Династия Чарушиных. Три поколения

В последнее время очень активно переиздаются чудесные книги Евгения и Никиты Чарушиных.
Покажу очень любимую в детстве книгу "Бобровый пруд" с иллюстрациями именно Никиты Чарушина.

Чарушин Никита Евгеньевич (1934 - 2000).

Немного о Чарушиных.
Из рассказа В. Траугот: "Чарушин создал свои, ни на кого не похожие образы птиц и зверей. Никто так не чувствовал мягкую пушистую фактуру зверя, пластику его движения и, уж конечно, редко кому удавалось так здорово нарисовать медвежонка, волчонка, птенчика. При их трогательной беззащитности нет никакой ус ловности, слащавости, никакого сюсюканья с детьми. Художник уважает своего маленького зрителя.

В основе чарушинского творческого метода лежит пристальное изучение природы, непрерывная работа с натурой, высоко профессиональное отношение к плоскости листа, на котором живым, выразительным пятном располагается изображение, и, главное, невероятная требовательность к себе. Охотник, знавший в лесу всякую пичужку, каждую травинку, наблюдавший героев своих рисунков в дикой природе, он, кроме того, постоянно и много рисовал в зоопарке.

Его квартиру населяли десятки птиц и самые разнообразные животные, домашние и дикие. Они были моделями, и, наверное, никто, после китайских и японских художников, не мог так изящно, двумя-тремя прикосновениями изобразить нахохлившуюся ворону или щенка с его неуверенными движениями толстых лап.

Своим творческим принципом, идеям лебедевской школы художник оставался верен всегда, а эти идеи и принципы оказали огромное влияние на сына Евгения Ивановича - Никиту Евгеньевича Чарушина.

Никиту с отцом я впервые увидел в 1947 году на выставке собак, а вот услышал о Никите я гораздо раньше, и не только потому, что он фигурирует во многих рассказах Евгения Ивановича. Еще до войны, в разговоре старших я услышал: «У Чарушина сын гений, у него уже была выставка, и Тырса, и Пунин в восторге от его работ». В то время детские рисунки выставлялись крайне редко. Мои детские рисунки дома хвалили, что внушало мне уверенность, будто я уже художник. Имена Тырсы и Лунина часто мелькали в разговорах, я смутно представлял их значение, но известие о знаменитом сверстнике мне запомнилось.Как и его отец, ходил рисовать в зоопарк, много писал маслом. Творчество товарищей отца оказывало, разумеется, большое влияние на молодого художника, но главным было общение с Владимиром Васильевичем Лебедевым.

В послевоенное время прославленный мастер жил очень замкнуто. Чувствуя себя оскорбленным наглыми и совершенно несправедливыми нападками художественной критики, он ограничил свой круг общения несколькими старыми друзьями и крайне редко пускал к себе новых людей. Никите Евгеньевичу выпало счастье пользоваться советами и уроками великого художника.

Путь этого художника не был легким. Прежде всего, сына большого художника всегда ревниво сравнивают с отцом, и поистине нужно обладать чарушинским характером, чтобы, не отрекаясь ни от чего, во что он верил, продолжать творческие поиски и находить все новые и новые решения. Характерно, что главные, этапные работы Чарушин создавал в Москве. Его привлек к работе в московском Детгизе Самуил Алянский, известнейший редактор, первый издатель поэмы «Двенадцать» А. Блока.

В 1969 году вышла книжка «Невиданные звери» - великолепная работа, заставляющая вспоминать пещерные росписи Альтамиры. Никита Евгеньевич сделал много книг, несмотря на то, что его взыскательность к собственной работе превращает труд художника в настоящую каторгу. Достаточно взглянуть на такие работы, как «Моя первая зоология», «Пусть поют птицы», чтобы убедиться - ищет новые пути, новые краски. Откровением для меня стали его перовые иллюстрации к Соколову-Микитову. В черно-белом рисунке с удивительной живописностью передано ощущение северной природы, скупой, серой и прекрасной.

