Ночевала тучка золотая жанр. Повесть Анатолия Приставкина«Ночевала тучка золотая

Разделы: Литература

Рождённые в года глухие
Пути не помнят своего.
Мы - дети страшных лет России -
Забыть не в силах ничего.
А. Блок

Тема урока: Жестокость и милосердие в повести Анатолия Игнатьевича Приставкина “Ночевала тучка золотая…”. (Слайд 1. Презентация)

Актуальность темы: (Слайд 2)

Почему же я обратилась к этой теме?

Во-первых, проблема жестокости, милосердия и межнациональных отношений актуальна и сегодня.

Во-вторых, эти проблемы в повести решаются на примере детских судеб, это очень трогательно.

К тому же это произведение написано по личным впечатлениям автора.

Цели урока: (Слайд 3)

1) понять, что такое истинное милосердие,

2) рассмотреть проблему жестокости и милосердия на примере повести Анатолия Приставкина “Ночевала тучка золотая…”.

Ход урока

1. Организационный момент.

2. Биография писателя.

Родился Анатолий Игнатьевич Приставкин 17 октября 1931 года в городе Люберцы Московской области. Когда началась война, Приставкину шёл 10-й год. Отец ушёл на фронт, а мать вскоре умерла от туберкулёза. Приставкин попадает в детский дом, и всё, что доставалось бездомным детям во время войны, в полной мере выпало и на его долю.

С детства Анатолия Приставкина носило по разным частям огромной страны – Подмосковье, Сибирь, Северный Кавказ, куда в 1944 году, в момент депортации чеченцев, направили для заселения территорий, ставших пустыми, московских беспризорников. Всю жизнь Анатолий Игнатьевич хранил предмет, оставшийся с тех времен, - финку, сделанную для детской руки. О том времени Приставкин через некоторое время скажет: “В самой середке войны тыл представлял собой фантастическую картину: военные и беженцы, спекулянты и инвалиды, женщины и подростки, выстоявшие по нескольку смен у станков, беспризорные и жулики… Мы были детьми войны и в этой пестрой среде чувствовали себя как мальки в воде. Мы всё умели, всё понимали и, в общем-то, ничего не боялись, особенно когда нас было много”.

Однако смелость этих “мальков” имела совсем иные корни и не походила на обычную мальчишескую бесшабашность – это была смелость отчаяния, которую волей-неволей должен был развить в себе ребенок, попавший в крайние обстоятельства и бедствующий на последнем пределе. В свои беспризорные годы мальчишки становились сочинителями собственной жизни, частично пытаясь защититься, - в годы раскулачивания, различных политических процессов и репрессий стало опасно рассказывать о себе правду.

К писательскому ремеслу Приставкина подтолкнул случай…

Детей почти месяц везли в вагонах товарняка, в день выдавали по кусочку хлеба. В Челябинске, куда их привезли, на станции находилась столовая, которую осаждали беженцы, и ребята не могли пробиться через эту толпу взрослых. Тогда их воспитатель Николай Петрович стал кричать людям, чтобы они пропустили детей. И произошло чудо: они прошли сквозь толпу по освободившемуся пространству, как по коридору, - дети не видели лиц, просто чувствовали, что защищены, что их никто не раздавит. Эта тема легла в основу первого рассказа Анатолия Приставкина – “Человеческий коридор”. Впоследствии этот символ “человеческого коридора” сопутствовал писателю на протяжении всей жизни, и он не переставал идти по нему, ощущая поддержку людей, готовых вывести его в будущее.

3. История публикации повести.

В начале 1980-х годов Приставкин написал повесть “Ночевала тучка золотая”. Автор попытался откровенно сказать о том, что пережил сам и что больно обожгло его нервы: мир не достоин существования, если он убивает детей.

А. Приставкин вспоминал о своей повести: “Повесть моя долго лежала в… бельевом шкафу. Я боялся её вытаскивать. Ты поднял вопросы, которые трогать нельзя, говорили мне друзья. Так получилось, что сперва я предал “Тучку…” гласности таким образом: собрал друзей и предложил послушать две-три главы. Огорчение, кислое согласие. Потом все молча разошлись. Но в конце кто-то сказал: “Зачем ты это написал? Спрячь”. Потом стали перепечатывать, копировать. Значит, она людям нужна”.

После первого коллективного чтения повести в кругу друзей начались странные вещи: сначала к Приставкину зашел товарищ и попросил рукопись, чтобы почитать дома, другой знакомый попросил для сына, третий – для коллеги.

Ко времени публикации в журнале “Знамя” повесть прочитали как минимум 500 человек. Однажды домой к Анатолию Игнатьевичу приехал совершенно незнакомый человек из Ленинграда и сказал, что по просьбе своих товарищей должен обязательно прочесть повесть, чтобы рассказать о ней у себя дома.

Повесть напечатал в 1987 году Георгий Бакланов – писатель-фронтовик, незадолго перед тем назначенный главным редактором журнала “Знамя”.

Читатели были удивлены, взволнованы, ошеломлены…

О детских домах писали не раз и по-разному. Но так, как написал Приставкин, не писал никто. Его “детдомовские” произведения – это картины страшной, бесчеловечной действительности.

4. Анализ произведения.

Объясняя название своей новой повести, А. Приставкин говорит о таких, как и он, детдомовцах военных лет, об их незащищённой, никем не оберегаемой жизни: “Тучки мы… Влажный след… Были и нет…”. Это тема людей, выбитых из колеи жизни, оборвышей. Теперь она зазвучала ещё с большей силой. Автор не корректирует память, отбирая из былого лишь удобное, он старается точно восстановить события, не обходя тёмного, неприглядного, не украшающего ни человека, ни общество.

Чем же потрясла меня повесть? Тем, что каждая страница буквально кричит от боли: каждое предложение, каждое слово – и даже между строк боль и отчаяние… Такое нельзя придумать, но и забыть невозможно.

Анатолий Игнатьевич рассказал о том, что чувствовал сам: о войне против целого народа, увиденной глазами ребенка, не понимающего ни смысла, ни цели происходящего. Главное достоинство повести в том, что именно детское сознание и поступки детдомовского ребенка оказываются чище, благороднее, мудрее сознания и поступков тысяч взрослых людей, ослепленных яростью и безжалостно уничтожающих друг друга. Золотая тучка – это душа ребенка, ее чистота и незащищенность. Это феерическое видение, согревающее сердце и заставляющее его биться в тревоге – не разобьется ли эта тучка о горные вершины?

“Возникло, прошелестело, пронеслось по ближним и дальним закоулкам детдома: “Кавказ! Кавказ!””. Что это такое? Далёкий край, где огромные горы и множество фруктов, овощей и хлеба? Или опасное, страшное, пропитанное кровавой местью место? И почему же вдруг отправляют детдомовцев на этот Кавказ?

На эти вопросы нам с вами предстоит ответить, когда вы прочитаете произведение.

Звучали выстрелы, гибли люди. Гибли дети…

В повести прослежен механизм разжигания вражды, взаимного ожесточения. Солдатам и переселенцам внушается мысль, что все чеченцы – предатели, враги, головорезы. А значит, к ним не может быть никакой жалости. Чеченцы же в свою очередь видят врагов уже во всех, даже в мирных жителях, и потому жгут дома, убивают и не щадят детей. На эту пропитанную враждой землю и привезли детдомовцев, по неумолимой логике дети должны были разделить общую участь.

Главные герои повести – 11-летние братья-близнецы, Колька и Сашка Кузьмины.

Жизнь у этих детей складывается так, что главная ценность – хлеборезка, а с ней те ничтожные, но поистине бесценные крохи хлеба, подлинная стоимость которых – жизнь. Они даже придумывают хитроумный план, как туда попасть, но в последний момент рушиться подкоп под неё, на который они потратили так много времени, и братья вынуждены согласиться ехать на Кавказ, чтобы избежать наказания.

“Без завтрака, без обеда, без ужина”, - любимые слова Башмакова, директора интерната, который просто обожал “накрутить” за любую провинность несколько смертельных суток. Недалеко уходят и воспитатели, которые отправляют Кузьмёнышей, не снабдив едой, в многосуточную дорогу на Кавказ. Дети уезжают, ни о чём не жалея: “А чего жалеть? Вдруг не вернёмся. Куда же мы не вернёмся? В Москву что ли? Хорошо будет, так ясно, не вернёмся, потому что в ней дома каменные - люди железные…”

Вот уже несколько дней братья в дороге, а Колька озадачен встречей со странным эшелоном, из которого доносились молящие голоса: “Пить! Пить!” Когда поезд тронулся все вагоны “завопили, закричали, заплакали”. Но, странное дело, оказывается, никто, кроме него, этого крика не слышал или всё-таки делал вид, что не слышал?

“Мы были связаны одной судьбой”, “мы просто хотели жить”,- говорит Приставкин, имея в виду чеченских и русских детей. Одни ехали на Кавказ, а другие - в Сибирь. Казалось бы, то, что произошло с чеченцами, не может не растревожить совесть: как же так? Как можно согнать с земли целый народ?

Но в повести никто из взрослых (кроме воспитательницы Регины Петровны) таких вопросов не задаёт. Обо всём, что происходит, предпочитают помалкивать.

5. Проверка индивидуальных домашних заданий.

Сообщения учащихся о переселении кавказских народов.

