Правда евгения и правда петра по поэме пушкина медный всадник. Образ Петра в поэме «Медный всадник

Вымышленный автором бездушный персонаж восстает, подобно божеству, над площадью в Петербурге и сегодня. В колоссальном и сильном произведении А.С.Пушкин смело описывает своего героя, казалось бы косвенного, но имеющего большое влияние на всю суть идеи. Автор глубоко уважает Петра Великого, идеально зная его биографию, как великого царя. Однако он позволяет понять, что и его правление не во всем было безукоризненным. Жесткие реформы царя во многом повлекли за собой разрушительные последствия.

Образ идола эпохи

В лице памятника Медному всаднику Петр Первый выступает скорее отрицательным героем. Это ясно видно в кульминационной части поэмы, где центральный персонаж Евгений выразил грозное противоречие властителю. Изваяние явилось противоположным отражением царя Российской Державы. Когда-то сам Петр был ярым патриотом России, гордостью своего народа, уверенный и твердый правитель. В поэме автор сотворил монумент, где образ народного кумира гневный и деспотичный, такой, каким царь стал к концу своего времени. Холодный, горделивый, бездушный камень, грозный символ целой эпохи.

Контраст двух героев произведения как нельзя лучше описывает весомую часть истории Великой Державы. Главные персонажи, это два кардинально противоположных образа: мелкий чиновник, мечтающий о тихом спокойном быте со своей возлюбленной, и суровый, целеустремленный самодержец, высокий образец целого государства. Серая безликая тень и обаятельный, но строгий и влиятельный реформатор. Два эпохальных антипода, которые по-своему правы. Однако, что есть рядовой горожанин против бессмертного государства?

Как бы Пушкин не любил Петра Первого, его образ, действия и настойчивость, он любил и русский народ. В своей поэме он разоблачает те качества царя, которые во многом превратились в разрушительные события. Он построил великий город, ставший могилой для надежд простых людей. Поэт сочувствует народу, но и восторг перед «мощным властелином Судьбы» ярко выражен в строках поэмы.

Лик самодержавия

Медный всадник - персонаж несколько утрированный. Подобная тактика использована выдающимся поэтом с той целью, чтобы читатель мог прочувствовать непоколебимость характера государя, тем самым поднимая до немыслимых высот его авторитет.

Случившаяся стихия в стольном граде унесла жизни людей вместе с их домами. Великий город частью превратился в кромешное месиво, причинил огромный ущерб жителям Петербурга, города, который «…ногою твердой» стал при море, чтобы «…в Европу прорубить окно». И над этим всем недвижимо возвышается ОН - каменный символ, бесчувственный «истукан».

Бездушный Всадник оживает в воображении умалишенного после трагедии, бедного Евгения, когда тот решается грозить символу Российской Империи. Бродяга, до дрожи в теле, обрушает всю обиду за свою судьбу, обвиняя памятник во всех бедах. Но не сострадания в ответ получил человек, напротив - страх. Презренное изваяние сошло с постамента, чтобы преследовать жалкого бунтаря, в последствии добившись от него покорности.

Евгений умер в тоске, так и не достигнув заветной цели. Памятник же на Сенной площади прочно стоит, не тронутый веками. Вставший на дыбы конь, как олицетворение государства, под руководством Петра Великого. Всадник, несмотря ни на что, направляет его дальше, держит в узде, гордо взирая на всю империю: «…на высоте уздой железной Россию поднял на дыбы…». Выбранный жанр произведения плавно, но уверенно подчеркивает исторические события. Преподнесенный автором сюжет детально продуман, чтобы красочно и доступно определилась роль каждого героя в масштабах Империи.

Последняя поэма Пушкина, одно из его самых совершенных поэтических произведений, - итог размышлений поэта о личности Петра 1, о русской истории и государстве и месте в нем человека. Вот почему в этом произведении так органично сочетается повествование о судьбе заурядного жителя Петербурга, пострадавшего во время наводнения – Евгения, и историко-философские размышления о личности и деятельности Петра, его значении для России.