Недавно в Японии вышел великолепно изданный двухтомник Н.И. Сладкова с рисунками Чарушина, это, без сомнения, самое значительное книжное событие последнего десятилетия. В 2000 г. Никите Евгеньевичу Чарушину присвоено звание народного художника России.

http://anima.ucoz.ru/vstrechi/char/char_7_srv.html

Как мне нравятся эти стайки рыбок! Кажется, только слегка прикоснешься к странице, а они, юрк, и исчезли!

А стрекозы! Как волшебно, нежно передана воздушность, прозрачность их крылышек! Чудо.

Целая серия книг с иллюстрациями Чарушиных у Акварель, небольшие книжечки в мягких обложках:

Никита Евгеньевич Чарушин (1934 – 2000), как и его отец, известный писатель и художник-график Евгений Иванович Чарушин, почти полностью посвятил своё творчество анималистической детской книге. Родился и вырос в Ленинграде, закончил живописный факультет Института живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е.Репина. Оформил более 90 изданий, среди которых детские книги В.Бианки, Р.Киплинга, С.Михалкова, С.Маршака, И.Соколова-Микитова, Б.Житкова, И.Сладкова, Е.Чарушина, Ф.Моуэта, Ф.Зальтена, С.Воронина. Лауреат всероссийских, всесоюзных, международных конкурсов детской книги. Работы Н.Е.Чарушина представлены в собраниях Третьяковской галереи, Русском музее, музеях Японии, Германии и других стран.

Художник в восьмом поколении, Никита Чарушин первый свой рисунок сделал в три года девять месяцев. Это был «Тигр», сразу же попавший на детскую художественную выставку. От отца – гениального художника Евгения Чарушина, охотника и знатока природы – сын унаследовал уважение к лесу, внимательность к каждому зверю и птице. Именно отец привил Никите культуру охоты, во время которой нужно больше смотреть, нежели стрелять. Через много лет Никита Чарушин напишет: «Благодаря охоте, когда в сложных условиях видишь зверя, или птицу, или как качается ветка от взлетевшей птицы, всё воспринимаешь острее, и эти впечатления наполняют меня до сих пор».

На формирование юного художника сильно повлияла среда, в которой он рос: среда друзей семьи, художников, придерживающихся традиций ленинградской школы, – В.М.Конашевича, В.И.Курдова, В.М.Васнецова и других. Очень многое, по словам самого Никиты Евгеньевича, в понимании искусства дали ему два года общения с В.В.Лебедевым. Под его руководством молодому Чарушину даже посчастливилось успеть сделать несколько книжных работ.

К книжной графике Никита Евгеньевич впервые обратился в 1959 году. С этого времени он начал сотрудничать с журналами «Мурзилка», «Весёлые картинки», «Нева».

В ранних работах художественная манера Никиты Чарушина похожа на манеру отца: та же сосредоточенность на конкретном звере или птице, тот же минимализм, та же техника изображения меха и оперения. Причина – не только в неосознанном подражании, но и в том, что после смерти Евгения Ивановича сыну пришлось завершать серии рисунков, начатых им для книг, уже находившихся в портфелях издательств: это привязывало Никиту Чарушина к манере отца. При этом молодой художник находился в постоянных поисках собственного пути.

Никита Чарушин старался передать при изображении зверя и птицы те особенности, по которым их легко было бы узнать ребёнку, потому главной своей задачей считал не точное изображение, а создание образов зверей, отражение их стиля, характера.

Достижению данной цели помогало изображение среды, из которой художник никогда не вырывал своих персонажей: в его иллюстрациях звери и птицы продолжают жить в природе по своим законам. Для Чарушина идея неразрывности любого создания со средой очень важна, он стремится донести эту идею до читателя.

Некоторая условность изображения вместе с лёгкостью передачи образа делают рисунки Никиты Чарушина похожими на китайскую живопись и на живопись импрессионистов. Сам Чарушин писал, что на него «чрезвычайное эмоциональное впечатление… оказал палеолит, затем архаический Китай …Ассирия – сцены охоты на львов, мексиканское анималистическое искусство». Но главным творческим импульсом для него была природа, ежедневные, пусть и небольшие, открытия, которые Никита Евгеньевич совершал, изучая её.

Тяжело быть сыном гения. Неизмеримо тяжелее пойти тем же путём, продолжить его дело, ведь со стороны критиков сравнение всегда будет неизбежным и не всегда лестным.

