если мистер Дарси настолько опрометчив, чтобы умереть рано, Элизабет к тому времени уже будет иметь сына. Наконец мистер Беннет объявил, что вполне удовлетворен документом.

Элизабет позвали в комнату. Дарси стоял подле окна, пристально вглядываясь в серый полдень. Он повернулся к ней навстречу, когда она вошла. И его поза, и безукоризненность его одежды - все, казалось, свидетельствовало о его уверенности в себе. Она только начинала узнавать его.

Дядя Элизабет, и он же ее поверенный, приветливо улыбнулся всем и пригласил говорить поверенного Дарси.

Мистер Дарси, мисс Беннет, - заговорил поверенный мистера Дарси, - я обязан удостовериться, что вы оба понимаете значение и законность обязательств, которые вы принимаете на себя, подписывая этот брачный договор.

Осеннее солнце пробилось сквозь серые облака, и его бледные лучи осветили собравшихся. Дарси пересек комнату, подошел к столу, взял перо и подписался. Аккуратным, четким почерком. Он протянул перо Элизабет. И вот ее пальцы задрожали, когда она взяла перо. Она почувствовала, что у нее перехватывает дыхание. Она смотрела, как ее рука выводит имя под договором. Наблюдала, как перо нацарапало завитушки подписи ее матери, старомодные росчерки ее отца и привычную плавность имен обоих поверенных.

Все было сделано.

На следующее утро миссис Беннет могла вернуться к своим любимым занятиям. Она следила за примеркой платьев и шляпок, пальто и мантилий. Она суетилась, вмешивалась в работу закройщицы и беспокоила мастериц своей критикой.

Мистер Беннет закатил глаза:

Полагаю, мне сегодня утром лучше забрать этих двух молодых людей снова на охоту.

Да, забирайте их куда угодно, поскольку они постоянно путаются у меня под ногами, - ответила ему супруга.

Отлично… Лиззи, - обратился к дочери мистер Беннет, озорно сверкнув серыми глазами, - ты когда-либо думала, что услышишь, как твоя мать говорит подобные слова о любых двух холостяках моложе семидесяти?

Конечно нет, папа, - ответила Элизабет, направляясь к окну. - И все же мы сейчас выясним, окончательно ли ожесточилось мамино сердце к этому человеческому подвиду. - Она искоса лукаво взглянула на мать. - Сюда идут мистер Бингли и мистер Дарси теперь с тремя, нет, с четырьмя другими молодыми гостями.

Что! - вскричала ее мать, поспешив к окну. - Где же? Какую ерунду ты говоришь, девочка. Они же одни, - и миссис Беннет раздраженно затеребила свой кружевной платочек.

Дочери прыснули со смеху.

Какая жалость, миссис Беннет, - хмыкнул и мистер Беннет. - А то нам удалось бы в ноябре избавиться сразу от всех четырех девочек.

Ох, ладно уж. У нас еще достаточно времени, чтобы заняться этим позже, - довольно улыбнувшись, миссис Беннет устроилась в своем кресле, расправляя кружево. - Я больше не испытываю страха насчет будущего, раз у Лиззи и Джейн все так хорошо сладилось. Они будут заботиться о младших сестрах, когда их родителей не станет. Я рассчитываю на них и в другом. Пусть подыскивают женихов для младших сестер, поскольку сама я исчерпала свои возможности.

Мистер Беннет встал:

Так оно и есть, - согласилась его жена.

Едва дверь за мистером Беннетом закрылась, как объявили о приходе женихов.

Чарлз Бингли был не столь высок, не столь красив и не так богат, как Фицуильям Дарси, но некоторые расценивали его как более желанного спутника жизни.

Моя дорогая миссис Беннет! - он поклонился и, радостно приветствуя будущую тещу, направился к ней через всю комнату. - Надеюсь, вы пребываете в добром здравии?

