У чукотских - собственная гордость! Самые страстные женщины живут на чукотке.

Помню в Певеке я пытался найти настоящих чукчей. Это оказалось сложной задачей, так как живут там почти одни русские. А вот в Анадыре чукчей много, но все они «городские»: оленеводство и охоту давно сменили на обычную работу, а яранги — на квартиры с отоплением. Говорят, отыскать самых что ни на есть настоящих чукчей крайне проблематично. Советские реформы на Чукотке сильно повлияли на культуру народа. Маленькие школы в поселках закрывали и строили интернаты в районных центрах, отрывая детей от национальных традиций и языка.

Тем не менее, во время нашего экспедиционного круиза мы высадились рядом с островом Ыттыгран, где встретили настоящего чукчу Владимира и его жену Фаину. Живут они одни, в приличном отдалении от внешнего мира. Конечно, цивилизация затронула и их образ жизни, но из всех чукчей, которых я видел до того, эти — самые аутентичные.

Домик чукотского семейства стоит на берегу защищенной от волн бухты:

Фаина очень обрадовалась гостям. Сказала, что они уже пару месяцев не видели людей кроме друг друга, и были очень рады общению. Вообще, мне сложно представить каково это — жить месяцами в одиночестве:

Пока мы были внутри, Владимир выглянул на улицу, убедился, что жена занята с туристами и вытащил из-под матраса журнал. Показал мне обложку со словами: «Смотри, какая красивая чукчаночка»:

Кухня у них на улице под навесом. Зимой закрывают проход одеялом и внутри становится тепло от печки:

Владимир очень гордится своей коптильней, которую построил самостоятельно:

В сарае висит копченая рыба:

Иногда к ним заезжают рыбаки и обменивают оленье мясо на китовое:

У Владимира есть туристический домик. Летом его снимают иностранцы и живут тут по паре недель. Наслаждаются безмолвием и наблюдают за животными:

Внутри сейчас все завалено хламом:

Какая-то ритуальная палочка, чтобы оберегать жилище от злых духов, но Владимир использует её в основном для того, чтобы спину себе чесать:

Еще одно строение. Тут живут его родственники, но сейчас они уехали в соседнюю деревню, за несколько десятков километров, так как их ребенок пошел там в школу:

Фаина рассказала о деревце, которое они посадили рядом со своим домом. Обнесли его веревочным забором и сделали табличку: «Особо охраняемая зона». Приглядитесь к фотографии. Рядом с этим деревом живет евражка и часто стоит рядом с табличкой, словно часовой:

Охраняет деревце от воронов:

В паре километров от жилища Владимира и Фаины из-под земли бьет горячий источник.

Пару лет назад они построили тут себе купель:

После купели все спускаются в реку, как после бани:

Живности было немного и я переключился на флору:

Вездесущие грибы:

Вся тундра усеяна ягодами:

Это растение называется пушица влагалищная. Боюсь представить по какой причине возникло это название:

В общем, как мы видим, глобализация дотягивается даже до таких отдаленных уголков на нашей планете. Впрочем, может и нет смысла сопротивляться этим процессам — за время существования человечества возникло и ушло в небытие огромное количество культур…

Традиционная пища тундровых людей - оленина, береговых - мясо и жир морских животных. Мясо оленей ели мороженым (в мелко нарубленном виде) или слабо отваренным. Во время массового забоя оленей заготовляли содержимое оленьих желудков, проварив его с кровью и жиром.

Употребляли также свежую и мороженую кровь оленя. Готовили супы с овощами и крупой.Приморские чукчи особенно сытным считали мясо моржа. Заготовленное традиционным способом, оно хорошо сохраняется. Из спинной и боковых частей туши вырезают квадраты мяса вместе с салом и шкурой. В вырезку закладывают печень и другие очищенные внутренности. Края сшивают кожей наружу – получается рулет (к’опалгын-кымгыт). Ближе к холодам его края стягивают еще сильнее, чтобы предотвратить чрезмерное закисание содержимого. К’опалгын едят в свежем, подкисшем и мороженом виде. Свежее моржовое мясо варят. В сыром и вареном виде едят мясо белухи и серого кита, а также их кожу со слоем жира.В северных и южных районах Чукотки большое место в рационе занимают кета, хариус, навага, нерка, камбала. Из крупных лососевых заготавливают юколу. Многие чукчи-оленеводы вялят, засаливают, коптят рыбу, солят икру.Мясо морских зверей очень жирное, поэтому к нему требуются растительные добавки. Оленные и приморские чукчи традиционно употребляли в пищу много дикорастущих трав, корней, ягод, морской капусты. Листья карликовой ивы, щавель, съедобные корни замораживали, квасили, смешивали с жиром, кровью. Из корней, толченных с мясом и моржовым жиром, делали колобки. Из привозной муки издавна варили каши, жарили лепешки на тюленьем жире.

Продукция морского зверобойного промысла для приморских чукчей имела громадное значение. Мясо убитых животных составляло основу их питания. Оно же шло на корм ездовым собакам. Шкуры нерп использовались для пошивки летней одежды и обуви; шкуры моржей употреб­лялись при устройстве яранги (летняя покрышка, подстилка на полу), на обтяжку байдар и т. д.; из шкур лахтака делали подошвы и ремни раз­ной ширины и толщины для хозяйственных и промысловых надобностей. Собачья упряжь целиком изготовлялась из шкур морских животных. Мор­жовый клык шел на мелкие поделки, кости кита - на подполозья для нарт и т. д. Таким образом, благосостояние приморского населения все­цело зависело от удачной охоты на морских животных.