Ни Кузьмёныши, ни другие дети не знают, почему их везут именно на Кавказ, но ощущение тревоги сменяется радостью окончания долгого, изнурительного пути. Ни один человек не встречается им во время длительного перехода от станции к подножью гор, ни машины, ни подводы… Повсюду – следы человека, но где же сами жители? Кто засевал дозревающие поля, для кого посажены цветы, зреют в садах яблоки? Почему пуста лежащая на пути деревня?

Страшные испытания приготовила судьба братьям. Жестоко и беспощадно мстят чеченцы тем, кто пришёл на их землю. Ощущение смутного вначале страха все крепнет у Кузьмёнышей, пытающихся понять: что же творится вокруг? Кто стрелял в Регину Петровну? Кто и зачем взорвал грузовик, убив лихую девятнадцатилетнюю “шоферицу” Веру, еще недавно мчавшую детдомовцев по пыльной дороге на консервный завод?

Наконец до детей дойдет слово “чеченцы”. Мальчики впервые услышат про этих людей очень страшное: все они изменники Родины. А Колька спросит: “А пацан? Ну, который за окном? Он тоже изменник?”

Тема эта очень болезненная. Конечно, об этом прошлом не вспоминали. А Приставкин поведал нам эту правду. Он шлет свое непрощение всем, кто обрек детей на страдания и муки. Разве забудешь пронзительные сцены повести? Вот они, дети, протягивающие руки через решетки с просьбой пить… А вот дорога, выложенная могильными плитами с древнего кладбища… Кто-то позволил разрушить могилы чужих предков и породил невиданную жажду мести…

Месть темна, не знает границ, пределов и обрушивается всегда на невинных.

Причем здесь бедные Кузьмёныши? Им-то за чьи грехи отвечать? За что Колька переживает смертельный страх? И куда более страшный вопрос – за что Сашка висит на заборе со вспоротым животом, набитым пучками желтой кукурузы, с початком, торчащим во рту?

Трагическая картина его смерти навсегда запечатлевается в душе брата.

6. Чтение фрагмента повести “Ночевала тучка золотая”

Насилие порождает насилие, преступление – преступление. Несчастной жертвой становится ни в чём не повинный подросток. Чудовищная гибель замученного ребенка подчеркивает необратимость зла, которое порождено античеловеческим делом.

Поражают до глубины души размышления Кольки, везущего тело брата к поезду. Не всякому взрослому могли прийти в голову такие вот мысли. А перед нами всего-навсего одиннадцатилетний мальчик.

(Фрагмент кинофильма “Ночевала тучка золотая”)

“Слушай, чечен, ослеп ты что ли? Разве ты не видишь, что мы с Сашкой против тебя не воюем! Нас привезли сюда жить, так мы и живём, а потом мы бы уехали всё равно. А теперь видишь, как выходит… ты нас с Сашкой убил, а солдаты пришли, тебя убьют… А ты, солдат, станешь убивать, и все: и отец, и ты - погибнете. А разве не лучше было то, чтобы ты жил, и они жили, и мы с Сашкой тоже жили? Разве нельзя сделать, чтобы никто никому не мешал, а все люди были живыми, вон как мы, собранные в колонии, рядышком живём?”

И надо бы поставить точку, но Анатолий Приставкин не может – нужен выход. Погруженный в беспамятство, Колька возвращается к жизни благодаря самоотверженной работе своего сверстника чеченца Алхузура. Двое сирот – жертвы одних и тех же обстоятельств – противостоят миру взрослых с его бесчеловечной враждой. Вот он, мотив доверия к жизни, к ее разумным нравственным основам.

Писатель разрабатывает тему отношений между двумя мальчиками, русским и чеченцем, безвинными жертвами национальной вражды с позиций человека, рождённого не для ненависти и убийства, а для братства и душевного согласия. Такой подход позволяет автору показать всю трагическую нелепость кровавой вражды. Два ребёнка, у одного из которых чеченцы убили брата, а у другого русские - всех взрослых мужчин в семье, находят друг друга, становятся братьями не по крови, а по сердцу.

Затем они вместе уезжают. И снова напрашиваются слова Приставкина: “Мы связаны одной судьбой”.

Пронзителен финал повести. Безутешно рыдает Колька, вставший в угол вагона, увозящего его в неизвестность. И будто бы о них, “детях страшных лет России”, детях войны, героях повести А. Приставкина сказано белорусским писателем Кузьмой Черным: “Если бы весь мир, как он ни велик во всей его бесконечности, вдруг обратился в живое гигантское существо, с глазами, чтобы видеть, с ушами, чтобы слышать, с душой, чтобы чувствовать, с разумом и способностью мыслить, - совесть заставила бы пасть ниц перед этим ребёнком”.

7. Подведение итогов.

Проблема добра и зла, жестокости и милосердия - вечная проблема. К сожалению, не решена и проблема межнациональных отношений. Примером истинного милосердия в повести являются Колька и Алхузур, которые, несмотря на боль и обиды, помогают тем, кто нуждается в помощи.

Таким образом, повесть “Ночевала тучка золотая” Приставкина – это страстный призыв к Правде, Добру, Справедливости, который должен услышать каждый.

8. Домашнее задание.

Прочитать повесть Анатолия Приставкина “Ночевала тучка золотая”
Работа со словарями: как трактуют различные словари понятие “милосердие”?
Индивидуальные задания.

Как трактуют понятие “милосердие” различные религии и учения?

Список литературы.

Приставкин А. Кукушата: Избранная проза. - М.: СП Квадрат, 1995.
Латынина А. “Одна неправда нам в убыток” // Литературная Россия, № 16, 15 апреля 1987 г
Ульянов П. “…И лично от меня” // Литературная Россия, №23, 5 июня 1987 г.

Год: 1987 Жанр: повесть

Главные герои: близнецы Коля и Саша

1987 год. Анатолий Приставкин пишет повесть о детдомовцах «Ночевала тучка золотая». Суть сюжета произведения в том, что главные герои – близнецы Кузменыши отправлены из Подмосковья на Кавказ, подальше от войны, туда, где тепло и сытно. Описаны события, выпавшие на их долю. Финал трагичен – один из Кузьменышей погибает…

Главная мысль повести «Ночевала тучка золотая» в том, что Приставкин заостряет внимание читателя на умении быть терпимыми к людям других национальностей. Он подчеркивает мысль о том, что на Земле нет плохих или хороших наций. Просто есть плохие или хорошие люди.

Читать краткое содержание рассказа Ночевала тучка золотая Анатолия Приставкина

Подмосковье. Детский дом. Руководство решает отправить на Кавказ ребят постарше, но те не захотели. А вот двойняшки Кузменыши выразили радостное свое желание поехать. Потому что накануне они пытались сделать подкоп под комнату, где режут хлеб и наестся до отвала, но… не вышло. А посему ноги надо уносить подальше.

Ехали-ехали и приехали. Название станции Кавказские воды написано угольком. Здание вокзала разбомблено. Пустота… Вокруг засеянные поля. Но убирать посевы некому. Война. Пустынно. Тихо. А Кузьменышам все интересно. Ведь они никогда не видали подобного.

Пока ехали братья, познакомились с воспитательницей. Приехали, вспомнили о недавнем знакомстве. Решили ее навестить, потому что она им очень понравилась. Поехали в станицу. Оказывается, здесь люди живут, но на улицу они почти не выходят, огня не зажигают. Боятся. Наконец, долгожданная встреча с воспитательницей.

В интернате директор договорился о работе ребят на заводе. Воспитательница порекомендовала туда двойняшек Кузьменышей. Наступила ночь, все уснули, а воспитательница, увлекшись шитьем шапок для ребят, не заметила черное дуло пистолета из створки окна.

Ночью случился пожар. Утром воспитательницу увезли неизвестно кто и куда. Ничего неизвестно, а от этого страшно и непонятно.

На работу Кузьменышей возит женщина-шофер – Вера. На заводе братьям понравилось. Можно брать яблоки, сливы, груши…, что они и сделали. Никто их за это не ругает. Голод отступил. Тетя Зина угощает их баклажанной икрой. Ну чего еще желать?

Отношения с местным населением накаливаются. Постоянно голодные ребятишки из интерната совершают разбойные набеги на чужие огороды, сады… Чтобы как-то сгладить конфликт, директор интерната организовывает для колхозников представление, где выступают дети. Во время последнего номера – фокусов, горцы взорвали машину Веры. Она погибла. Все вскочили, суета, неразбериха.Страшно. Вроде война далеко, а смерть, вот она, совсем рядом.
Утром воспитательница была уже на своем месте и предложила Кузменышам ехать с ней на подсобное хозяйство.
Ребята с воспитательницей уехали на поле, занялись делом. Вроде страхи забылись. Жизнь вошла в привычное русло.Однажды Кузьменышей на попутной подводе отправили в интернат за продуктами, но подвода не доехала до места назначения. Ночью в степи она остановилась по непонятной причине, и поводырь испуганно побледнел и закрыл лицо руками.

Двойняшки решили сходить посмотреть, что же произошло в интернате. Когда пришли, то увидели, что все разбито и пусто. Случилось что-то страшное.

Возвращались к поводырю по кукурузному полю. В это время их подстерегли чеченцы и братья растерялись. Колька бежал, пока не упал в обморок. А вот Сашка…

Утром Колька пришел в себя. Рассвело. Колька пошел искать брата и поводыря, но… в селе наткнулся на страшную картину – Сашку распяли на заборе. Прощай, брат! Больше мы не вместе…

Тогда Колька решил притащить тележку, чтобы отвезти брата на станцию и исполнить его мечту – отправить посмотреть горы… Ведь он об этом так мечтал… Он загрузил тело брата на товарняк, шедший в нужном направлении.