О, да, мистер Бингли, и вы очень любезны, что поинтересовались этим, учитывая, что все ваши мысли всецело заняты другой персоной! - Она повертела пальцем под его носом. Бингли рассмеялся, но Элизабет покраснела, увидев этот жест матери глазами Дарси: он, несомненно, счел бы его не совсем приличным.

Мистер Дарси, доброе утро, - приветствовала его миссис Беннет, получив в ответ сдержанный поклон.

Доброе утро, миссис Беннет. Рад слышать, что вы хорошо себя чувствуете.

Благодарю вас, сэр.

ДЖЕЙН ОСТEН
ГОРДОСТЬ И ПРЕДУБЕЖДЕНИЕ

Аннотация

Гордость женщины, практически нищей и совершенно свободной – в своей бедности, в своей иронии, в силе своего характера... Есть ли нечто равное такой гордости?.. Предубеждение женщины, почти не способной уже, по привычке отвечать ударом на удар, поверить в искренность мужского чувства и перестать об этом думать. Это – «Гордость и предубеждение» Джейн Остен. Книга, без которой сейчас не существовало бы, наверное, ни «психологического» романа, ни «феминистской» литературы, ни – попросту – «элитной» прозы как таковой!

КНИГА ПЕРВАЯ

Все знают, что молодой человек, располагающий средствами, должен подыскивать себе жену.
Как бы мало ни были известны намерения и взгляды такого человека после того, как он поселился на новом месте, эта истина настолько прочно овладевает умами неподалеку живущих семейств, что на него тут же начинают смотреть как на законную добычу той или другой соседской дочки.
– Дорогой мистер Беннет, – сказала както раз миссис Беннет своему мужу, – слышали вы, что Незерфилдпарк наконец больше не будет пустовать?
Мистер Беннет ответил, что он этого не слышал.
– Тем не менее это так, – продолжала она. – Только что заходила миссис Лонг и сообщила мне эту новость!
Мистер Беннет промолчал.
– А хотелось бы вам знать, кто будет нашим новым соседом? – с нетерпением спросила его жена.
– Готов вас выслушать, если вам очень хочется мне об этом сказать.
Большего от него не требовалось.
– Ну так слушайте, мой дорогой, – продолжала миссис Беннет. – Незерфилд, по словам миссис Лонг, снят очень богатым молодым человеком из Северной Англии. В понедельник он приезжал туда в карете, запряженной четверкой лошадей, осмотрел поместье и пришел в такой восторг, что тут же условился обо всем с мистером Моррисом. Он переезжает к Михайлову дню, и уже в конце будущей недели туда приедет коекто из его прислуги.
– А как его зовут?
– Бингли.
– Он женат или холост?
– Холост, дорогой, в томто и дело, что холост! Молодой холостяк с доходом в четыре или пять тысяч в год! Не правда ли, удачный случай для наших девочек?
– Как так? Разве это имеет к ним отношение?
– Дорогой мистер Беннет, – ответила его жена, – сегодня вы просто невыносимы. Разумеется, вы понимаете, что я имею в виду его женитьбу на одной из них.
– Гм, таковы его планы?
– Планы! Боже мой, скажете же вы иной раз! Но ведь может вполне случиться, что он в одну из них влюбится. Поэтому, как только он приедет, вам необходимо будет нанести ему визит.