Лоринцы добывают моржей.Тюленей промышляли индивидуально, а охота на моржа и, особенно, на кита производилась коллективно. Моржа промышляли главным образом весной и летом (с начала мая до октября). На промысел выезжали на байдаре. На носу байдары находились один или два гарпунщика, посредине-5 или 6 гребцов, на корме- «байдарный хозяин» (владелец байдары). Обнаружив плывущих среди льдов моржей, охотники догоняли их, и гарпунщики бросали в них гарпуны. Поплавок из шкуры тюленя, снятой «чулком» и надутой воздухом (буек), привязанный к ремню гарпуна, затруднял движения раненого моржа, стремившегося спастись бегством, а также не давал затонуть убитому зверю и указывал его местонахождение. Обессилевшего моржа добивали копьем, буксировали к ближайшей проной льдине и там свежевали.В охоте на кита участвовало несколько байдар. Осторожно на веслах приблизившись к киту, охотники бросали в него гарпуны, более длинные, чем моржовые, и снабженные 2-3 парами поплавков. Добивали обессиленного кита специальным длинным копьем и буксировали к берегу.Во второй половине XIX в. широко распространилось огнестрельное оружие (нарезные магазинные и специальные китобойные ружья); применение его привело к исчезновению одних из описанных способов охоты и к упрощению других. Зимой и весной стали убивать тюленя у продуха из винтовки. Во время весенней охоты отпала необходимость подползать близко к дремлющему тюленю, а в связи с этим исчезла и маскировка всеми ее принадлежностями (специальной одеждой и скребками). Иногда охотились прямо с нарты. Почуя зверя, упряжка собак так быстро мчалась, что тюлень не успевал уйти под лед, и охотник, соскочив с нарты, стрелял в него. Выезжая на собаках к кромке льда, охотники брали на нарту маленькую байдару. Убитого из винтовки тюленя вытаскивали выброской - особым приспособлением с крючками на длинном ремне.

Обед в тундре.Эта древняя земля, кажется, дышит самой вечностью. Весь облик Чукотки пронизан ясностью, прямотой и обнаженностью. И в третьем тысячелетии здесь можно видеть тот же пейзаж, что когда-то предстал глазам русских первопроходцев: убедительно простые очертания побережий и гор, словно вырезанные резцом прямые долины, россыпи озер и чистейшие реки, вливающиеся в студеные моря.

Нутепельменские упряжки.

А знаете ли вы, как тепло даже в самую лютую стужу в яранге? А доводилось ли вам ездить на собачьих и оленьих упряжках? А представляете ли вы, как охотятся на моржа и как вкусна выловленная своими руками корюшка?

Чукотка - удивительная земля, сумевшая сохранить жизнь и способность к расцвету в суровых полярных условиях. За короткое северное лето, в условиях вечной мерзлоты здесь каждый год происходит чудо - настоящее буйство возрождения природы, покоряющее человека своей уникальной красотой. Гомон птичьих базаров, пронзительная синева сливающихся с небом лиманов, яркие краски тундры, напоминающей пестрый ковер…

Этнические стереотипы в отношении некоторых народов России зачастую не имеют отношения к их реальному характеру и особенностям поведения. Особенно «повезло» в этом плане чукчам. Они, например, не говорят постоянно «однако»: их язык достаточно богат для того, чтобы обходиться без слов-сорняков. А неторопливость, свойственная этому народу, кажущаяся медлительность – всего лишь необходимые составляющие выживания человека в условиях Крайнего Севера. Климат Чукотки чрезвычайно суров. Здесь в воздухе меньше кислорода, максимум дней без солнца. А по скорости ветра, количеству штормов и ураганов Чукотке нет равных.

Парикмахерская в стойбище.Спят чукчи мало, и это несмотря на то, что ведут очень активный образ жизни, много двигаются. Говорят: опасно быть рабом сна. 4-5 часов вполне достаточно для восстановления сил. Чтобы выжить на Чукотке, нужно постоянно работать. Чукчи так привыкли к этому, что совершенно спокойно могут не спать по нескольку дней. Знаете, почему у чукчей кожа смуглая? Она лучше воспринимает и сохраняет энергию. Распространено мнение, что люди на Севере заторможенные. Но это только на первый взгляд так кажется. На самом деле они просто меньше свои эмоции проявляют. Чукчей с раннего детства приучают, что нельзя недобро смотреть на человека, ругаться или же, наоборот, слишком радоваться. Все для того, чтобы сохранить целостность организма, энергетическое здоровье. Посмотрите на южан – вот где сплошные эмоции! Все из-за того, что там южное солнце и людям легко получать витамины из растительной пищи.

Природа скудна и ранима. Северный континент получает мало солнца, поэтому и процессы восстановления очень длительны.

в Сиреники.Ситуация с именами у чукчей вообще очень непростая. Часто бывает, что фамилия, записанная в паспорте, на самом деле имя.- Моя теперешняя фамилия, – говорит Лариса Выквырагтыргыргына, методист по издательской деятельности чукотского центра Института развития образования и повышения квалификации, – это имя моего мужа, данное ему при рождении. Когда он получал паспорт, имя записали как фамилию, у нас так часто делают. Переводится имя моего мужа, как «возвращающийся в каменное жилище» или есть еще вариант «возвращающийся в жилище камнем». До замужества у меня было свое имя. У нас человека, который родился на свет, нарекают в связи с событием, происходящим во время дня его рождения. Я родилась летом, в то время, когда из почек острыми зубчиками торчали верхушки зеленых листочков. Так меня и назвали – Рыскынтонав. Когда мне выдавали свидетельство о рождении, мать записали Гуанаут, отец – Тамму – без имени, отчества, а я Рыскынтонав. И тоже без отчества. Ведь имя отца записали как фамилию. То же может произойти и с нашим ребенком, и у него будет другая «фамилия».

Жизнь коральщиков.Характер чукчей, их спокойствие, невозмутимость, сдержанность, терпеливость сказываются и на том, как они говорят. Они мало делятся своими эмоциями, стараясь не расплескивать то, что у них внутри. Ведь это богатство, которое легко потерять. Раньше считалось, что, когда слишком много о чем-то говоришь, это уходит из тебя, и духи могут воспользоваться тем, чем ты не дорожишь.Даже в любви чукчи признаются более сдержанно, чем другие народы. Мужчина никогда не скажет женщине: «Я тебя люблю». По-чукотски это даже звучит коряво. Чаще на чувства намекают каким-нибудь делом или знаком. В крайнем случае могут сказать: «Я всегда о тебе думаю» или «Мне трудно без тебя обходиться». Чукотские женщины понимают и ценят такие признания.