Сам Колька долго скитался, пока нашел себе попутчика, чеченского мальчика. Они вместе долго бродили по горам, где на каждом шагу их подстерегала опасность. В один прекрасный день их обнаружил русский солдатик. Колька спал в обнимку с чеченским мальчиком. Дети проснулись, и чтобы их не разлучили, сказали, что они близнецы, Кузьменыши.

Последние сцены – это детский приемник в Грозном. Это время, когда Колька с названным братом ожидают отъезда в детский дом, чтобы никогда и не при каких обстоятельствах не разлучаться.

Картинка или рисунок Приставкин - Ночевала тучка золотая

Другие пересказы и отзывы для читательского дневника

В Моздокской степи идет война с немцами. Главным героем произведения является минометчик – боец. Парню было 18 лет. В лагере он выполнял важные поручения.

Краткое содержание Корнель Гораций
В очень далекие времена, когда еще не существовало ныне самых развитых стран, было два основных государства, Рим и Альба и были они союзниками и торговыми партнерами

Н. Лошкарева

Объясняя название своей новой повести, Анатолий Приставкин говорит о таких, как он и его герои, детдомовцах военных лет, об их незащищенной, никем не оберегаемой жизни: «Тучки мы... Влажный след... Были и нет». И в другом месте еще определеннее о давней незатухающей боли: «Можем и навсегда кануть в неизвестность, и тоже никто не спросит. Нет, значит, не было. Значит, не надо».

А почему все-таки никто не спросит за эти жизни? Почему так не защищены они, так не оберегаемы? Только ли война виновата? Вот говорим обычно: детство, искалеченное войной, - и словно разом все на одну войну списываем. А может быть, есть здесь доля и иной вины - нашей, людской? Вопрос не праздный. К нашей совести обращенный.

Приставкин имеет право на такой вопрос. Хлебнув сполна сиротского лиха, он не забыл тех, кто делился с ним последним, кто ставил их, подранков военных лет, на крыло. Со словами благодарности «этим большим и верным людям» он и вошел в литературу. «Человеческий коридор. Стена больших и верных людей. И яркий свет вдали... Я потом побродил немало, но всегда мне казалось, что я не перестаю шагать этим человеческим коридором» - так написал он в одном из своих ранних рассказов. Но то были лишь подступы к главной, предопределенной его судьбой теме. Тема эта - милосердие и жестокость.

Теперь она зазвучала с большой силой.

Собственно, о милосердии и жестокости, их природе, истоках литература размышляла всегда. Ныне интерес к этой теме еще более обострился. В сущности многие серьезные книги последних лет о том же: «Живи и помни» Распутина, «Карьер» Быкова, «Плаха» Айтматова. Приставкин входит в эту тему со своим, наболевшим. Он не корректирует память, отбирая из былого лишь удобное, он старается точно восстановить события, не обходя темного, неприглядного, не украшающего ни человека, ни общество. Того, о чем принято молчать. Не щадя себя, тревожит незажившее. Говоря словами В. Козько, это память, взорванная совестью.

Писатель рассказывает о судьбе пятисот детдомовцев Подмосковья, отправленных осенью 1944 года на Кавказ. «Где-то в областных инстанциях в светлую минуту возникла идея о разгрузке подмосковных детдомов... Одним махом выходило решить все вопросы: лишние рты спровадить, с преступностью расправиться, да и вроде благое дело для ребятишек сделать». Горький сарказм этих слов мы еще оценим. Особенно насчет благого дела для ребятишек.

Для народов Кавказа это был трагический год: на ингушей, балкарцев, чеченцев (в повести речь именно о них) обрушился «верховный гнев», и по злому произволу все они были изгнаны с родной земли, под конвоем отправлены в Сибирь. Только после XX съезда партии «кавказская акция» будет названа своим именем - беззаконие, произвол. Репрессированным народам будет разрешено вернуться на земли отцов, вновь будет восстановлена их автономия.

Но это будет в 1957 году, а пока шел 1944-й.

Один из участников операции по выселению вспоминает через много лет:

«- Помню, привезли нас под праздник в селение, вроде как на отдых. А председателю сельсовета сказали: мол, в шесть утра митинг, чтобы все мужчины около твово сельсовета собрались. Скажем и отпустим. Ну, собрались они на площади, а мы уже с темноты вокруг оцепили и сразу, не дав опомниться, в машины да под конвой! И по домам тогда уж. Десять минут на сборы, и в погрузку!..».

Встретим мы в повести и странный товарняк с зарешеченными окошечками, увидим детские руки, впившиеся в решетку, молящие глаза: «Пить! Пить!»… Красноречивые детали.

Несправедливость, жестокость неизбежно рождают в ответ еще большую жестокость, яростную жажду мщения у тех, кто сбежал, кому удалось уйти в горы, - «ох, и лютовали они» («Мой зымла! Он на мой зымла приходыт! Мой дом! Мой сад! А я стрылат за то... Я убыват» - таков мотив мщения).

В повести прослежен механизм разжигания вражды, взаимного ожесточения. Солдатам и переселенцам внушается примитивная мысль, что все чеченцы - предатели, враги, вообще головорезы, а значит, к ним не может быть никакой жалости. Жестокость по отношению к ним как бы санкционирована, оправданна.

И вот результат:

«Басмачи, сволочь! К стенке их! Как были сто лет разбойники, так и остались головорезами! ...Всех, всех к стенке!» - кричит раненый боец. Чеченцы видят врагов уже во всех, даже в мирных жителях и потому жгут дома, убивают, не щадят и детей. Переселенцы же, парализованные страхом, одобряют самые жестокие расправы над горцами. «Лучше мы их, чем они нас!» - рассуждает один из переселенцев, неплохой в общем-то человек.

На эту пропитанную враждой землю и привозят детдомовцев. По неумолимой логике дети должны будут разделить общую участь. «Многие потом... начали пропадать, гибнуть на той, навой земле», - свидетельствует А. Приставкин.

События повести трагичны, порой разум отказывается воспринимать их. Как бы предвидя такую реакцию, в самые напряженные моменты, разрывая художественную ткань, в повествование вступает сам автор. Не рассказчик, не писатель даже, а Приставкин - бывший детдомовец: я свидетельствую, так было.

Это присутствие в повести документальных свидетельств, как бы сосуществование двух реальностей, вымышленной и подлинной, иногда искусно переходящих одна в другую, придает произведению художественную убедительность. «Не раз при чтении сжимается от боли сердце, но вместе с тем не оставляет и какое-то светлое, очищающее чувство. Свет этот исходит от удивительно симпатичных героев повести - братьев-детдомовцев Сашки и Кольки Кузьмёнышей.

Бесприютные, не раз битые, вечно голодные, когда все мечты сосредоточиваются вокруг какой-нибудь мерзлой картофелины, они вопреки всему сохранили живую душу. Именно они напоминают нам о святых, незыблемых ценностях - любви, самоотверженности, верности. Через восприятие Кузьмёнышей представлены почти все события в повести. Это чистый, незамутненный взгляд. Он со всей очевидностью показывает, как далеко отклонилась жизнь от нравственной нормы.

Казалось бы, то, что произошло с чеченцами, не может не растревожить совесть: как же так? Как можно согнать с родной земли целый народ? Объявить виновными всех - и детей, и стариков, и женщин, чьи мужья и братья на фронте?

Но в повести - не странно ли? - никто из взрослых (за исключением Регины Петровны) таких вопросов не задает, не обсуждает эту акцию, ее правомерность, будто и нет в ней ничего из ряда вон выходящего. Вообще люди воспринимают ее как-то равнодушно. Обо всем, что происходит, предпочитают помалкивать.

Отчего так?

«Литературная газета» (№ 16 с. г.) писала: «Все происходящее в повести дано сквозь призму детского восприятия, детского сознания, отсюда и сюжетное строение, основанное на разгадывании тайны, на попытке проникнуть в то, что стоит за репликами и недомолвками взрослых». Думаю, однако, недомолвки объясняются не только детским восприятием, - для взрослых здесь тайного и непонятного не меньше. Приставкин передает саму атмосферу тех лет: боязнь лишнего слова, привычка не замечать того, что тебя не касается. Тетка Зина, рассказывая Кузьмёнышам о чеченцах, которые «безобразят в горах», говорит шепотом, испуганно оглядываясь по сторонам. А ведь услышать-то ее могут всего лишь товарищи по цеху. После допроса в милиции (слово-то какое - допрос, будто она преступница) с Регины Петровны берут слово никому об увиденном (нападении чеченцев на колонию) не рассказывать.

А вот, пожалуй, еще более красноречивая сцена. Колька озадачен встречей со странным эшелоном, из которого доносятся молящие голоса: «Пить! Пить!». Когда поезд тронулся, все вагоны «завопили, закричали, заплакали». Но, странное дело, оказывается, никто, кроме него, этого крика и плача не слышал (или делал вид, что не слышит?): «И машинист седенький с их паровоза мирно прохаживался, и люди на станции двигались спокойно по делам, а радио доносило бравурный марш духового оркестра...»