Казалось бы, этих двух героев ничто не может связывать между собой. Один из них царь, великий преобразователь государства Российского, а другой – «маленький человек», бедный чиновник, никому не известный. Но поэт удивительным образом пересекает их линии жизни. Оказывается, что у каждого из этих героев, несмотря на всю их разновеликость, есть своя «правда», свой мир, имеющий полное право на существование.

«Правда» Петра, как показано во вступлении к поэме, - это задача великого государственного деятеля, задумавшего, вопреки всему, даже самой природе, создать прекрасный город «в топи блат» и тем самым «в Европу прорубить окно», а значит, изменить всю дальнейшую историю России. На первый взгляд, все задуманное «строителем чудотворным» осуществилось: город, гимн которому слагает Пушкин, построен, стихия усмирилась, а сам он стал «державцем полумира».

«Правда» Евгения связана с мечтами самого обыкновенного человека о семье, доме, работе. Герой надеется, что «кое-как себе устроит / Приют смиренный и простой / И в нем Парашу успокоит». Кажется, что такие жизненные задачи легко осуществить, но все рухнуло из-за того, что во время страшного наводнения невеста Евгения Параша погибла, а он, не выдержав этого потрясения, сошел с ума. Кто виновен в этом? Вначале может показаться, что ответ очевиден: стихия, которая сметает все на своем пути.

Но вдруг появляется иной мотив: во время наводнения народ «зрит божий гнев и казни ждет». Почему так произошло? Ответ возникает в кульминационной сцене, когда спустя год сумасшедший Евгений, бродя по городу, оказывается рядом с памятником Петру. На миг сознание несчастного проясняется, и Евгений бросает обвинение медному истукану, воплощающему второй – беспощадный и жестокий – лик Петра: «Добро, строитель чудотворный! - / Шепнул он, злобно задрожав, - /Ужо тебе!..». Ведь именно Петр, воплощая свою «правду», назло всему «волей роковой под морем город» основал, обрекая на страдания простых его жителей. Медный всадник, «кумир на бронзовом коне», грозен и беспощаден, потому что он – воплощение той государственной системы, той «правды», которая, «уздой железной» подняла на дыбы Россию. Такая «правда», «писанная кнутом», противостояла и противостоит «правде» обычного человека.

Вот почему в финальной сцене возникает страшная фантастическая погоня Медного всадника за несчастным безумцем, и Евгений гибнет. Этот трагический конфликт «правды» государственной власти и «правды» человека кажется неразрешим и вечен. «Куда ты скачешь, гордый конь, / И где опустишь ты копыта?» - обращается поэт не только к свом современникам, но и к нам – их потомкам. Загадка истории остается неразгаданной, но Пушкин показал нам, что «правда» человеческая не менее важна, чем «правда» власти. Власть, «кумир» - это только мертвая статуя, она бессильна против человеческого сердца, памяти, живой души.

«Медный всадник», пожалуй, самое неоднозначное произведение Пушкина, пронизанное глубоким символизмом. Историки, литературоведы и обычные читатели не одно столетие спорят, ломают копья, создают и низвергают теории относительно того, что же, собственно, хотел сказать поэт. Особые споры вызывает образ Петра 1 в поэме «Медный всадник».

Противопоставление Петра 1 Николаю 1

Произведение написано во времена к которому у Пушкина были большие претензии касательно управления государством: подавление восстания декабристов, создание тайной полиции, введение тотальной цензуры. Поэтому многие ученые видят противопоставление великого реформатора Петра 1 реакционеру Николаю 1. Также многие исследователи творчества Пушкина просматривают аналогии между «Медным всадником» и «Старым заветом». Череда наводнений в Петербурге, особенно разрушительное в 1824 году, натолкнула автора на мысль о поэтому в произведении «Медный всадник» образ Петра 1 ряд мыслителей ассоциируют с образом Бога (божества), способного творить и разрушать.