Самый северный район Дальнего Востока – Чукотский автономный округ. На его территории живет несколько коренных народов, пришедших туда тысячелетия назад. Больше всего на Чукотке самих чукчей – около 15 тысяч. С давних пор они кочевали по всему полуострову, пасли оленей, охотились на китов и жили в ярангах.
Сейчас многие оленеводы и охотники превратились в работников ЖКХ, а яранги и байдарки сменили на обычные дома с отоплением.
Огурцы по 600 рублей за килограмм и десяток яиц за 200 – современные потребительские реалии отдаленных районов Чукотки. Пушное производство закрыто, так как не вписалось в капитализм, а добыча оленины, хотя и идет до сих пор, дотируется государством – оленье мясо не может конкурировать даже с дорогостоящей говядиной, которую привозят с «большой земли». Похожая история – с ремонтом жилого фонда: строительным компаниями невыгодно браться за ремонтные подряды, так как львиная доля сметы – расходы на транспортировку материалов и рабочих по бездорожью. Молодежь, уезжающая из сел, и серьезные проблемы со здравоохранением – советская система рухнула, а новая толком не создана.

Предки чукчей появились в тундре еще до нашей эры. Предположительно, они пришли с территории Камчатки и нынешней Магаданской области, затем двинулись через Чукотский полуостров в сторону Берингова пролива и остановились там.

Столкнувшись с эскимосами, чукчи переняли их морзверобойный промысел, впоследствии вытеснив их с Чукотского полуострова. Оленеводству на рубеже тысячелетий чукчи научились у кочевников тунгусской группы – эвенов и юкагиров.

«Сейчас попасть в стойбища оленеводов Чукотки не легче, чем во времена Тана Богораза (известного российского этнографа, который в начале XX века описывал жизнь чукчей).
В Анадырь, а затем в национальные поселки можно долететь на самолете. Но потом из поселка добраться до конкретной оленеводческой бригады в нужное время очень сложно», – объясняет Пуя. Стойбища оленеводов постоянно перемещаются, причём на большие расстояния. Дорог, чтобы доехать до мест их стоянки нет: передвигаться приходится на гусеничных вездеходах или снегоходах, иногда на оленьих и собачьих упряжках. Кроме того, оленеводы строго соблюдают сроки перекочевок, время своих обрядов и праздников.

Владимир Пуя

Потомственный оленевод Пуя настаивает, что оленеводство – «визитная карточка» региона и коренного народа. Но сейчас чукчи в основном живут не так, как раньше: промыслы и традиции уходят на второй план, а на смену им приходит типичная жизнь отдаленных регионов России.
«Наша культура сильно пострадала в 70-е годы, когда власти посчитали, что в каждом селе дорого содержать средние школы с полным набором преподавателей, – рассказывает Пуя. – В районных центрах построили школы-интернаты. Их причисляли не к городским заведениям, а к сельским - в сельских школах зарплаты в два раза выше. Я сам учился в такой школе, качество образования было очень высоким. Но детей отрывали от жизни в тундре и приморье: мы возвращались домой только на летние каникулы. И поэтому теряли комплексное, культурное развитие. Национального воспитания в интернатах не было, даже чукотский язык не всегда преподавался. Видимо, власти решили, что чукчи - советские люди, и свою культуру нам знать ни к чему».

Жизнь оленеводов

География проживания чукчей сначала зависела от передвижения диких оленей. Люди зимовали на юге Чукотки, а летом уходили от жары и гнуса на север, до берегов Ледовитого океана. Народ оленеводов жил родовой системой. Они селились по озерам и рекам. Чукчи обитали в ярангах. Зимняя яранга, которую шили из оленьих шкур, натягивалась на каркас из дерева. Снег из-под нее вычищался до земли. Пол укрывался ветками, на которые настилали шкуры в два слоя. В углу устанавливалась железная печка с трубой. Спали в ярангах в кукулях из шкур животных.

Но Советская власть, пришедшая на Чукотку в 30-х годах прошлого века, была недовольна «бесконтрольным» перемещением людей. Коренным жителям указывали, где строить новое – полустационарное – жилище. Это делалось для удобства перевозки грузов морским транспортом. Точно так же поступали и со стойбищами. При этом, возникали новые рабочие места для коренных жителей, а в поселениях появились больницы, школы, дома культуры. Чукчей обучили письменности. А сами оленеводы жили чуть ли не лучше всех других чукчей – вплоть до 80-х годов XX века.

Сейчас жители Конергино отправляют письма на почте, закупаются в двух магазинах («Норд» и «Катюша»), звонят «на материк» с единственного на весь поселок стационарного телефона, иногда ходят в местный клуб культуры, пользуются врачебной амбулаторией. Впрочем, жилые дома села находятся в аварийном состоянии и капитальному ремонту не подлежат. «Во-первых, денег нам много не выделяют, во-вторых, из-за сложной транспортной схемы трудно доставлять материалы в село», – рассказывал несколько лет назад глава поселения Александр Мыльников. По его словам, если раньше жилфонд в Конергино ремонтировали коммунальщики, то теперь у них нет ни стройматериалов, ни рабочей силы. «Доставлять стройматериалы в село дорого, подрядчик тратит около половины выделенных средств на транспортные расходы. Строители отказываются, им невыгодно работать с нами», – жаловался он.

В Конергино живет около 330 человек. Из них около 70 детей: большинство учатся в школе. В ЖКХ работает полсотни местных жителей, а в школе – вместе с детским садом – заняты 20 воспитательниц, учителей, нянь и уборщиц. Молодежь в Конергино не задерживается: школьные выпускники разъезжаются на учебу и работу в другие места. Депрессивное состояние села иллюстрирует ситуация с традиционными промыслами, которыми славились конергинцы.