«Рукоплещи всем приговорам», - как горько скажет Твардовский. Хотя и такое внешнее смирение не проходит для души без следа. Ну, а в душе-то? Сострадают ли? Или тоже равнодушны? Что делалось в человеческой душе?

Словно отвечая на эти вопросы, Приставкин вводит в повествование ряд эпизодов, таких, как история Ильи Зверева и воспоминания Демьяна. На движение сюжета эти истории в общем-то не влияют, понимаешь, что их роль в повести иная.

Вот Илья Зверев. По каким только кривым дорожкам не водила его судьба, чаще не по своей, по чужой воле! А началось все с тех самых пор, когда оставили его сиротой: родителей раскулачили, увезли из деревни, «где-то на пути в далекую Сибирь и сложили свои косточки». Хлебнул парень лиха, ну и ожесточился, научился огрызаться, себя защищать, других не жалеть.

Или Демьян. Чего уж так ему горевать, что чеченцев из домов выселяют? Его и самого выселяли: «За лошадь, шашнадцать лет было. В кулаки записали. Ничего. Отдал... Зато живой». И никто не жалел его. И ему теперь в голову не придет сочувствовать дважды спасшей его от смерти женщине-врачу, что она или муж ее - репрессированные. Даже не шевельнулось в нем: что могли сделать эти люди, какие они враги? Ссыльные и ссыльные - дело обычное.

Такая беззащитность человека разжигала аппетит у иных уполномоченных лишний раз продемонстрировать злое бессердечие к людям. Вслушайтесь в бесхитростный рассказ тетки Зины: «Приехал полномочный, велел вещи собирать... А у меня сестра больна да девка-невеста, но дурная, голова не в порядке, над ней фашист снасильничал. Так мы увязали узлы... а сами ревем, а чево ревем... А полномочный и говорить: «Хватит, бабы, реветь, я вас в рай везу...»

А мы-то решили, что в рай - это на расстрел, значит, потому что все изменников искали, хто спал с фашистом, тот у нас и изменник. А моя-то дочь спала, хоть и силком... Ну, и в голос! Аж вагон криком изошел...»

Все это смещало сами представления о добре и зле, вносило в души смятение, растерянность. Люди претерпевались к злу, привыкали не замечать чужую боль, отучались сострадать, защищать слабого, Милосердие отходило куда-то в тень.

«Мы были связаны одной судьбой», - говорит Приставкин, имея в виду чеченских детей, увозимых под конвоем в Сибирь, и их сверстников - сирот из Подмосковья, отправленных на Кавказ.

Дело не только в том, какие кровавые драмы ждут их у кавказских вершин, дело в общей судьбе детей. Их страдания, - может быть, самый горький укор взрослому миру, неоспоримый показатель его нравственного неблагополучия: ведь оберегать, защищать детство - святой, незыблемый человеческий закон.

Как должны были исказиться представления о добре, милосердии, чтобы устроить этот обыск в колонии - поиски унесенных с завода и припрятанных на зиму банок с джемом теми же голодными ребятишками. Прямо-таки тщательно продуманная военная операция. Даже миноискатель прихватили. С таким бы рвением прийти на помощь детдомовцам, чтобы не вынуждать их красть!

И когда читаешь в рецензии на эту повесть: «нельзя без сочувствия следить за поистине героической борьбой за выживание, которую ведут близнецы, самоотверженно поддерживая друг друга. Не повернется язык назвать это воровством», - хочется сформулировать точнее: нельзя без возмущения жестокостью взрослых читать, как обрекали они ребятишек на воровство, на поистине героическую борьбу за выживание.

Ни в коем случае нельзя сказать, что детдомовцев окружали сплошь жестокие или равнодушные люди. Видим мы и других, но их усилий явно недостаточно, ничтожны их возможности, и не они в конечном счете определяют судьбу детей.

Ключевые слова: Анатолий Приставкин,Ночевала тучка золотая,критика на творчество Анатолия Приставкина,критика на произведения Анатолия Приставкина,анализ произведений Анатолия Приставкина,скачать критику,скачать анализ,скачать бесплатно,русская литература 20 в.

Некоторые книги время от времени перечитываю. Но есть два произведения, которые я перечитала не просто через какое-то время, а тут же, без перерыва. Как дошла до последней страницы - немедленно вернулась на первую и перечитала всё вновь, от слова до слова, на одном дыхании.

Одно из таких произведений - повесть «Ночевала тучка золотая» Анатолия Игнатьевича Приставкина .

Не над многими книгами и рыдала. Тем более читая повторно: чего уж слёзы лить, коль всё уже известно.

Но перечитывая повесть А. И. Приставкина «Ночевала тучка золотая» (уже внимательно и обстоятельно, так как первое чтение было скорее судорожным глотанием сюжета), с тем же комом в горле подкралась к этому месту:

«Колька сделал ещё несколько неуверенных шагов и остановился.

Ему вдруг стало холодно и больно, не хватило дыхания. Всё оцепенело в нём, до самых кончиков рук и ног. Он даже не смог стоять, а опустился на траву, не сводя с Сашки расширенных от ужаса глаз».

История двух одиннадцатилетних близнецов, вывезенных в 1944 году вместе с другими воспитанниками подмосковных детских домов на Кавказ - «в рай», как им говорили, - потрясла меня 20 лет назад, когда повесть только вышла. Потрясла вся, от начала до конца. Именно она и вспомнилась, когда узнала о смерти её автора. Вспомнился и сам А. И. Приставкин, дававший интервью тележурналисту года два назад. Лицо такое простое, крестьянское; клетчатая рубашка.

Сколько же пережил этот человек в детстве! Всё, что он написал в повести «Ночевала тучка золотая» о братьях Кузьминых (Кузьмёнышах), - это и о нём. Сначала я не могла понять, почему посреди повествования, ведущегося от третьего лица, вдруг прорывается - «я», «мы»:

«Отчего же в тот момент, я помню, точно помню, так сильно болело у меня, да, наверное, не только у меня, внутри?

Может быть, от ужасной догадки, что не ждёт нас на новом месте никакое счастье. Впрочем, мы и не знали, что это такое. Мы просто хотели жить».

Глупо подумала: редактор просмотрел.

Но потом это «мы» повторилось не раз.

До сих пор не знаю, специально автор это сделал или же, охваченный волной воспоминаний, невольно переходил на повествование от первого лица. Но точно знаю, что если бы сама была редактором такой повести, то не посмела бы даже заикнуться автору о его «ошибке»!

С первых же строк повести удивилась тому, что А. И. Приставкин и через десятки лет помнит всё до мелочей: присказки, словечки, дразнилки, песенки детдомовские, блатные. Повесть буквально пронизана этим «фольклором» военного времени, он не иссякает до конца книги.

Потом, по ходу чтения, всё время поражалась изобретательности беспризорных детей (даже ещё не подростков!), которые в этом непонятном мире воюющих между собою взрослых остались один на один с голодом и вынуждены собственными силёнками и собственным умишком добывать еду, чтобы не умереть.

Но мало ли таких книг о беспризорном детстве?

Наверно, немало, однако такой, какую написал А. И. Приставкин, по-моему, нет.

Потому что в ней есть то, что меня особенно поразило и чему я не нахожу аналогий в современной жизни. Это взаимоотношения братьев: их самоотверженная забота друг о друге, сострадание, нежность… Два пацанчика, два человечка живут - каждый для другого!

Возможно ли представить себе то безумное горе, когда один из братьев, Колька, остаётся на свете один-одинёшенек?

А. И. Приставкин написал так, что это не только представляешь, но и словно испытываешь на себе. Потому и слёзы всякий раз, когда вместе с Колькой обнаруживаю казнённого Сашку…

Повесть А. И. Приставкина «Ночевала тучка золотая» - о страшных последствиях сталинской депортации жителей Чечено-Ингушетии в чужие земли - в Сибирь, Казахстан.

Действие происходит в деревушке под «Кавказскими водами». Она совсем недавно была чеченской, а теперь, после того как из неё выселили чеченцев и в опустевшие дома переселили русских, украинцев (да тоже, собственно, депортированных из родных мест как «враги народа»), называют станицей Берёзовской. Сашку Кузьмина - одного из близнецов - убивают чеченцы, которым удалось избежать сибирской ссылки и скрыться в горах. Эти люди мстят тем, кто нынче занял их дома и возделывает их землю.

Эта больная тема - трагедия депортированных народов - вибрирует в книге А. И. Приставкина особым звуком. В Колькином сердце место убиенного Сашки занял чеченский мальчик. Это ещё одна удивительная история! Взрослые воюют между собою - дети братаются!

Нет, книгу «Ночевала тучка золотая» надо просто читать. Её не перескажешь.

Методические рекомендации по проведению урока внеклассного чтения по повести А. Приставкина «Ночевала тучка золотая»

Литвинова В.И.

Министерство народного образования РСФСР

Абаканский государственный педагогический институт

Абакан-1989 г.

В данный выпуск включена разработка урока внеклассного чтения по повести А. Приставкина "Ночевала тучка золотая", в которой использованы критические статьи, письма читателей к автору повести, литературоведческие исследования.

Составитель - преподаватель кафедры литературы Абаканского пединститута - предлагает наиболее продуктивный метод анализа произведения, материал для биографической справки А. Приставкина, излагает историю написания повести, дает план урока, раскрывает особо трудные для восприятия учащихся вопросы, указывает литературу в помощь учителю.