– Я, признаюсь, не вижу к тому достаточных оснований. Поезжайтека вы сами с девочками. Или пошлите их одних – это, возможно, будет еще лучше. Не то вдруг он вздумает влюбиться в вас – ведь вы ничуть не менее привлекательны, чем любая из наших дочек.
– Вы мне льстите, дорогой. Когдато я и в самом деле была не лишена привлекательности. Но сейчас, увы, я уже не претендую на то, чтобы слыть красавицей. Женщине, у которой пять взрослых дочерей, не следует много думать о собственной красоте.
– В этих обстоятельствах у женщины не часто остается столько красоты, чтобы о ней приходилось особенно много думать.
– Но, мой друг, вам непременно следует навестить мистера Бингли, как только он появится.
– Едва ли я за это возьмусь.
– Но подумайте о наших девочках. Вы только представьте себе, как хорошо одна из них будет устроена. Вот увидите, сэр Уильям и леди Лукас сразу поспешат в Незерфилд. А ради чего, как вы думаете? Уж конечно, ради своей Шарлотты – вы же знаете, они не оченьто любят навещать незнакомых людей. Вы непременно должны поехать – ведь мы сами без этого никак не можем у него побывать.
– Вы чересчур щепетильны. Полагаю, мистер Бингли будет рад вас увидеть. Хотите, я дам вам для него записочку с обещанием выдать за него замуж любую из моих дочек, которая ему больше понравится? Пожалуй, надо будет только замолвить словечко в пользу моей крошки Лиззи.
– Надеюсь, вы этого не сделаете. Лиззи ничуть не лучше других ваших дочерей. Я уверена, что она и вполовину не так красива, как Джейн, и гораздо менее добродушна, чем Лидия. Но ей вы почемуто всегда оказываете предпочтение!
– Ни одна из моих дочек ничем особенно не примечательна, – ответил он. – Они столь же глупы и невежественны, как все другие девчонки в этом возрасте. Просто в Лиззи немножко больше толку, чем в ее сестрах.
– Мистер Беннет, как смеете вы так оскорблять ваших собственных детей? Вам доставляет удовольствие меня изводить. Конечно, вам нет никакого дела до моих истерзанных нервов.
– Вы ошибаетесь, моя дорогая. Я давно привык с ними считаться. Ведь они – мои старые друзья. Недаром вы мне толкуете о них не меньше двадцати лет.
– Ах, вы себе даже не представляете, как я страдаю.
– Надеюсь, вы все же доживете до того времени, когда в окрестностях появится множество молодых людей с доходом не менее четырех тысяч в год.
– Даже если их будет двадцать, какой в них прок, раз вы все равно отказываетесь к ним ездить?
– Ну, если их будет двадцать, моя дорогая, тогда я, конечно, соберусь да сразу и объеду их всех подряд.
В характере мистера Беннета так затейливо сочетались живость ума и склонность к иронии, замкнутость и взбалмошность, что за двадцать три года совместной жизни жена все еще не сумела к нему приноровиться. Разобраться в ее натуре было намного проще. Она была невежественной женщиной с недостаточной сообразительностью и неустойчивым настроением. Когда она бывала чемнибудь недовольна, то считала, что у нее не в порядке нервы. Целью ее жизни было выдать дочерей замуж. Единственными ее развлечениями были визиты и новости.