«Морского зверобойного промысла у нас уже нет. По капиталистическим правилам он не выгоден, – говорит Пуя. – Зверофермы закрылись, и пушной промысел быстро забыли. В 90-х годах производство пушнины в Конергино схлопнулось». Осталось только оленеводство: в советское время и до середины нулевых, пока Роман Абрамович оставался на посту губернатора Чукотского АО, оно было здесь успешным.

В Конергино работает 51 оленевод, из них 34 – в бригадах в тундре. По словам Пуи, доходы оленеводов крайне низкие. «Это убыточная отрасль, денег на зарплату не хватает. Государство покрывает недостаток средств, чтобы зарплата была выше прожиточного минимума, он у нас равняется 13 тысячам. Оленеводческое хозяйство, в котором состоят работники, выплачивает им примерно 12,5 тысяч. Государство доплачивает до 20 тысяч, чтобы оленеводы не умерли с голоду», – сетует Пуя.

На вопрос, почему нельзя платить больше, Пуя отвечает, что себестоимость производства оленины в разных хозяйствах варьируется от 500 до 700 рублей за килограмм. А оптовые цены на говядину и свинину, которые завозят «с материка», начинаются от 200 рублей. Продавать мясо по 800-900 рублей чукчи не могут и вынуждены устанавливать цену на уровне 300 рублей – себе в убыток. «Нет смысла капиталистического развития этой отрасли, – говорит Пуя. – А ведь это последнее, что осталось в национальных селах».

Евгений Кайпанау, 36-летний чукча, родился в Лорино в семье самого уважаемого китобоя. «Лорино» (по-чукотски – «Льаурэн») переводится с чукотского как «найденное становище». Поселение стоит на берегу Мечигменской губы Берингова моря. В нескольких сотнях километров расположены американские острова Крузенштерна и Святого Лаврентия; до Аляски тоже совсем близко. Но до Анадыря самолеты летают раз в две недели – и то если погода хорошая. Лорино прикрыто с севера сопками, поэтому здесь больше безветренных дней, чем в соседних селениях. Правда, несмотря на относительно хорошие погодные условия, в 90-х годах почти все русские жители из Лорино уехали, и с тех пор там живут только чукчи – примерно 1500 человек.

Дома в Лорино – покосившиеся деревянные строения с облезлыми стенами и выцветшей краской. В центре села стоят несколько коттеджей, построенных турецкими рабочими, – теплоизолированные здания с холодной водой, что в Лорино считается привилегией (если по обычным трубам пустить холодную воду, то зимой она замерзнет). Горячая вода во всем поселении есть, потому что местная котельная работает круглый год. А вот больницы и поликлиники здесь нет – уже несколько лет людей отправляют за медпомощью санитарной авиацией или на вездеходах.

Лорино известно морзверобойным промыслом. Не зря в 2008 году тут снимали документальный фильм «Китобой», получивший приз ТЭФИ. Охота на морского зверя для местных жителей по-прежнему важное занятие. Китобои не только кормят семью или зарабатывают деньги, сдавая мясо в местную общину зверобоев, – они еще и чтут традиции предков.

С детства Кайпанау знал, как правильно забивать моржей, ловить рыбу и кита, ходить в тундру. Но после школы он уехал в Анадырь учиться сначала на художника, а затем на хореографа. До 2005 года он, живя в Лорино, часто ездил на гастроли в Анадырь или Москву – выступать с национальными ансамблями. Из-за постоянных разъездов, перемены климата и перелетов Кайпанау решил окончательно перебраться в Москву. Там он женился, его дочери – девять месяцев. «Свое творчество и культуру я стремлюсь прививать жене, – говорит Евгений. – Хотя раньше ей многое казалось диким, особенно когда она узнала, в каких условиях живет мой народ. Я и дочке прививаю традиции и обычаи, например, показываю национальную одежду. Хочу, чтобы она знала, что она потомственная чукча».

Евгений теперь редко появляется на Чукотке: гастролирует и представляет культуру чукчей по всему миру вместе со своим ансамблем «Кочевник». В одноименном подмосковном этнопарке «Кочевник», где работает Кайпанау, он проводит тематические экскурсии и показывает документальные фильмы о Чукотке, в том числе Владимира Пуи.

Но жизнь вдалеке от родины не мешает ему знать о многих вещах, происходящих в Лорино: там осталась его мать, она работает в городской администрации. Так, он уверен, что молодежь тянется к тем традициям, которые теряют в остальных регионах страны. «Культура, язык, навык охоты. Молодежь на Чукотке, включая молодежь и из нашего поселка, учится добывать китов. У нас люди живут этим постоянно», – говорит Кайпанау.

В летний сезон чукчи охотились на китов и моржей, в зимний – на тюленей. Охотились с помощью гарпунов, ножей и копий. Китов и моржей добывали все вместе, а тюленей – поодиночке. Чукчи ловили рыбу сетями из китовых и оленьих сухожилий или из кожаных ремней, сачками и удилами. Зимой – в проруби, летом – с берега или с байдарок. Кроме того, до начала XIX века с помощью лука, копий и ловушек охотились на медведей и волков, баранов и лосей, росомах, лисиц и песцов. Водоплавающую дичь убивали метательным орудием (болой) и дротиками с метательной дощечкой. Со второй половины XIX века начали использовать ружья, а затем – огнестрельное китобойное оружие.

Продукты, которые завозят с материка, стоят в селе огромных денег. «Привозят «золотые» яйца по 200 рублей. Про виноград я вообще молчу», – добавляет Кайпанау. Цены отражают печальное социально-экономическое положение в Лорино. Мест, где можно показать профессионализм и университетские навыки, в поселении мало. «Но положение народа в принципе нормальное, – сразу уточняет собеседник. – После прихода Абрамовича (с 2001 по 2008 год) стало намного лучше: появилось больше рабочих мест, отстроились дома, наладили фельдшерско-акушерские пункты». Кайпанау вспоминает, как его знакомые китобои «приехали, бесплатно забрали у губернатора моторные лодки для промысла и уехали». «Теперь живут и наслаждаются», – говорит он. Федеральные власти, по его словам, тоже помогают чукчам, но не очень активно.