Во многих книгах для юношества запечатлена детская память о войне. Это такие произведения, как "В осажденном городе" и "Январь" Л. Пантелеева; "Киров с нами" Н. Тихонова; "Малышок" И. Ликстанова; "Стожары" А. Мусатова; "Таня и Юстик" В. Железнякова; "Васек Трубачев и его товарищи" В. Осеевой и др. Авторы показывали, как в суровых испытаниях закалялась воля, характер ребят, как при поддержке взрослых подростки становились строителями счастливой жизни.

Повесть А. Приставкина "Ночевала тучка золотая" ("Знамя", 1987 г., N 3 и 4) по-новому высветила проблемы военного детства, приобщила к священному таинству истории своей страны. Появление этого произведения вызвало большой интерес и дискуссии, автору приходят письма от читателей, которые выражают свое мнение об изложенных им фактах. Аппарат Чечено-Ингушского обкома и местной печати дали негативную оценку повести, народная поэтесса Чечено-Ингушетии Р. Ахматова выразила недоверие к изображенным Приставкиным событиям в "Тучке", на что Анатолий Игнатьевич в одном из интервью газеты "Труд" с горечью отозвался: "Она меня не своим, а чужим считает, хотя я ее коллега и нас общие гуманные идеи должны объединять". Получает А. Приставкин письма от сталинистов, обвиняющих автора в предательстве ЦРУ, от антисталинистов, благодарных за правду. Читают повесть родители и дети. Вот почему обсуждение важных проблем, поднятых в повести, желательно обсудить в школе.

В помощь учителю предлагается вариант урока внеклассного чтения по повести "Ночевала тучка золотая", в основе которого лежит метод коллективного анализа.

Задача учителя - раскрыть перед учащимися трагедию военного, голодного и бездомного детства.

Цель урока - разобраться в сложности исторических событий, доказать необходимость человеческого братства, убедить, что даже в жестоких условиях человек способен на благородство.

Биографическая справка.

История создания повести.

Основные проблемы произведения:

проявление характера человека в сложных ситуациях военного времени;

раскрытие сути пословицы "Кому война, а кому мать родна";

причины возникновения национальных конфликтов;

Смысл названия повести.

Урок строится на вопросах, сформулированных учителем и учениками, ответы обобщаются.

Ход уроков

Биографическую справку может изложить заранее подготовленный ученик, но лучше это сделать самому учителю.

Подлинность и достоверность событий повести подтверждается биографией ее автора, совпадающей с судьбой Кузьменышей.

Родился А. И. Приставкин 17.Х.1931 года, жил в Люберцах Московской области. Воспитывался в детдоме. В интервью газете "Труд" отмечал: "Чтобы не умереть с голоду - воровали. Мы прятали друг друга и защищали. А кто нас защитил бы еще? Я защищал татарина Мусу. Муса защищал меня. Еще у меня был близкий друг чеченец. И армянин Кристик. Я дружил с ногайцем, дружил с девочкой - немкой по фамилии Гросс. В Томилинском детдоме моим лучшим другом был еврей Мотя. И я не придумал объединение моих героев. Вот так же и мы в детстве объединялись и выручали друг Друга, чтобы выжить". Все попытки Приставкина забыть голодное детдомовское детство были безуспешны-боль оказалась непроходящей.

Начинал писать А. Приставкин с 1954 года. Литературное творчество настолько его увлекло, что он закончил в 1959 году Литературный институт и много работал над первыми повестями "Маленькие рассказы" - о военном детстве.

Тема молодежи нашла свое отражение в произведениях "Мои современники", "Страна Лэпия", "Три жизни", "Костры в тайге", "Голубка". Последняя повесть была экранизирована, одну из героинь играла актриса нашего областного драматического театра Е. Рапопорт. ""Ночевала тучка золотая" сейчас готовится к экранизации. Из десятка режиссеров А. Приставкин выбрал ингуша Саламбека Мамилова, который мальчишкой пережил репрессии, помнит, как переселяли народы.

Это сейчас, а в момент написания повести она не могла быть опубликована, как я "Дети Арбата" А. Рыбакова, "Белые одежды" В. Дудинцева, "Зубр" Д. Гранина, "Исчезновение" Ю. Трифонова.

Понять причины этому поможет прочтение следующих публикаций: Ф. Кузнецов, Ю. Поляков. Минувшее: полная правда! - "Литературная газета", - 1987, 30.IX.

Материалы Всесоюзной творческой конференции: "Великий Октябрь: социалистический интернационализм, советская литература". "Литературная газета", - 1987, - 7.Х.

А. Латынина. Одна неправда нам в убыток. - "Литературная газета", - 1987, 15.IV.

Н. Кардин. Нас было двое: брат и я. - "Литературное обозрение", - 1987. - N 9.

Современная критика откликнулась на произведения А. Приставкина, об этом можно прочесть в следующих источниках: П. Голик. В поисках большой прозы. - "Правда", - 1963 г., 20.Х. А. Клитко. О прозе, по преимуществу лирической. - "Наш современник", 1965, N 3.

Е. Полякова. Сто тысяч Смирновых. - "Новый мир", - 1967, N 12.

А. Горловский. Роман и его содержание. - "Дружба народов", 1968, N 3.

Приступая к анализу повести, отметим, что в "Тучке" изображается мир взрослых и мир детей. Какие-то жизненные вопросы они решают совместно, в решении других - у них полярные точки зрения. Посмотрим, каким представлен в повести мир детства.

Ребята зачитывают:

"Две головы Кузьменышей (как об этином организме) варили по-разному. Сашка как человек миросозерцательный, спокойный, тихий извлекал из себя идеи. Как, каким образом они возникали в нем, он и сам не знал. Колька, оборотистый, хваткий, практичный, со скоростью молнии соображал, как эти идеи воплотить в жизнь. Извлечь, то бишь, доход.

В четыре руки тащить легче, чем в две; в четыре ноги удирать быстрей. А уж четыре глаза вострей видят, когда надо ухватить, где что плохо лежит. Пока два глаза заняты делом, другие два сторожат за обоих.

А уж комбинаций всяких из двух Кузьменышей не счесть! Попался, скажем, кто-то из них на рынке, тащат в кутузку. Один из братьев поет, вопит, на жалость бьет, а другой отвлекает. Глядишь, пока на первого оглянулись, второй - шмыг, и нет его. Оба брата, как вьюны верткие, скользкие: раз упустил - в руки обратно уже не возьмешь".

КАКИЕ ПРИМЕРЫ ИЗ ТЕКСТА ПОДТВЕРЖДАЮТ ОТЛИЧИТЕЛЬНЫЕ СВОЙСТВА ХАРАКТЕРОВ БРАТЬЕВ?

Ребята вспоминают, что бурая, незлобливая корова Машка подпускала к себе Сашку, а Кольку не терпела: "Как издалека завидит, шею вытянет... А если он захочет приблизиться, начинает копытом передним бить, рога в землю наставит, мычит. Ругается, значит".

Колька не выдерживал монотонного верчения жернова, Сашка крутил до конца. Сашка кизяков видеть не мог, Колька собирал с охотой. Сашка доверчиво вылез из зарослей кукурузы навстречу чеченцу, Колька зарыл себя в землю, "исчез из этого мира", Мы видим, как по-разному, относились Кузьменыши к отдельным проблемам.

А КАК ОНИ ОТНОСИЛИСЬ ДРУГ К ДРУГУ?

Они не мыслят жить друг без друга. Как единый организм, они никогда не разлучались. В повести есть эпизод болезни Сашки, когда врачам пришлось силой отделить его от брата.

КАК КОЛЬКА ВЕДЕТ СЕБЯ, ОСТАВШИСЬ В ОДИНОЧЕСТВЕ?

"Колька сообразил, залез под вагон и оттуда через пол попробовал переговариваться с братом, пока врачей не быдло. Сашка глуховато отвечал. Приложив ухо к деревяшке, можно было разобрать. Тогда Колька набросал между рельсов травы да лопухов и сделал себе лежак, спал под тем пестом, где находился Сашка. И чтобы знать, что Колыка при нем всегда, он постукивал по дну вагона камешком, Сашка ему отвечал".

В свои одиннадцать лет, они копили уже на черный день, делали заначку, в которую входили и банки с джемом, фуфайка. "Добро" годилось для будущего побега.

ОДИНАКОВО ЛИ ДОРОГА БРАТЬЯМ БЫЛА ЗАНАЧКА?

Нет. Колька может умереть без заначки, а он, Сашка, не поедет, пока не увидит воспитательницу: "И плеватъ ему на заначку! Не может уехать без Регины Петровны и ее мужичков! А то получится, что спасают братья сами себя, а такого человека, как Регина Петровна, оставляют тут погибать! Они должны вместе бежать, вот что он понял". Сашка больше заботился о других, себя он воспринимает, как частичку окружающего мира, в котором все разумно, надо только прикинуть, как лучше все употребить в дело.

"Колька не мог наподобие Сашки заранее высчитать и выложить Не так у него мозги устроены. Но он понимал: если вещь валяется, ее надо подобрать. А опосля думай, что да зачем". Колька практичнее брата, он способен осмыслить уже свершившийся факт.

Сашка видит дальше Кольки, он размышляет о завтрашнем дне, поэтому ему кажется неестественной сама смерть: "Была Вера. А потом раз, и нету. А куда же она делась? Вон эти... - Сашка показал на горы. - Они тоже пропадают, появляются, но они всегда есть Речка... Тоже всегда. А почему же люди? Они-то что?".