Град Петров

Впрочем, даже место действия точно назвать нельзя. Зададимся вопросом: "В каком городе происходит действие пушкинской поэмы, посвященной наводнению 1824 года?" Вопрос вроде бы допускает один-единственный ответ: разумеется, оно происходит в Санкт-Петербурге, ведь образ Петра 1 в искусстве Пушкина неизменно ассоциируется с этим городом. Однако, как легко убедиться, этот ответ не так уж и логичен: ни в одной строке поэмы Петербург ни разу не назван Петербургом! Во вступлении использованы описательные выражения: «Петра творенье» и «град Петров», в первой части один раз встречается название Петроград ("Над омраченным Петроградом...") и один раз - Петрополь ("И всплыл Петрополь, как Тритон...").

Получается, город есть, но это не реальный Петербург, а некий мифический град Петра. Даже на этом основании исследователями образ Петра 1 в поэме «Медный всадник» мифологизирован. Если рассматривать весь текст поэмы в целом, Петербург упоминается в ней трижды: один раз - в подзаголовке («Петербургская повесть») и дважды - в прозаических авторских примечаниях. Иначе говоря, таким образом Пушкин дает нам понять: несмотря на то, что «происшествие, в сей повести описанное, основано на истине», город, в котором разворачивается само действие поэмы, это не Петербург. Точнее говоря, не совсем Петербург - это в каком-то смысле три разных города, каждый из которых соотнесен с одним из персонажей произведения.

Горделивый истукан

Наименования «Петра творенье» и «град Петров» соотносятся с Петром - единственным героем этой части поэмы, причем у Пушкина Петр предстает неким божеством. Речь идет об изображающей его статуе, то есть о земном воплощении этого божества. Для Пушкина уже само появление монумента - прямое нарушение заповеди «не сотвори себе кумира». Собственно, именно этим и объясняется противоречивое отношение поэта к памятнику: несмотря на все свое величие, он ужасен, да и слова о горделивом истукане трудно признать за комплимент.

Официальным считается мнение, что Пушкин неоднозначно относился к Петру 1 как к государственному мужу. С одной стороны - он велик: реформатор, воин, «строитель» Санкт-Петербурга, создатель флота. С другой - грозный правитель, временами самодур и деспот. В поэме «Медный всадник» Пушкин образ Петра интерпретировал также двояко, возведя в ранг Бога и демиурга одновременно.

На чьей стороне Пушкин

Любимым спором культурологов стал вопрос о том, кому Пушкин симпатизировал: всемогущему обожествленному Петру или «маленькому человеку» Евгению, олицетворявшему простого горожанина, от которого мало что зависит. В стихотворном шедевре «Медный всадник» описание Петра 1 - ожившего всемогущего памятника - перекликается с описанием государства. А Евгений - это среднестатистический гражданин, винтик в громадной государственной машине. Возникает философское противоречие: допустимо ли государству в своем движении, стремлении к развитию поступаться жизнями и судьбами простых людей ради достижения величия, некой высокой цели? Либо каждый человек - это индивидуальность, и его личные желания должны быть учтены, даже в ущерб развитию страны?

Пушкин не выразил своего однозначного мнения ни устно, ни в стихах. Его Петр 1 способен как созидать, так и разрушать. Его Евгений способен как горячо любить (дочь вдовы Парашу), так и раствориться в толпе, во мраке города, став никчемной частью серой массы. И - в конечном счете - умереть. Ряд авторитетных пушкиноведов считают, что истина где-то посередине: государства без человека не существует, но и соблюсти интересы каждого невозможно. Быть может, об этом и написан стихотворный роман.

Петр 1

Образ Петра не дает покоя культурологам. Во времена СССР догматы не допускали представлять великого реформатора каким-то божеством, ведь религия подвергалась притеснениям. Для всех это была «говорящая бронзовая статуя», живущая в больном воображении героя повествования Евгения. Да, она символична, но глубокий анализ символов оставался поводом для дискуссий ученых мужей. Сопоставлять образ Петра 1 в поэме «Медный всадник» с библейскими сюжетами было чревато.