У Кайпанау есть мечта. Он хочет создавать на Чукотке образовательные этнические центры, где коренные народы смогли бы заново узнавать свою культуру: строить байдарки и яранги, вышивать, петь, танцевать.
«В этнопарке многие посетители считают чукчей необразованным и отсталым народом; думают, что они не моются и постоянно говорят «однако». Мне даже иногда заявляют, что я не настоящий чукча. А ведь мы – настоящие люди».

Каждое утро 45-летняя жительница села Сиреники Наталья (попросила не указывать её фамилию) просыпается в 8 утра, чтобы пойти на работу в местную школу. Она – вахтер и технический работник.
Сиреники, где уже 28 лет живет Наталья, расположены в Провиденском городском округе Чукотки, на берегу Берингова моря. Первое эскимосское поселение здесь появилось примерно три тысячи лет назад, и в окрестностях села до сих пор находят остатки жилищ древних людей. В 60-е годы прошлого века к коренным жителям присоединились чукчи. Поэтому названия у села существует два: с экимосского оно переводится как «Долина солнца», а с чукотского – «Каменистая местность».
Сиреники окружены сопками, и добраться сюда сложно, особенно зимой – только снегоходом либо вертолетом. С весны по осень сюда заходят морские суда. Сверху село выглядит, как коробка с разноцветными конфетами: зеленые, синие и красные коттеджи, здание администрации, почта, детский сад и амбулатория. Раньше в Сирениках было много ветхих деревянных домов, но многое изменилось, рассказывает Наталья, с приходом Абрамовича. «Мы с мужем жили раньше в доме с печным отоплением, посуду приходилось на улице мыть. Потом Валера заболел туберкулезом, и его лечащий врач посодействовал, чтобы нам по болезни выделили новый коттедж. Теперь у нас евроремонт».

Одежда и пища

Чукчи мужчины носили кухлянки из двойной оленьей шкуры и такие же брюки. Торбазу из камуса с подошвами из нерпичьей кожи они натягивали на чижи – чулки из собачьей шкуры. Шапку из двойного пыжика окаймляли спереди длинношерстным мехом росомахи, не смерзающимся от дыхания человека ни при каком морозе, а меховые рукавицы носили на сыромятных ремешках, которые втягивались в рукава. Пастух был словно в скафандре. Одежда на женщинах облегала тело, ниже колен она завязывалась, образуя что-то вроде штанов. Надевали её через голову. Поверх женщины носили широкую меховую рубаху с капюшоном, которую надевали её по особым случаям вроде праздников или перекочевок.

Пастуху всегда приходилось беречь поголовье оленей, поэтому животноводы и семьи питались летом как вегетарианцы, а если и ели оленя, то полностью, вплоть до рогов и копыт. Мясо предпочитали вареное, но часто ели и сырое: у пастухов в табуне попросту не было времени на готовку. Оседлые же чукчи питались мясом моржей, которых раньше убивали в огромных количествах.

Как живут в Сирениках?

По уверениям Натальи – нормально. Безработных в селе сейчас около 30 человек. Летом они собирают грибы и ягоды, а зимой ловят рыбу, которую продают или меняют на другие продукты. Муж Натальи получает пенсию в 15700 рублей, при этом прожиточный минимум здесь – 15000. «Я сама тружусь без подработок, в этом месяце получу около 30000. Мы, бесспорно, живем средне, но что-то я не ощущаю, что зарплаты повышаются», – сетует женщина, вспоминая о завезенных в Сиреники огурцах по 600 рублей за килограмм.

Купол

Сестра Натальи работает вахтовым методом на «Куполе». Это золотоносное месторождение, одно из крупнейших на Дальнем Востоке, находится в 450 км от Анадыря. С 2011 года 100% акций «Купола» владеет канадская компания Kinross Gold (нашим же не до такой мелочовки).
«Сестра раньше работала там горничной, а сейчас выдает маски горнякам, которые спускаются в шахты. У них там есть и спортзал, и бильярдная! Платят в рублях (средняя зарплата на «Куполе» 50 000 рублей – DV), переводят на банковскую карточку», – рассказывает Наталья.

Женщина немного знает о добыче, зарплатах и инвестициях в регион, но часто повторяет: «”Купол” нам помогает». Дело в том, что канадская компания, владеющая месторождением, еще в 2009 году создала Фонд социального развития, он выделяет деньги на социально значимые проекты. Не менее трети бюджета идет на поддержку коренных малочисленных народов автономного округа. Например, «Купол» помог издать словарь чукотского языка, открыл курсы языков коренных народов и построил в Сирениках школу для 65 детей и садик для 32.

«Мой Валера тоже получил грант, – говорит Наталья. – Два года назад «Купол» выделил ему 1,5 млн рублей на огромную 20-тонную морозильную камеру. Ведь китобои зверя добудут, мяса много – испортится. А теперь эта камера спасает. На оставшиеся деньги муж с коллегами купил инструменты на строительство байдарок».

Наталья, чукча и потомственный оленевод, считает, что национальная культура сейчас возрождается. Рассказывает, что каждый вторник и пятницу в местном сельском клубе проводятся репетиции ансамбля «Северное сияние»; открываются курсы чукотского и других языков (правда, в окружном центре – Анадыре); проводятся конкурсы вроде Кубка губернатора или регаты в Баренцевом море. «А в этом году наш ансамбль приглашают на грандиозное событие – международный фестиваль! Пять человек полетят на танцевальную программу. Это все будет на Аляске, та оплатит перелет и проживание», – говорит женщина. Она признает, что и российское государство поддерживает национальную культуру, но «Купол» она упоминает гораздо чаще. Отечественного фонда, который бы занимался финансированием народов Чукотки, Наталья не знает.