Мысль о том, что человек может убить человека ему не доступна для понимания. Поэтому, когда Регина Петровна рассказывала Кузьменышам о том, как ее "с мужичками" оставили чеченцы в живых, Сашка не удивился - иначе и не могло быть. Возможно, поэтому он шагнул навстречу разъяренному чеченцу: "верил, что они ничего не сделают, как не убили Регину Петровну, хотя наставляли на нее ружье. Если Сашка размышлял над философской категорией "смерть", то Кольке довелось физически ощутить ее явление.

Зачитывать строки об ужасной смерти Сашки вряд ли целесообразно, это для "внутреннего" прочтения.

А вот КАК КОЛЬКА ПОСТИГАЕТ СМЕРТЬ БРАТА?

вопрос уместен. Хотя бы потому, что многие подобное смогли уже увидеть в фильме Э. Климова "Иди и смотри!" (мальчик на глазах у зрителей от ужасов пережитого превращается в старика): "Ему вдруг стало холодно и больно, не хватало дыхания. Все оцепенело в нём, до самых кончиков рук и ног. Он даже не смог стоять, а опустился на траву. Страшная отрешенность владела им. Он будто не был самим собой, но все при этом помнил и видел. Заорал, завыл, закричал... Наверное, он сильно кричал - он кричал на всю деревню, на всю долину; окажись рядом хоть одно живое существо, оно бежало бы в страхе... Но голос его иссяк, он запнулся и упал в пыль... Сел, отряхивая пыль с головы, вытирая лицо рукавом. Все, что он делал дальше, было вроде бы продуманным, логичным, хотя поступал он так, мало что осознавая. Колька направился по дороге к колонии, ни от кого не прячась и не оберегаясь.

Все худшее, что могло бы с ним случиться, он знал, уже случилось".

Колька не хоронит брата. Он отправляет его, как и мечталось, в путешествие, положив в ящик под вагоном. Взрослая мысль о захоронении не приходит к мальчику. Воспаленный мозг подсказывает будущее живому Сашке, о мертвом Колька не может думать, разговаривая с телом брата Ощущение слитности не проходит, и на вопрос Ильи: "Ты Колька или Сашка?" - отвечает: "Я - обои".

Приставкин о сцене прощания Кузьменышей пишет сухо, даже скучно. Но пробирает оторопь, как представишь себе последний приют мальчика и человека, который обнаружит маленькое, истерзанное тело. Так не стало 11-летнего человечка. Кажется, только одного из многих миллионов, которых забрала война. Но ведь это часть другого Кузьменыша.

ЧТО СПАСЛО КОЛЬКУ ОТ БОЛЕЗНИ, ВЫЗВАННОЙ СТРАШНЫМ ПОТРЯСЕНИЕМ?

Братская любовь чеченского мальчика: "Колька закрыл глаза и опять подумал, что это не Сашка. А где тогда Сашка? И почему этот чужой, чернявый Сашкино новое лицо взял и Сашкиным новым голосом говорит. А где Сашка? Голоса своего он не услышал, но чужой голос понял:

Саск нет. Ест Алхузур. Мына так зыват. Алхузур. Понымашь?

Не-е, - сказал Колька. - Ты мне Сашку позови. Скажи, мне плохо без него. Чего он дурака валяет, не вдет".

Маленький чеченец чувствует, как тяжело Кольке, он по-лон сострадания, чем может облегчает мучения, по-братски делясь последними крошками. Только такая знакомая братская помощь помогает Кольке вернуться к жизни: "Потом он опять спал, ему виделось, что чернявый, чужой Алхузур кормил- его по одной ягодке виноградом. И кусочки ореха в рот сует. Сначала сам орех разжевывает, а потом Кольке дает. Однажды он сказал: "Я, я Саск. Хоти, и даэк зови. Буду Саск".

Совсем еще маленький человек интуитивно смог ощутить, что только Осознание живого Сашки сможет поднять больного. Мудрость мальчика заставляет его отречься от собственного имени во спасение гибнущего. Гражданский поступок Алхузура совершил ожидаемое чудо: Колька поднялся, но уже ничто не заставит его увидеть в чеченце врага.

А ВО ВЗРОСЛОМ МИРЕ ВСЕГДА ЛИ ВОЕВАЛИ РУССКИЙ С ЧЕЧЕНЦЕМ?

Белобрысый, веснушчатый, солдат, которого испугался Алхузур даже "не заметил", что брат Кольки чеченец: "Солдат шмыгал носом и с жалостью смотрел на больного". Уходя, произнес: "Так ты, Колька, все сам не ешь... Ты брату оставь. А я значит санитаров пришлю". Не по приказу, конечно, поступил, но по-человечески его поступок оправдан. Не каждый солдат, призванный в эти места для уничтожения "народа-предателя", смог бы поступить подобным образом.

Чеченец в рыжей бараньей шубе кричит на Кольку, но читатель слышит в его гортанных интонациях отчаянную попытку убедить себя в необходимости увидеть врага в ребенке: "Мой зымла! Он на мой зымла ходит! Мой дом! Мой сад! А я стрылат, за то... Я убыват!" Не смог убить. Возвращающееся сознание подсказывает Кольке мысли мудрого покойного брата: "Я думаю, что все люди братья".

События военных лет на Кавказе потребовали от каждого человека незамедлительного проявления его гражданских свойств. Великую человечность проявляет Регина Петровна, взявшая на себя ответственность не только за своих "мужичков", но и за Кузьменышей, когда устраивает для детдомовцев их первый за 11 лет день рождения. Одноногий Демьян в момент нападения чеченцев успел предупредить: "Не беги ты кучей! Рассыпься... Им ловить хужей!".

ОБСУЖДЕНИЕ ПОМОГАЕТ ОБОБЩАТЬ: война не убила в людях человечности, милосердия, умения сострадать, в ущерб себе помогать другому. В повести Приставкина эта тема представлена в лучших традициях советской многонациональной литературы ("Судьба человека" М. Шолохова, "Материнское поле" Ч. Айтматова, "Партизаны" Алеся Адамовича, "Сотников" В. Быкова и др.).

"Тучка" помогла увидеть "изнанку" войны. Если дети могли быть добросердечными, мудрыми, бескорыстными, то во взрослом мире эти свойства человека война уничтожала безжалостно. До появления повести А. Приставкина мы могли -прочесть в детской литературе о некоторых недостатках характера директора школы. В целом же люди, ответственные за воспитание детей, в книгах были сердобольными, честными и справедливыми. Мы привыкли к детдому, образ которого дан в "Звенигороде" А. Л. Барто.

В "Тучке" ломается стереотип сиротского благополучия. Воспитателем детского коллектива выведен жулик и прохвост Виктор Викторович, который обирал несчастных и голодных: "А самую главную часть берут для директора для его семьи и его собак. Но около директора не только собаки, не только скотина кормится, там и родственников и приживальщиков понапихано. И всем им от детдома таскают, таскают". Не правда ли, нам эта картина до боли уже знакома: наблюдали ее по классической литературе 40-х годов 19 в. ("Ревизор" Гоголя), в 80-е того же столетия ("Ионыч" Чехова). И вот опять, спустя 100 лет. Приставкин продолжает и гуманистическую традицию Достоевского, впервые в русской литературе обратившим внимание на страдания детей: "И этот директор отправил детей в путь без пайка. Где его плюгавенькая совесть была: ведь знал, знал же он, что посылает двух детей в голодную многосуточную дорогу! И не шевельнулась та совесть, не дрогнула в задубевшей душонке ни одна клеточка". И будь Виктор Викторович единственным в своем роде бессердечным директором: читатель просто вздохнул бы: "Не повезло ребятам". Приоткрывая завесу над тайной детского беспризорничества, Приставкин с горечью констатирует, что бездушных людей, ответственных за судьбы детей еще немало.

МОЖЕМ МЫ ИХ ПЕРЕЧИСЛИТЬ?

Это и директор Таловского интерната Владимир Николаевич Башмаков, проводник Илья, доставлявший детдомовцев на Кавказ и др.

Такое нам еще не знакомо. Детдомовцы звали себе одно имя - "шакалы", соглашались с ним вынужденно, потому что действительно были всегда голодны: "И вдруг... Кишки от этого "вдруг" защипало. Запах ошалелый пошел, по полкам, по вагону, по поезду. И по тем самым кишкам - будто ножовкой! Колбасное мясо открыли в продолговато-овальной американской баночке с золотым отсветом. Хоть бы не скребли, гады, ложкой по жести, от этого звука судорога начиналась в животе, будто это тебя, тебя как банку ложкой выскребают".

Государство выделяло средства из военного бюджета на сохранение поколения, а здоровые и сытые дяди обирали детей, наживались на человеческом горе. Вот для них-то и звучит: "Кому война, а кому мать родная". Жестокосердие взрослых, голод, чувство самосохранения заставляли детей воровать, промышлять на рынках, опустошать по дороге поля набивая впрок изголодавшиеся желудки. Сколько жизней раздавлено, сколько судеб сломано. Итогом жизни таких людей является человеческое проклятие.

НАЙДЕМ В ТЕКСТЕ СЛОВА, КОТОРЫЕ ПРОИЗНОСИТ АВТОР ОТ ИМЕНИ ВСЕХ ОБДЕЛЕННЫХ И ГОЛОДАВШИХ.