Все же пушкинский Петр 1 - это бронзовая статуя или божество? В одном из советских изданий поэм Пушкина к строке «Кумир на бронзовом коне» имеется следующий комментарий классика пушкиноведения С. М. Бонди: "Кумир в языке Пушкина значит "статуя". Между тем пушкиноведы подметили, что когда слово "кумир" употребляется Пушкиным в буквальном, а не переносном смысле, оно практически всегда означает статую бога. Это обстоятельство прослеживается во многих стихах: «Поэт и толпа», «К вельможе», «Везувий зев открыл...» и других. Даже император Николай 1, самолично рецензировавший рукопись, подметил это обстоятельство и написал на полях несколько высочайших замечаний. 14 декабря 1833-го Пушкин внес запись в дневник, где посетовал, что государь возвратил поэму с замечаниями: «Слово "кумир" не пропущено высочайшей цензурою».

Библейские мотивы

Перекликание образов Петра и Медного всадника с библейскими образами буквально витает в воздухе. На это указывают почитаемые пушкиноведы Бродоцкая, Архангельский, Тархов, Щеглов и другие. Поэт, называя всадника истуканом и кумиром, прямо указывает на библейских героев. Замечено, что с фигурой Петра постоянно связывается у Пушкина представление о могучей силе, близкой к Богу и стихиям.

Не только образ Петра 1 в поэме «Медный всадник» ассоциируется с библейским персонажем. Евгений - тоже прямой аналог другого ветхозаветного персонажа - Иова. Его гневные слова, адресованные к «зиждителю мира» (бронзовому всаднику), соответствуют ропоту Иова на Бога, а грозная погоня ожившего всадника напоминает явление «Бога в буре» в «Книге Иова».

Но если Петр - ветхозаветный Бог, а статуя Фальконе - заместившее его языческое изваяние, то наводнение 1824 года - это библейский потоп. По крайней мере, столь смелые выводы делают многие специалисты.

Наказание за грехи

Есть и другая характеристика Петра. «Медный всадник» не был бы великим произведением, если бы его так легко можно было расшифровать. Исследователи подметили, что всадник выступает на стороне неодолимой силы природы в качестве силы, карающей Евгения за грехи. Сам он ужасен. Его окружает мрак, в нем сокрыта огромная и по логике пушкинского описания недобрая сила, поднявшая на дыбы Россию.

По фигуре Медного всадника в поэме определяется образ его исторического действия, суть которого - насилие, неумолимость, бесчеловечность невиданных масштабов во имя реализации своих грандиозных планов через страдания и жертвы. Именно в медном всаднике заключена причина гибельности его мира, непримиримой вражды камня и воды, которая неожиданно обозначается в финале вступления после утопической картины величественного, прекрасного, благодатного града, сопрягаемого с Россией.

Пушкин как пророк

Переосмысливая произведение, приходит мысль, что за недобрые деяния придет расплата. То есть медный Петр напоминает всадников Апокалипсиса, совершающих возмездие. Возможно, Пушкин намекал царю Николаю 1 о что «посеявши ветер, пожнешь бурю».

Историки называют предвестником революций 1917 года. Николай 1 жестоко подавил инакомыслие: часть декабристов были повешены, часть доживали жизнь каторжанами в Сибири. Однако общественные процессы, приведшие к восстанию, властью учтены не были. Зрел конфликт противоречий, через полвека обернувшийся падением царизма. В этом свете Пушкин выступает как пророк, предрекший неукротимую народную стихию, которая затопила «град Петров», и сам Петр в медном обличии совершил возмездие.

Вывод

Совсем не простой оказывается поэма «Медный всадник». Образ Петра чрезвычайно противоречив, сюжет на первый взгляд прост и понятен, но текст наполнен явными и скрытыми символами. Не случайно произведение жестко подвергалось цензуре и не сразу было опубликовано.