Другой ключевой вопрос – здравоохранение. На Чукотке, как и в других северных регионах, говорит представитель Ассоциации малочисленных коренных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока (АМКНСС и ДВ РФ) Нина Вейсалова, очень распространены болезни органов дыхания. Но, по имеющейся информации, в национальных поселках закрываются тубдиспансеры. Много онкобольных. Существующая ранее система здравоохранения обеспечивала выявление, наблюдение и лечение больных лиц из числа малочисленных народов, что было закреплено законодательно. К сожалению, сегодня такая схема не работает. На вопрос о закрытии тубдиспансеров власти не отвечают, а лишь сообщают, что в каждом районе и населенной пункте Чукотки сохранены больницы, врачебные амбулатории и фельдшерско-акушерские пункты.

В российском обществе существует стереотип: народ чукчей спился после того, как на территорию Чукотки пришёл «белый человек» – то есть с начала прошлого века. Чукчи никогда не употребляли спиртного, в их организме не вырабатывается фермент, расщепляющий спирт, – и из-за этого влияние алкоголя на их здоровье более пагубно, чем у других народов. Но по словам Евгения Кайпанау, уровень проблемы сильно завышен. «С алкоголем [у чукчей] всё, как и везде. Но пьют меньше, чем где-либо еще», – утверждает он. При этом, говорит Кайпанау, у чукчей действительно в прошлом отсутствовал фермент, расщепляющий спирт. «Сейчас, хотя фермент и выработался, народ все равно не пьет так, как слагают легенды», – резюмирует чукча.

Мнение Кайпанау поддерживает доктор медицинских наук ГНИЦП Ирина Самородская, один из авторов доклада «Смертность и доля умерших в экономически активном возрасте от причин, связанных с алкоголем (наркотиками), ИМ и ИБС от всех умерших в возрасте 15-72 лет» за 2013 год. Согласно данным Росстата, говорится в документе, наиболее высокий уровень смертности от причин, связанных с алкоголем, действительно в Чукотском АО – 268 человек на 100 тысяч. Но эти данные, подчеркивает Самородская, относятся ко всему населению округа. «Да, коренное население тех территорий – чукчи, но там живут не только они», – поясняет она. Кроме того, по словам Самородской, Чукотка стоит по всем показателям смертности выше, чем остальные регионы – и это не только алкогольная смертность, но и другие внешние причины. «Сказать, что именно чукча умер именно от алкоголя сейчас нельзя, так устроена система. Во-первых, если люди не хотят, чтобы в свидетельстве о смерти их умершего родственника выставлялась причина смерти, связанная с алкоголем, она не будет выставляться. Во-вторых, подавляющее число смертей происходят на дому. А там свидетельства о смерти часто заполняются участковым врачом или даже фельдшером, из-за чего в документах могут указываться другие причины – так легче написать»

Наконец, еще одной серьезной проблемой региона, по мнению Вейсаловой, является взаимоотношение промышленных компаний с коренным местным населением. «Люди приходят, как завоеватели, нарушая мир и покой местных жителей. Я думаю, что должен быть регламент о взаимодействии компаний и народов», – говорит она.

Язык и религия

Чукчи, живущие в тундре, называли себя «чавчу» (оленный). Те, кто жил на берегу, – «анкалын» (помор). Существует общее самоназвание народа – «луораветлан» (настоящий человек), но оно не прижилось. 50 лет назад на чукотском языке говорили примерно 11 тысяч человек. Сейчас их число с каждым годом сокращается. Причина проста: в советское время появились письменность и школы, но тогда же проводилась политика уничтожения всего национального. Отрыв от родителей и жизнь в школах-интернатах вынуждали чукотских детей все меньше знать родной язык.

Чукчи издавна верили, что мир делится на верхний, средний и нижний. При этом, верхний мир («облачная земля») населён «верхним народом» (по-чукотски - гыргоррамкын), или «народом рассвета» (тнаргы-рамкын), а верховное божество у чукчей не играет серьезной роли. Чукчи считали, что их душа бессмертна, верили в реинкарнацию, у них был распространен шаманизм. Шаманами могли быть и мужчины, и женщины, но особенно сильными у чукчей считались шаманы «превращенного пола» – мужчины, выступавшие в роли хозяек, и женщины, перенимавшие одежду, занятия и привычки мужчин.

Все выводы сделает время и сами чукчи.

«Они смуглотелы, стройны и страстны, как мулатки, вспыльчивы, непреклонны и непредсказуемы, как горянки, нежны и верны, как славянки». Именно такую характеристику чукчанкам и эскимоскам дают те мужчины, которые прожили с ними в супружестве многие годы.

Есть этому, кстати, и научное объяснение. Ученые считают, что народы, освоившие жизненное пространство Крайнего Севера, двигались из Средней Азии, через Дальний Восток, на Чукотку, а по Берингии (название суши, соединявшей Азию с Америкой) достигли американских континентов. Следовательно, в тысячелетнем пути предки северян встречались и с азиатами, и с горцами, и со славянами. Об этом красноречиво говорят культовые предметы чукчей и эскимосов, схожие с аналогичными предметами упомянутых народов.

Заметим, что северянки пользуются необычной популярностью у иностранцев, побывавших на Чукотке. Большое число молоденьких чукчанок и эскимосок в качестве жен вывезено во Францию и Италию, Германию и Англию, Данию и прочие страны. Теперь на них женятся и увозят в свои земли строители из Турции, канадцы и специалисты из Объединенных Арабских Эмиратов, работающие в округе. А ведь общая численность представителей коренного населения в округе не доходит и до 13 тысяч человек.

Заниматься любовью в суровых условиях Арктики, на вечной мерзлоте, не так просто. Если на Юге почти круглый год любой куст может стать укрытием для любовных утех, то на бескрайних просторах тундры, где властвует почти девять месяцев зима, трудно найти укрытие. Ну, а в снегу, при морозе в сорок градусов, – тут уж не до любовных утех. Мало пригодна для занятием любовью тундра и в летнее время, а причиной тому ненасытный гнус да обилие комаров. Но и тут, на Крайнем Севере, молодежь на выдумку горазда.