"Примите же это невысказанное, от моих Кузьменышей и от меня лично, запоздалое, из далеких 80-х годов непрощение вам, жирные крысы тыловые, которыми был наводнен наш дом-корабль с детишками, подобранными в океане войны".

СПРАВЕДЛИВО ЛИ ЭТО "ЗАПОЗДАЛОЕ НЕПРОЩЕНИЕ"?

Выводы ребята без труда делают сами: пусть услышат эти слова те, кто все эти годы жил спокойно, скрываясь за общим безмолвием. Пусть знают они, что миллионы людей узнали, как бесчестно прошла их жизнь.

События, подобные тем, что прошли в Алма-Ате и НКАО требуют особого внимания к национальной проблеме, отраженной в "Тучке". Необходимы продуманность, тщательность в проведении беседы - речь идет о судьбе народа.

Долгое время мы не осознавали себя людьми одной судьбы, одного несчастья, потому что факты военного Кавказа замалчивались. Сам автор утверждает: "Я знаю, что когда десятком лет раньше татары как-то просачивались в Крым, их обвиняли в нарушении права на жительство, хотя в Советском Союзе любой гражданин может приобрести дом в любом месте. Но для людей татарской национальности в Крыму тогда установили особый паспортный режим. О подобных фактах у нас не сообщали. Необходимо теперь бережно, тщательно, терпеливо разбираться с такими вопросами. И тут не обойтись без общественности. Кулуарно решать нельзя ничего".

Сейчас есть достаточно литературы, помогающей понять то сложное время, породившее национальную рознь. Назовем лишь часть ее:

И. Твардовский. "Страница пережитого". - Юность. - 1988, N 3.

Н. Рапопорт. "Память - это тоже медицина". - Юность. - 1988, N 44.

Л. Разгон. "Непридуманное". - Юность. - 1988, N 5. К. Симонов. "Уроки правды" - Юность. - 1988, N 4. Е. Гинзбург. "Крутой маршрут". - 1988, N 9. И хотя мы узнаем о жизни сталинского периода развития общества, находятся еще подстрекатели, которые сейчас намеренно усиливают национальную рознь, чтобы увести в сторону от перестройки и демократизации.

Приставкину приходят письма из Узбекистана, в которых рассказывается о том, как там закрывали мешками памятники Ленину, заслоняли их машинами, чтобы помешать живущим здесь крымским татарам подойти к ним с цветами в день своей автономии. Читатели пишут о том, как местное население, живущее рядом с татарами и считающее их своими, кем-то против них настраивалось.

В ходе рассмотрения национальной проблемы важно определить источник людского горя. Сам автор называет его достаточно четко: "В детстве мы не знали, кто из нас какой национальности. Для нас это не имело никакого значения. Мы объединялись, но совсем не по принципу общей национальности. Просто единение было для нас средством самозащиты от жестокого мира взрослых, где царствовал сталинизм". Не случайно в повесть введен эпизод, в котором голодный Колька, пытаясь согреться, бегает, во все горло выкрикивая свою песню: "От края до края по горным вершинам, где гордый орел совершает полет, о Сталине мудром, родном и любимом, прекрасные песни слагает народ". Но песня о Сталине его не согреет. Теплее стало от дружеского участия нового брата.

ВСПОМНИМ, КАКИХ НАЦИОНАЛЬНОСТЕЙ ДЕТИ БЫЛИ В ПРИЕМНИКЕ?

Веселый, прыщавый, нескладно длинный татарин Муса. Он любил всех разыгрывать, но когда ярился мог и зарезать, становился белым и скрипел зубами. Муса помнил свой Крым, мазанки в отдалении моря, на склоне горы, и мать с отцом, которые трудились на винограднике.

Балбек был ногаец. Где находится его родина, Ногайя, никто из нас, да и сам Балбек не знал...

Лида Гросс, попавшая в мальчиковую спальню потому, что она была одна девочка, а жить одной в холодной спальне невозможно, просила нас называть ее по-русски: Гроссова... О своем прошлом помнила лишь, что жила у большой реки, но однажды ночью пришли люди и велели им уезжать... В соседней с нами комнате жили армяне, казахи, евреи, молдаване и два болгарина".

ВЫЯСНИМ, КАК КУЗЬМЕНЫШИ ОТНОСЯТСЯ К ДЕТЯМ ДРУГИХ НАЦИОНАЛЬНОСТЕЙ?

Школьники назовут очень много примеров из текстов. Чтобы внимательнее рассмотреть суть проблемы, лучше заранее отобрать несколько эпизодов и последовательно обсудить их.

Первый из них - описание зловещего вагона: "Он поднял голову и увидел глаза, одни сперва глаза: то ли мальчик, то ли девочка. Черные блестящие глаза, а потом рот, язык и губы. Этот рот тянулся наружу и произносил лишь один страшный звук: "Хи". Колька удивился и показал ладонь с сизоватыми твердыми ягодами: "Это?". Ведь ясно же было, что его просили. А о чем просить, если кроме ягод ничего не было. Хи! Хи! - закричал голос, и вдруг ожило деревянное нутро вагона. В решетку впились детские руки, другие глаза, другие рты, они менялись, будто отталкивали друг друга и вместе с тем нарастал странный гул голосов, словно забурчало в утробе у слона. Лишь потом мальчик понял, что это увезенные из родных мест дети просили воды. Не хлеба.

Потом обращаем внимание на эпизоды взрыва в детдоме, гибели фельдшерицы Веры, переселение тети Зины в этот "рай". Размышления над этими эпизодами позволяют заметить, что взрослые и дети разноречиво оценивают события, связанные с переселением чеченцев.

Наивная беседа Кузьменышей приближает читателя к правде.

Фашисты. Сравнили. Какие они фашисты!

А кто? Слыхал, как боец про них кричал? Все они, говорит, изменники Родины! Всех Сталин к стенке велел!

А пацан, ну, который за окном. Он тоже изменник? -спросил Колька, Сашка не ответил.

И как вывод звучат слова Регины Петровны: "Плохих народов "не бывает. Бывают лишь плохие люди". Это они бросают детей на произвол судьбы, занимаются братоубийственной войной, разрушают память других народов.

Равнодушная жестокость взрослых вызывает протест в детях. Маленький Алхузур понимает, что с разрушением могил рушатся основы нации: "Камэн нэт, мохил-чур - нэт... Нэт и чечен... Нэт и Алхузур".

Породнившиеся кровью братья пытаются уйти от этого страшного места, где в "горах застрелят чеченцы", а внизу "быэц стрылат": "Они смотрели на горы, сверкающие в высоте, и не знали, как им жить дальше".

Цепкая детская память навсегда зафиксировала жестокость и безрассудность взрослых.

ПОЧЕМУ ВСЕ ТАК ДОЛГО МОЛЧАЛИ О БЕЗЗАКОНИЯХ?

Сам автор отвечает на этот вопрос: "При Сталине о безза-кониях молчали, потому что за попытку сказать правду сажали и убивали При Брежневе о Сталине молчали, потому что не было заинтересованности в гласности и каких-либо переменах Есть одна-единственная причина, по которой о механизме сталинщины говорить необходимо если мы хотим построить демократическое, правовое, гласное общество, мы должны сказать всю правду о самих себе".

Вот почему Приставкин чувствовал себя обязанным предъявить счет минувшему. Он спрашивает с тех, кто слепо выполнял приказы о выселении чеченцев.

КАК УЛОЖИЛАСЬ В СОЗНАНИИ ИСПОЛНИТЕЛЕЙ ОПЕРАЦИЯ ПО ЛИКВИДАЦИИ ЧЕЧЕНЦЕВ?

Ответить на этот вопрос позволяет разговор в бане, услышанный автором через десятилетия после событий: "Вот на Кавказе. Мы там этих, черных вывозили Они Гитлеру продались. Их республиканский прокурор был назначен генералом против нас. В феврале, в 20-х числах, помню, привезли нас под праздник в селение, вроде как на отдых. А председателю сельсовета сказали, мол, в 6 утра митинг, чтобы все мужчины собрались. Скажем и отпустим. Ну, собрались они на площади, а мы уже с темноты вокруг оцепили и сразу, не дав опомниться, в машины да под конвой! И по домам тогда уж... 10 минут на сборы, на погрузку. За три часа всю операцию провели. Ну, а те, что сбежали... Ох и лютовали они... Мы их по горам стреляли. Ну и они, конечно".

Похрустывая соленую бараночку, рассказчик похваляется, сколько он этих гадов-чеченцев..., за то у него грамота лично от товарища Сталина.

HE МУЧАЮТ ЛИ ТАКИХ ЛЮДЕЙ КОШМАРЫ? НЕ ПРИХОДЯТ ЛИ К НИМ В ПОЛНОЧЬ ТЕНИ УБИЕННЫХ, ЧТОБЫ НАПОМНИТЬ О СЕБЕ?

Нет, не приходят: "И сплачиваясь в банях ли, в пивных ли, они соединяют с глухим звоном немытые кружки и пьют за свое здоровье и свое будущее. Они верят, что не все у них Позади".

Приставкин посчитал своим долгом вывести таких людей на общественный суд: "Ведь если мы до конца не разберемся со своим давним и недавним прошлым, то как же мы будем воспитывать своих детей. Неправдивые взрослые не могут воспитывать правдивых детей".

Представляя в "Тучке" галерею взрослых тетей и дядей, Приставкин предлагает юному читателю оценить их жизненное кредо.