Поэма имеет две основные линии своего развития, связанные с судьбой города Петра и судьбой Евгения. В древних мифах есть много описаний того, как Боги разрушают города, земли, людей нередко в наказание за плохое поведение. Вот и в «Петербургской повести» прослеживается пушкинская трансформация этой схемы: Петр, олицетворяя демиурга, задумывает строительство города исключительно во имя государственного блага. В преображении природы, в заключении Невы-реки в камень прослеживается аналогия с преображением государства, с направлением жизненных процессов в державное русло.

Однако в образно-событийной системе поэмы показано, как и почему созидание оборачивается катастрофой. И связано это с сущностью медного всадника, которая изображена Пушкиным, прежде всего, в эпизоде прозрения Евгения, перетекающим в сцену его преследования ожившей статуей. Град, возведенный на отобранном у природы клочке земли, в конечном счете оказался затоплен «покоренной стихией».

Был ли Пушкин пророком? Какие побудительные мотивы заставили его написать столь сложное противоречивое творение? Что он хотел сказать читателям? Об этом еще будут спорить поколения пушкинистов, литературоведов, историков, философов. Но важно другое - что вынесет из поэмы конкретный читатель, тот самый винтик, без которого государственная машина будет буксовать.

Образ Петра Первого в поэме А.С. Пушкина "Медный всадник".

В «Медном всаднике» черты мощи и самовластия в образе Петра доведены до предела. Во вступлении царь изображается как дальновидный государственный деятель: Пушкин приводит рассуждения Петра, зачем должна быть построена новая столица. Это и военные цели («Отсель грозить мы будем шведу»), и государственные политические соображения («В Европу прорубить окно»), и торговые интересы («Все флаги в гости будут к нам»). При этом Пётр вроде бы и не обращает внимание на то, что по реке плывёт в челне рыбак, что «здесь и там» чернеют бедные избы; для него берега Невы всё равно пустынны, он увлечён великой мечтой и не видит «маленьких людей». Далее во вступлении следует описание прекрасного города, который был построен на топких болотах, на низких невских берегах и стал красой и гордостью России, символом могущества страны, которой покоряется даже природа. Итак, Пётр во вступлении представлен как истинный творческий гений.

Уже в первой части поэмы, где показан бунт стихий, Пётр превращается в «горделивого истукана». Медный всадник изображён как существо высшее. Потомок Петра, Александр Первый, смиренно заявляет в поэме: «С божьей стихией Царям не совладать», а Пётр на своём бронзовом коне возвышается над стихиями, и волны, которые встают вокруг памятника, как горы, ничего не могут с ним сделать:

Над возмущённою Невою
Стоит с простёртою рукою
Кумир на бронзовом коне.

Во второй части, описывающей бунт человека, Медный всадник назван властелином Судьбы, который своей роковой волей направляет жизнь целого народа. Петербург, этот прекрасный город, построен «под морем». Иначе говоря, когда Пётр выбирал место для новой столицы, он думал о величии и богатстве государства, но не о простых людях, которые будут жить в этом городе. Из-за великодержавных планов царя рухнуло счастье и жизнь Евгения. Поэтому безумный Евгений упрекает Медного всадника и даже грозит ему кулаком: в душе безумца рождается протест против насилия чужой воли над его судьбой.

Пётр в поэме становится символом бездушного Российского государства, попирающего права «маленького человека». Статуя в больном воображении Евгения оживает, Медный всадник несётся, «озарён луною бледной», и становится Бледным Всадником на Бледном Коне, то есть библейским образом смерти. Вот к чему приходит Пушкин, думая о великом создателе новой России. Медный всадник усмиряет-устрашает взбунтовавшегося «маленького человека». Как невская вода после наводнения схлынула обратно в русло реки, так и в государственной жизни всё быстро пришло в «прежний порядок»: бунт сумасшедшего одиночки ничего не изменил в обществе, и Евгений умер вдали от людей, на пороге того самого дома, где мечтал обрести счастье.