Одежда женщин севера и женщин юга тоже разительно отличается, как в наши дни, так и в былые времена. Редко увидишь северянку в легком платьице с глубоким декольте – погода не позволяет. Теплые брюки, джинсы, шерстяные кофточки, куртки – «модная» одежда для нынешних северянок даже летом. А прежде чукчанки и эскимоски носили меховые комбинезоны – керкеры. Женщины, которые живут и работают в тундре, в оленеводческих бригадах или на охотничьих участках, носят эту одежду и в наши дни. Добраться до смуглого тела северянки как прежде, так и теперь не очень-то просто.

Женская красота ценится во все времена и во всех странах. Ценима она и на Севере, но тут еще в цене всегда была и женская сила. От того, как красива и сильна была девушка, за нее и выкуп платился разный – от сотни до нескольких тысяч оленей. За других же, болезненных и хилых, ничего не давали, а брали в качестве жен-батрачек, содержали в невыносимых условиях, заставляли делать грязную работу.

По этому поводу бытует несколько поверий-легенд. Якобы в районе нынешнего Анадыря кочевало племя оленных чаучу, в котором верховодила очень сильная женщина – богатырша. Одна могла нарту груженую поднять, чего не сделают несколько мужчин. Многие оленеводы сватались к ней, выкуп родителям хороший предлагали, но силачка всем отказывала, а взяла себе в мужья берегового чукчу, бедного, но такого же сильного и красивого, как сама. Еще одна легенда. Взяли оленные люди в жены береговую, хилую беднячку и послали ее летом смотреть за стадом. Пришли, видят, что стадо не разбежалось, а спокойно пасется. Удивились: даже мужчине летом трудно удержать стадо. И на следующий день стадо было собрано. Оказалось, что бедная девушка так быстро бегает, что может не то что оленя догнать, а зайца. И стала береговая самой уважаемой женщиной в стойбище.

В половом отношении северянки созревают рано – в 14–16 лет. Как прежде, так и теперь, особенно в сельской местности, около 40 процентов девушек в возрасте 17–18 лет уже имеют ребенка. Как правило, от внебрачных связей. В настоящее время, по данным Управления социальной защиты населения, в округе получают социальную поддержку 1222 одинокие матери, которые воспитывают 1356 детей разных возрастов. Начальник отдела детства Управления социальной защиты населения Ирина Брагина сообщила корреспонденту «НГ»: «Помощь оказывается деньгами – 280 рублей ежемесячно на ребенка. Ежегодно на организацию отдыха этих детей выделяется шесть миллионов рублей».

Столь весомая опека над одинокими матерями и их детьми иногда играет и отрицательную роль. Девушки рожают для того, чтобы получать разного рода пособия и нигде не работать. Через некоторое время на почве алкоголя они лишаются материнства, а дети их оказываются в детских домах Чукотки. Число воспитанников таких домов за последние два года выросло вдвое.

Раньше рождение девушкой ребенка от внебрачной связи не считалось зазорным, наоборот, поощрялось. В воспитании таких детей принимали участие все жители или поселения, или кочевого стойбища. Таких молодых мам охотнее брали в жены – проверены, могут рожать.

Нынешние чукчанки и эскимоски особенно влюбчивы в так называемых в народе «белых» мужчин. По данным социологов, в округе значительно возросло число смешанных браков. Разумеется, это результат того, что на Чукотке в данное время работают несколько тысяч строителей из многих городов России и других стран. И еще одна характерная особенность наших дней – большая часть молоденьких одиноких мам проживают в тех населенных пунктах, где дислоцируются воинские части.

Недавно мама старшеклассницы поведала корреспонденту «НГ» такую историю. Как-то зимой, стирая теплое белье дочери, она заметила странные небольшие промежутки распоротых и аккуратно подшитых, чтобы не расползались далее, швов в районе интимной части. После «крупного» разговора дочь призналась, что давно находится в интимных отношениях с солдатом, что именно он оказался рационализатором по части приспособления зимнего белья под занятия любовью в суровых условиях. Как видим, молодая страсть способна преодолевать и сорокаградусные морозы. Рассказанная история имеет благополучное окончание. Солдат женился на 16-летней школьнице и остался на Чукотке.

К сожалению, и любовный, и жизненный век северянок очень короток. Средняя продолжительность жизни их едва превышает 40 лет как в былое время, так и в наши дни. Прежде считалось, что женщины должны много рожать и много работать. Рожали по 5–7 детей, а в силу суровых условий жизни в живых оставалось всего 2–3. Работать приходилось много – весь быт в яранге лежал на плечах женщин. Свирепствовал туберкулез, другие болезни. Теперь факторами, сокращающими жизнь представительниц слабого пола, медики считают злоупотребление алкоголем, разного рода болезни. В том числе и венерические. Особенно сильно в наши дни на Чукотке распространен сифилис. Может, оттого и спешат северянки насладиться любовью в ранней юности, что век их слишком короток.

// Независимая газета

В. Богораз, "Чукчи":

Целомудрие не считается необходимым качеством идеальной невесты. И действительно, в чукотском языке нет слова для выражения этого понятия. Нет даже слова "девушка". Существует только одно слово - ŋəusqət ("женщина"), в сочетаниях с другими словами также - ŋəw ŋaw, ŋe ŋa. Название anra-ŋaw - "особо (живущая) женщина" - употребляется для каждой девушки, не имеющей в данное время мужа: для девушки, вдовы или разводки. Для выражения понятия "целомудрия" можно употребить только описательную форму: jep ajaakə̄len ("ещё не бывшая в употреблении"). Чукчи вообще - как мужчины, так и женщины - весьма чувственны. "Это лучшая вещь на свете" (ьnan-tam-vaьrgn), - с уверенностью говорили мне о половой жизни все поголовно.
...
Положение внебрачных детей ничем не отличается от положения "законных". Чукчи говорят: "Если уж ребёнок родился, мы рады ему". В районе реки Сухого Анюя я видел одну семью, состоящую из старика-отца, немолодой уже дочери и четырёх взрослых сыновей. Сестра была значительно старше братьев. С тех пор как умерла мать, лет пятнадцать тому назад она вела всё хозяйство. В детстве отец сделал её "основным наследником" стада. Во время моей встречи с этой семьёй два брата уже были женаты, и у каждого сбыло по ребёнку. У девушки же был пятнадцатилетний сын. Этот мальчик был объявлен "основным наследником" стада. Он должен был унаследовать старейшее оленье тавро, которым была помечена основная часть стада.
...
Групповой брак