Мистер Беннет все же одним из первых навестил мистера Бингли. По правде говоря, он с самого начала имел в виду нанести ему визит, хотя все время уверял жену, будто бы ни за что к нему не поедет. И она оставалась в полном неведении относительно его намерений до конца того дня, когда визит состоялся. Истинное положение вещей раскрылось следующим образом. Наблюдая за тем, как его вторая дочь украшает лентами шляпку, мистер Беннет неожиданно заметил:
– Надеюсь, Лиззи, мистеру Бингли это понравится.
– Мы никогда не узнаем, что нравится и что не нравится мистеру Бингли, – с раздражением проговорила ее мать, – раз нам не придется бывать в Незерфилде.
– Но вы забываете, мама, – сказала Элизабет, – что мы встретим его на балу, и миссис Лонг обещала нас познакомить.
– О нет, миссис Лонг ни за что этого не сделает. У нее у самой две племянницы. Терпеть не могу эту ханжу и эгоистку!
– И я тоже, – сказал мистер Беннет. – Как приятно, что в этом важном деле вы от нее не зависите.
Миссис Беннет не снизошла до ответа; но, не будучи в силах сдержать свое раздражение, она напустилась на одну из дочерей:
– Ради бога, Китти, перестань так кашлять! Хоть чуточку подумай о моих нервах. Они этого не выдержат.
– Китти у нас ни с чем не считается, – сказал отец. – Вечно она кашляет невпопад.
– Я кашляла не для удовольствия, – обиделась Китти.
– Когда у вас следующий бал, Лиззи?
– Через две недели.
– Ах, вот как, – воскликнула мать. – Значит, миссис Лонг вернется только накануне бала! Как же она нам его представит, если даже не успеет с ним до этого встретиться?
– Тогда, дорогая моя, вы сможете оказаться полезной вашей приятельнице, представив ей мистера Бингли.
– Невозможно, мистер Беннет, невозможно, раз я сама не буду с ним знакома. Вы просто надо мной издеваетесь!
– Ваша осторожность делает вам честь. Конечно, такое недолгое знакомство почти ничего не значит. Какое суждение можно составить о человеке в течение двух недель? Однако, если ее не познакомим с мистером Бингли мы, это сделает ктонибудь другой. По мне – пускай миссис Лонг и ее племянницы тоже попытают счастья. Я даже готов взять такое доброе дело на себя, если оно вам очень не по душе.
Девицы уставились на отца. Миссис Беннет пробормотала:
– Какой вздор!
– Что означает ваше выразительное замечание, сударыня? – спросил он с удивлением. – Считаете ли вы вздорным обычай, согласно которому, прежде чем иметь дело с незнакомым человеком, он должен быть вам представлен? Или вам не нравится существующий порядок такого представления? Боюсь, наши взгляды в этом отношении слегка расходятся. А ты, Мэри, что думаешь по этому поводу? Ты ведь у нас такая рассудительная девица, читаешь ученые книги и даже делаешь из них выписки.
Мэри хотела сказать чтонибудь глубокомысленное, но ничего не смогла придумать.
– Пока Мэри собирается с мыслями, – продолжал он, – вернемся к мистеру Бингли.
– Не могу больше слышать о мистере Бингли, – заявила жена.
– Жаль, что вы не сказали мне об этом раньше. Знай я это сегодня утром, я бы ни в коем случае к нему не поехал. Экая досада! Но раз уж я у него побывал, боюсь, избежать с ним знакомства будет не такто легко.
Мистер Беннет добился, чего хотел, – дамы пришли в крайнее изумление. Особенно сильно была поражена миссис Беннет. Однако, когда первый порыв радости миновал, она принялась уверять, что именно этого от него и ждала.
– Вы поступили в самом деле великодушно, мой дорогой мистер Беннет! Хотя, признаюсь, я не сомневалась, что в конце концов добьюсь от вас этого. Я знала, вы настолько любите наших девочек, что не способны пренебречь подобным знакомством. Ах, как я счастлива! И как мило вы над нами подшутили. Подумать только, вы еще утром побывали в Незерфилде и до сих пор даже словом об этом не обмолвились!
– Теперь, Китти, можешь кашлять сколько угодно, – сказал мистер Беннет, выходя из комнаты, чтобы не слышать восторженных излияний своей жены.
– Какой же, девочки, у вас прекрасный отец! – воскликнула она, когда дверь закрылась. – Не знаю, право, чем вы отблагодарите его за такую доброту. Да и меня тоже. Поверьте, в наши годы не такто приятно каждый день заводить новые знакомства. Но ради своих детей мы готовы на все. Лидия, милочка моя, хоть ты и моложе всех, сдается мне, что танцевать на балу мистер Бингли будет именно с тобой.
– Меня этим не удивишь, – храбро заявила Лидия. – Хоть я и моложе, зато я – самая высокая.
Остаток вечера прошел в рассуждениях о том, через сколько дней следует ожидать ответного визита мистера Бингли и когда после этого его можно будет пригласить на обед.