В «Медном всаднике» представлен финал эволюции образа Петра в пушкинском творчестве: человеческие черты в Петре вообще отсутствуют, автор называет его «кумир на бронзовом коне» - ни разъярённая стихия, ни людские беды не касаются его. Император предстаёт символом русского бюрократического государства, чуждого интересам простых людей и обслуживающего только само себя.

Эта статья была автоматически добавлена из сообщества

Образ Петра дается в поэме Пушкина «Медный всадник» дважды: во вступлении и во второй части поэмы. В первом случае он реальное лицо, во втором — «кумир на бронзовом коне», «Медный Всадник».

Пётр во вступлении к поэме изображен как великий государственный деятель, который, завоевав в войне со шведами берега Финского залива, правильно учел всю важность постройки в устье Невы новой столицы государства. Этого требовали и военно-политические цели («Отсель грозить мы будем швецу»), и задачи европеизации России, борьбы с ее отсталостью («Природой здесь нам суждено в Европу прорубить окно»), и торговые, экономические соображения, диктующие необходимость выхода к морю морского пути в чужеземные страны («Сюда по новым им волнам все флаги в гости будут к нам»).

Основанием Петербурга на невских берегах Пётр творил величайшей важности государственное дело, обнаружил гениальное предвидение. Прошло сто лет, и юный град. Из тьмы лесов, из топи блат Полнощных стран краса и диво. Вознесся пышно, горделиво …

Описывая далее красоту и блеск столицы, Пушкин поет настоящий гимн Петербургу, который цветущим своим состоянием оправдывает великую преобразовательную деятельность Петра, наглядно раскрывает все великое значение петровских реформ, начавших новый период в истории России.

Акт исторической необходимости, основание Петербурга, объяснен в поэме, выражаясь словами Пушкина, сказанными им о «государственных учреждениях» Петра, как «плод ума обширного, исполненного доброжелательства и мудрости» («Вражду и плен старинный свой пусть волны финские забудут»).

Но Пётр был в то же время и первым представителем той деспотической абсолютной монархии, которая в лице Николая I достигли своего наивысшего развития, отчетливо обнаружив противоречие своих интересов интересам демократических масс.

Олицетворением абсолютной монархии во всей ее мощи и является Пётр во второй части поэмы — «кумир на бронзовом коне». Он не живой
человек, наделенный конкретными человеческими качествами, а воплощение идеи дворянской государственности. Он «мощный властели
судьбы», «державец полумира», олицетворение государственной силы

В «Медном всаднике» Петр показан в обстановке мирного государственного строительства. Он изображается в поэме в два исторических момента, разделенных целым столетием. В начале поэмы мы видим Петра как реальную историческую фигуру, как царя-строителя, размышляющего на берегу Финского залива об основании новой столицы:

На берегу пустынных волн
Стоял он, дум великих полн,
И вдаль глядел.
Отсель грозить мы будем шведу.
Здесь б удет город эвлохён
Назло надменному соседу.
Природй здесь нам суждено
И думал он: В Европу прорубить окно …

Основание Петербурга рассматривается в поэме как акт исторической необходимости, обусловленный и военно-политическими задачами России, и её географическим положением. Гениальное предвидение Петра оправдалось: Петербург действительно стал для России «окном в Европу». Цветущее состояние столицы через сто лет после её основания явилось лучшим оправданием замыслов Петра.

Во второй части поэмы Пётр дан в образе «Медного Всадника», «кумира на бронзовом коне», гордо возвышающегося над возмущённой Невой в дни страшного наводнения в Петербурге в 1824 году. Памятник Петру — символический образ деятельности царя-реформатора.
О мощный властелин судьбы! На высоте, уздой железной
Не так ли ты над самой бездной, Россию поднял на дыбы? —
восклицает Пушкин.