У чукоч существует обычай группового брака. В брачную группу входят иногда до десяти супружеских пар. Мужчины принадлежащие к такому брачному союзу, называются "товарищи по жене" - ŋew tumgьt. Каждый из "товарищей по жене" имеет право на жён всех других "товарищей по жене", но пользуется этим правом сравнительно редко, лишь тогда, когда он приезжает в стойбище к такому товарищу. Тогда хозяин уступает ему своё место в спальном пологе. Он старается уйти на эту ночь из дому, например, идёт к стаду. После такого посещения хозяин начинает обычно подыскивать причины для поездки на стойбище "товарища по жене", чтобы, в свою очередь, воспользоваться своим правом.

Такой брачный союз большей частью заключают хорошо знакомые люди cū-tumgьt - "взирающие друг на друга (товарищи)", соседи и родственники. Двоюродные и троюродные братья чаще всего бывают связаны узами группового брака. Родные братья, напротив, никогда не вступают в такой союз. В старину такая форма брака служила, очевидно, связью между членами родственной группы. С течением времени в такой союз стали вступать и другие люди, связанные не родством а только дружбой. Обряд, сопровождающий заключение группового брака, как бы предназначен для придания союзу характера связи между родственниками. Люди, входящие в групповой брак, совершают помазание кровью и жертвоприношение сначала в одном шатре, потом в другом. После этого они считаются принадлежащеми к одному огню, что делает их родственниками по мужской линии.
...
Свадебный обряд

Наиболее важной частью свадебного обряда у оленных чукоч является помазание жениха и невесты кровью оленя, принесенного в жертву. Этот обряд проводят к шатре жениха или же, если он становится приемным зятем, в шатре невесты. Обряд сравнительно прост: жених идет к тестю и уводит невесту к себе. Невеста, которую сопровождают ее ближайшие родственники, едет на собственных оленях. Процессия приходит к шатру жениха. Оленей распрягают. Маленькие санки, на которых перевозят шатровые жерди, ставят позади шатра на то место, где обычно приносятся жертвы. Нарты жениха и невесты ставят по обеим сторонам, на некотором расстоянии. Потом убивают жертвенного оленя для помазания. Приносят жертвы закату и рассвету и производят другие кровавые и бескровные жертвоприношения. На нарты кладут деревянные огнива и связки охранителей. Затем производят ва и связки охранителей. Затем производят помазание жениха и невесты кровью убитого оленя. Помазание делается также одним или двумя членами семьи жениха, чтобы невеста не чувствовала себя одинокой. При этом жених и невеста наносят на свои лица семейные знаки жениха. Тем самым невеста отказывается от своей семьи, от своего очага и родства и переходит к другому очагу и родству. Далее невеста мажет оленьей кровью нарты и "кормит" костным мозгом домашние священные предметы. Она подходит к очагу, обрызгивает его жертвенной кровью, берет с него горсть золы и трет ее между ладонями. Она говорит, обращаясь к очагу: "Nьmelew qatvarkьn! (Живи хорошо со мною").

Через несколько дней, иногда через две или три недели, совершается вторая часть свадебного обряда – alarantourgьn ("путешествие из-за скуки"). Молодожены, сопровождаемые несколькими родственниками, едут на стойбище тестя. "Мы думаем, - говорили мне чукчи, - что молодая жена может соскучиться по старому. Пусть она съездит и посмотрит на него снова". Для этой поездки не берут оленей, на которых невеста приехала к жениху. Она едет теперь на оленях мужа и ведет с собой много оленей в подарок родителям. Этот подарок называется rinkur. Чукчи настаивают, что это является подарком, а не выкупом, так как его дают по окончании свадебного обряда. Число оленей не установлено. Если семья жениха бедна, то она дает только одну упряжку, то есть двух оленей. Обычно полагается дарить две или три упряжки. В число оленей, предназначенных для подарка, могут входить телята, но они должны быть объезженными, годными для упряжки, словом - то, что у чукоч называется gitli-qəjuut ("жадные телята"), то есть телята, жадные к человеческой моче. Как известно, приручение оленей у чукоч основано на пристрастии оленей к человеческой моче. Кроме оленей, молодожены берут с собой колобки из толченого мяса – любимое лакомство чукоч. Число этих колобков соответствует числу оленей, хотя порою число колобков в два и три раза больше. Согласно чукотскому семейному и семейно-групповому укладу жизни, молодому мужу помогают подбирать оленей для подарка его ближайшие родственники. Но помощь эта добровольная. Обычно один или два родственника по мужской линии (kьrŋe-tumgьt – "родственники по линии быка-производителя") или родственники по свойству (takalgьt – "свояки") дают по одному или по два оленя. Не полагается принимать помощь более, чем от двух человек. Остальных оленей дает сам жених. Вместе с оленями родственники посылают и соответствующее число колобков, а иногда даже в два или три раза больше. Эти колобки имеют символическое значение. Если, например, кто-нибудь из родственников хотел бы послать двух или трех оленей, но в данное время не в состоянии сделать это, он посылает только колобки. Этим самым он берет на себя обязательство все-таки доставить оленей отцу невесты. Кроме колобков, привозят также и другие чукотские лакомства, как, например, замороженный мозг из ножных костей, в общем фунтов до десяти, головной мозг, также замороженный, языки, куски жирного мяса. Приезжая на стойбище жены, молодожены снова совершают помазание, нанося на лицах семейные знаки жены. Жена приносит жертву очагу своего шатра. Затем начинается пиршество, в течение которого съедается вся привезенная провизия. На следующий день молодожены возвращаются домой. Здесь они снова повторяют обряд помазания и намазывают на лица семейные знаки мужа. Покинув таким образом свой родной очаг и семейные знаки помазания, жена наконец связывает себя с новым очагом и окончательно становится членом новой семьи.