Как ни старались миссис Беннет и ее пять дочерей, им все же не удалось добиться от главы семьи такого описания мистера Бингли, которое могло бы удовлетворить их любопытство. Они атаковали мистера Беннета самыми различными способами: вопросами напрямик, хитроумными догадками, отдаленными намеками. Но он не поддавался ни на какие уловки. И в конце концов им пришлось удовольствоваться сведениями из вторых рук, полученными от их соседки, леди Лукас. Сообщения последней были весьма многообещающими. Сэр Уильям был в восторге от мистера Бингли. Он еще очень молод, хорош собой, чрезвычайно любезен и, в довершение всего, выражает намерение непременно присутствовать на ближайшем балу, куда собирается прибыть с целой компанией своих друзей.
Ничего лучшего нельзя было и желать. Кто интересуется танцами, тому ничего не стоит влюбиться. Все питали самые радужные надежды на скорейшее завоевание сердца мистера Бингли.
– Ах, если бы мне довелось увидеть одну из моих дочерей счастливой хозяйкой Незерфилда, – сказала своему мужу миссис Беннет, – и так же удачно выдать замуж остальных – мне бы тогда нечего было больше желать.
Через несколько дней мистер Бингли отдал визит мистеру Беннету и просидел десять минут в его библиотеке. Мистер Бингли надеялся взглянуть на молодых леди, о красоте которых он уже много слышал, но ему удалось повидать только их отца. Дамы были несколько удачливее его: им посчастливилось увидеть из верхнего окна, что на нем был синий сюртук и что он приехал на вороной лошади.
Вскоре после этого было послано приглашение на обед. Миссис Беннет составила уже меню, делавшее честь ее умению вести хозяйство, как вдруг из Незерфилда пришел ответ, расстроивший все планы. Мистеру Бингли необходимо на следующий день уехать в Лондон, что, к величайшему сожалению, лишает его возможности воспользоваться оказанным ему вниманием и т. д. и т. п. Миссис Беннет была крайне разочарована. Она никак не могла представить, что за дела возникли у него в городе так скоро после переезда в Хартфордшир, и начала опасаться, что он вечно будет порхать с места на место и что Незерфилд никогда не станет его постоянным пристанищем. Ее тревога была до некоторой степени рассеяна предположением леди Лукас, что он мог поехать в Лондон за своими друзьями, с которыми собирался появиться на балу. Вскоре стали поговаривать, что на бал вместе с Бингли прибудет двенадцать дам и семь джентльменов. Барышень опечалило число дам, но они несколько ободрились, услышав, что вместо двенадцати спутниц с ним приехали из Лондона только шесть: пять его сестер и одна кузина. Когда незерфилдская компания вступила в бальный зал, обнаружилось, что она состоит всего из пяти человек: мистера Бингли, двух его сестер, мужа старшей сестры и еще одного молодого господина.
Мистер Бингли оказался молодым человеком с благородной и приятной наружностью и непринужденными манерами. Обе сестры его – особами изящными и весьма светскими. Его зять, мистер Хёрст, с трудом мог сойти за дворянина. Зато друг мистера Бингли, мистер Дарси, сразу привлек к себе внимание всего зала своей статной фигурой, правильными чертами лица и аристократической внешностью. Через пять минут после их прихода всем стало известно, что он владелец имения, приносящего десять тысяч фунтов годового дохода. Джентльмены нашли его достойным представителем мужского пола, дамы объявили, что он гораздо привлекательнее мистера Бингли, и в течение первой половины вечера он вызывал всеобщее восхищение. Однако позднее, изза его поведения, популярность мистера Дарси быстро пошла на убыль. Стали поговаривать, что он слишком горд, что он перед всеми задирает нос и что ему трудно угодить. И уже все его огромное поместье в Дербишире не могло искупить его неприятной и даже отталкивающей наружности. Разумеется, он не выдерживал никакого сравнения со своим другом.