Работы Никиты Чарушина похожи на работы его отца – и в смысле сюжетной и образной близости, и по самой технике рисунка. Но ведь талант отца был настолько велик, техника настолько нова и уникальна для русского искусства, что ученики, продолжатели просто не имели права не появиться!

Никита продолжил заложенные отцом анималистические традиции. Для этого нужна была не только духовная преемственность. Безусловно, требовался талант.

Несмотря на схожесть техник, отец и сын Чарушины – всё-таки разные художники. Их различие прежде всего – в отношении к увиденному в самом взгляде на мир. Если Евгений Иванович скорее портретист – в его работах велика эмоциональная концентрация на одном существе, то для зрелого Никиты зверь или птица – часть целого, природы.

Анималистическое рисование для детской книги – не такая простая задача, как кажется: здесь мало хорошо рисовать животных. В данном случае искусство диктует незыблемый закон: достоверность – не в похожести изображения на бумаге на его живой прототип, а в способности передать ощущение жизни.

Обилие подробностей может заслонить образ зверя или птицы. Именно этим грешат многие художники, рисующие для анималистической книги: их книги теряют художественное начало и становятся похожими на справочники.

Про Никиту Чарушина и его отца говорили: «природники», «художники-природники». Это те, кто не «просто срисовывает всё подряд с натуры», а воспринимает своё посредничество между искусством и природой как высокую нравственную миссию. Они понимали, что цель подобного рисования – вызвать у ребёнка «удивление красотой животного» и с этого момента запечатлеть его образ как нечто необходимое в жизни.

Анималистов в детской книге всегда было мало. Талантливых тем паче. Зато если уж вырастает такой мастер, то становится кем-то вроде мага и волшебника, потому что показывает нам то, что мы «видим, да не видим», – природу, которую обычный городской житель даже если замечает, то не умеет или не хочет прочувствовать. А ведь эта слепота грозит нам катастрофой – жизнью в бетонно-пластмассовом мире! Зоркость же, к сожалению, редко проявляется у детей сама собой: чтобы развить её, нужно приложить значительные усилия. И тут-то может помочь анималистическая детская книга.

«Ценность же художника-природника… в высокой нравственной миссии – привнесении в творчество этического отношения человека к природе. Увиденная когда-то ветка или кочка с клюквой мне дороги до сих пор… Я не понимаю тех, кто потребительски относится к природе, – писал Никита Евгеньевич Чарушин. – Она меня поражает и удивляет всегда, и это удивление мне помогает жить в искусстве. Я буду считать, что моя жизнь прожита не зря, если моё искусство опосредованно сохраняет природу, ограждает её от уничтожения».

Никита Евгеньевич Чарушин, как и его отец, известный писатель и художник-график Евгений Иванович Чарушин, почти полностью посвятил своё творчество анималистической детской книге. Родился и вырос в Ленинграде, закончил живописный факультет Института живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е.Репина. Оформил более 90 изданий, среди которых детские книги В.Бианки, Р.Киплинга, С.Михалкова, С.Маршака, И.Соколова-Микитова, Б.Житкова, И.Сладкова, Е.Чарушина, Ф.Моуэта, Ф.Зальтена, С.Воронина. Лауреат всероссийских, всесоюзных, международных конкурсов детской книги. Работы Н.Е.Чарушина представлены в собраниях Третьяковской галереи, Русском музее, музеях Японии, Германии и других стран.

Евгений и Никита Чарушины. Друзья. М.: Малыш, 1991

Н.Чарушин, Е.Чарушин. Медведь-рыбак. М.: Малыш, 1981.

Анна Штейман. Удивление красотой // Остров сокровищ. - №11. - 2009.
Сканы иллюстраций: fairyroom.ru

Н.Сладков. С севера на юг. М.: Малыш, 1987.