Дети войны оказались мудрее взрослых, щедрее душой, дальновиднее Одиннадцатилетний Колька несмотря на пережитый ужас не озверел, а пытался понять, почему чеченцы убили его брата. Он размышлял как истинный интернационалист: "Едут чеченцев убивать. И того, кто тебя распял, тоже убьют. А вот если бы он мне попался, я, знаешь, Сашка, не стал бы его убивать. Я только в глаза посмотрел бы, зверь он или человек? Есть ли в нем живого чего? А если бы я живое увидел, то спросил бы его, зачем он разбойничает? Зачем всех кругом убивает? Разве мы ему что сделали? Я бы сказал: "Слушай чечен, ослеп ты, что ли? Разве ты не видишь, что мы с Сашкой против тебя не воюем? Нас привезли сюда жить, то мы и живем, а потом мы бы уехали все равно. А теперь видишь, как выходит. Ты нас с Сашкой убил, а солдаты пришли, тебя убьют... А ты солдат станешь убивать. Разве нельзя сделать, чтобы никто никому не мешал, а все люди были живые, вон как мы в колонии рядышком живем".

Тема интернационализма является ведущей в повести, Приставкин учит различать подлинное и мнимое чувство братства.

ЗАЧИТЫВАЕМ ДИАЛОГ "ШТАТСКОГО" С ЗАВЕДУЮЩЕЕ ДЕТПРИЕМНИКА.

Давайте, пожалуйства, список.

Список детей? - спросила заведующая. Он протянул руку, не пытаясь ничего объяснять, и Ольга Христофоровна подала ему листок. Он быстро, мельком взглянул, поинтересовался:

А этот Муса? Он что, татарин?

Да, - сказала Ольга Христофоровна. - Он сейчас тяжело болен.

Откуда? - спросил штатский, пропуская мимо ушей про болезнь.

Не из Крыма, случайно.

Кажется, из Казани. - ответила заведующая.

Кажется... А Гросс? Немка?

Не знаю. Какое это имеет значение? Я тоже немка!

Вот я и говорю. Понабирают тут.

Мы их и не набираем. Мы их принимаем.

Надо знать, кого принимаете! - чуть громче произнес человек, и опять же никакого зла или угрозы не было в его словах. Но почему-то взрослые вздрогнули. И только Ольга Христофоровна, хотя видно было, что она больна и ей тяжело говорить.

Мы принимаем детей. Только детей, - отвечала она. Взяла список и будто погладила его рукой.

ПОЧЕМУ НАШИ СИМПАТИИ НА СТОРОНЕ ЗАВЕДУЮЩЕЙ?

Разногласий в ответе нет: дети любой национальности имеют одинаковое право жить в Советском государстве на равных условиях.

ПОХОДИТ ЛИ ЗАВЕДУЮЩАЯ НА РЕГИНУ ПЕТРОВНУ?

Да, прежде всего желанием защитить и спасти.

ПОЧЕМУ КОЛЬКА НЕ СМОГ СПАСТИ РЕГИНУ ПЕТРОВНУ? ВЕДЬ ОНА. ПОНИМАЯ, КАК СТАЛ АЛХУЗУР НЕОБХОДИМ КОЛЬКЕ, ПОДТВЕРДИЛА, ЧТО ОН БРАТ.

Потому, что подчиняясь минутной слабости, она предала Кузьмёнышей. Предательство Колька простить не может.

В конце работы выясняется смысл названия повести.

Военное детство поколения автора было недолгим. Решение стратегических проблем отнимало у ответственных людей все внимание. Процветающие жестокость и равнодушие корежили, убивали неокрепшие тела и души. Кровавые злодеяния времени осознавали не все и вели себя по-разному: кто-то пытался прикрыть и защитить слабого, кто-то старался отнять у него последнее.

Пролетели годы взросления и с утром Победы началась жизнь "по лазури весело играя". Но остался след в морщине военного поколения Родины. Вот почему представитель его (герой и автор) задумался глубоко над прошедшем и тихонько плачет...

О ЧЕМ ЖЕ ПОВЕСТЬ "НОЧЕВАЛА ТУЧКА ЗОЛОТАЯ"?

Это призыв к Правде, Добру, Справедливости. "Моя повесть, - дополняет автор, - есть факт сопротивления безжалостности, бесчеловечности".

Чтение и осмысление упомянутых проблем повести доступно лишь старшекласникам. Но в "Тучке" есть страницы, которые с пользой для нравственного воспитания могут быть прочитаны пятиклассниками.

После изучения ими повести В. Катаева "Белеет парус одинокий", можно провести урок-сопоставление; где выяснить, например, такие вопросы, как

ЧТО ОБЪЕДИНЯЕТ НАЗВАНИЕ ПОВЕСТЕЙ?

(строки из известных стихотворений М. Ю. Лермонтова "Парус", "Утес").

КАК СООТНОСЯТСЯ НАЗВАНИЯ ПОВЕСТЕЙ С ИХ СОДЕРЖАНИЕМ?

"Белеет парус одинокий" - повествование о судьбе мальчика, подобно маленькому суденышку, оказавшемуся в разволновавшемся жизненном океане. По-своему каждый, и Петька я Гаврик, идут навстречу переменам, "ищут бури".

"Ночевала тучка золотая" - о судьбе мальчиков, вечно голодных, вечно холодных, переживших военное лихолетье на груди угрюмого Утеса-родины.

ЧТО ОБЩЕГО В ХАРАКТЕРАХ И ПОВЕДЕНИИ ГЕРОЕВ КАТАЕВА С КУЗЬМЕНЫШАМИ?

Практицизм, сметка, стремленне иметь в руках нужную вещь - у Гаврика и Кольки.

Мечтательность, романтика, умение анализировать ситуацию, философствовать - у Пети и Сашки.

КАК СКЛАДЫВАЮТСЯ ВЗАИМООТНОШЕНИЯ С МИРОМ ВЗРОСЛЫХ ГЕРОЕВ ОБОИХ ПРОИЗВЕДЕНИИ?

Дети похоже чувствуют себя на рынках; герои Катаева так Же относятся к мадам Стороженко, как Кузьменыши к Илье; Петя и Гаврик становятся очевидцами черносотенного погрома в Одессе, Сашка и Колька пережили выселение чеченцев.

КАКИЕ СВОЙСТВА НАТУРЫ ГЕРОЕВ КАТАЕВА ВАМИ ВЫСОКО ОЦЕНЕНЫ? ЕСТЬ ЛИ ЭТИ КАЧЕСТВА У КУЗЬМЁНЫШЕЙ?

О КАКИХ СОБЫТИЯХ ПРОШЛОГО НАШЕЙ РОДИНЫ РАССКАЗАЛ В. КАТАЕВ?

ЧТО НОВОГО МЫ УЗНАЛИ О ВОЕННЫХ ГОДАХ СТРАНЫ В ПОВЕСТИ А ПРИСТАВКИНА?

Эти и другие вопросы помогут ребятам лучше усвоить разные, но близкие по напряженности исторические периоды.

Страницы повести могут быть использованы в тематических сценариях о хлебе. Они пронизаны достоверностью ощущений и мыслей хронически голодного ребенка.

"Вся напряженная жизнь ребят складывалась вокруг мерзлой картофелины, очистков и, как верха желаний и мечты, корочки хлеба, чтобы просуществовать, чтобы выжить один только военный день.

Самой заветной, да и не сбыточной мечтой любого из них было хоть раз проникнуть в святая святых детдома: ХЛЕБОРЕЗКУ, вот и выделим шрифтом, ибо это стояло перед глазами детей выше и недосягаемой, чем какой-то Казбек.

Слюна накипала во рту. Схватывало живот В голове мутнело. Хотелось завыть, закричать и бить, бить в ту железную дверь, чтобы открыли. Пусть потом в карцер, куда угодно. Накажут, изобьют, убьют. Но сперва покажут, хоть от дверей, как он, хлеб, грудой, грудой, горой Казбеком возвышается на искромсанном ножами столе. Как он пахнет!

На плоском дощатом прилавке, не в центре его, откуда не выскочишь, а с краю, на тряпочке выставлен ржаной, домашней выпечки хлеб, аккуратно порезанный на округлые ломтики. А рядом вовсе чудное, белое, длинное. Колька увидел, будто споткнулся на ходу. Уставился завороженно. Сашка его легонечко в бок шуркнул: "Чево, как баран на новые ворота-то... Батон это! Белая булка такая, в кино показывали... " Прошептал, а у самого в горле как кусок глины завяз, ни проглотишь, ни выплюнешь...

Видел Сашка в одном довоенном кино, будто Прямо на улице булочная стоит, а кто-то заходит, и покупает такое белое и говорит: "Батон мол купил!". Неужто не понарошку продавали? Да без карточек? Да прям целиком!".

Анализ повести А. Приставкина убеждает в том, что в книге нет идеи всепрощения. Гуманизм автора предполагает интернационализм, братство народов, высокую человечность. В этом - слышна знакомая интонация В. Маяковского надо пройти через револьверный лай, чтобы жить в мире без Россий и Латвий единым человечьим общежитием.

Повторить это и объяснить особенно важно сегодня, когда перестройка не возможна без подлинной интернациональной сплоченности.

"Ночевала тучка золотая" помогает учителю в решении основной задачи - воспитании социально активной личности.

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.russofile.ru

Понравилась статья? Поделитесь ей

Распечатать статью