Рассуждая о традициях анималистики, автор говорит о сочетании в них требований жанра и общехудожественных пластических и образных задач. «Можно рисовать натурально, - отмечает Чарушин, - это не так трудно. А чтобы добавить в рисунок свое, для себя необходимое, нужно иметь особое видение мира. Так, растения растут из одного корня, а стебли разные. К этому стремлюсь» . Он постоянно стремится к познанию мира. Поэтому не случайно его обращение к станковой графике. Художник выполняет отдельные литографские цветные листы, работает также акварелью и гуашью, темперой и тушью. Он создает пейзажи, в которых, как правило, изображает значительные пространства земли. Случайный зверь или птица в таком пейзаже говорят о скрытой жизни в лесах и болотах. Отсюда ощущение первозданности природы, которое обостряется при обобщенном пластическом и цветовом решении.

Цветовая гамма строится на тонких тональных отношениях с преобладанием одного тона, характерного для данного состояния природы и конкретной местности («Озеро Хеппо-Ярви», «Моховое болото»).

Со временем Чарушин приходит к новому пониманию пейзажного образа. Он воспринимает землю как планету и изображает ее с разных точек зрения («Тундра», «Весна», «Первый снег», «Моховое болото», 1991 г.).

Такой пространственный подход к композициям заставил обратиться к несколько иным колористическим приемам. Краски перетекают одна в другую, создавая удивительно тонкую цветовую гармонию. Порой изысканность цвета и формы подсказывает сама природа. Художник подмечает, что у каждого зверя или цветка есть свое эстетическое содержание. Автор стремится отразить его и в анималистических произведениях. В листах «Танцующий журавль» или «Казарки» эстетизированная форма, идущая от пластически изысканной природной формы, раскрывает своеобразие этих птиц.

Чарушин, создавая образы животных, не отрывает их от среды. Передавая ее условно, лишь штрихами, он заставляет ощутить зависимость зверей и птиц от сил природы. Особенно это хорошо прочитывается в иллюстрациях к книгам Н. Сладкова «С севера на юг» и В. Бианки «На Великом морском пути».

В них, воплотив свои пейзажные искания, он добивается цельности в соединении формы, содержания и образа.

Перед художником стояла сложная задача - избежать повторов, раскрывая одну картину природы за другой. Каждый раз он искал «какую-то остроту» в решении, стремясь к самому главному, чтобы созданные им художественные образы органично вошли в ткань литературного произведения. Это в полной мере относится также к одной из последних работ Чарушина «Рассказы и сказки» В. Бианки.

Художник мыслит книгу как целостный организм, учитывая единство всех компонентов. Она должна быть и «нарядно-декоративна, и выразительно-иллюстративна, и занимательно-повествовательна». Книга должна легко восприниматься детским читателем. Автор прикладывает для этого и свою творческую фантазию, и свои знания. Он вводит ребенка в прекрасный мир природы, помогая понять красоту и сложность его. Художник точен в изображении разных видов птиц, насекомых и зверей. Среда, в которой они живут, реальна и многоцветна. При обобщенности и условности решения Чарушин позволяет увидеть маленькому читателю ее разнообразие: кузнечиков в траве, гусениц на веточках, бабочек на деревьях, жуков, птиц. Все слилось с природой и «стало как на загадочной картинке». Ребенок удивляется и радуется вместе с героями рассказов. Персонажи у Бианки действуют и говорят, поэтому природа раскрывается Чарушиным через их восприятие. Порой, она приобретает почти сказочный характер, как в развороте, изображающем подводный мир в рассказе «Где раки зимуют». Каждую страницу с текстом автор сопровождает полосными иллюстрациями с изображением всех персонажей. Ребенок получает возможность не только читать, но и внимательно разглядывать героев книги, узнавая и их повадки.

Большую роль в работе над иллюстрациями Чарушин отводит эстетической стороне, помня всегда, что впервые с искусством ребенок встречается в книге. «Воспитание художественного восприятия через иллюстрацию, - считает автор, - есть воспитание активного творческого отношения к жизни» . Искусство художника Чарушина призвано выполнить такую задачу.

И служит ему высокий профессионализм, включающий в себя умение добиться цельного образа, совершенство техники исполнения, доскональные знания мира природы. Но, наверное, этого было бы недостаточно художнику, не сохрани он способность удивляться. «Я не понимаю тех людей, - говорит он, - кто потребительски относится к природе, не видит в ней ничего удивительного. А это удивительное мне помогает жить в искусстве» .

Понравилась статья? Поделитесь ей

Распечатать статью