Фотогалерея "Вандализм. Изъятие церковных ценностей"

План
Введение
1 История событий
2 Осужденные по делу об изъятии церковных ценностей
Список литературы

Введение

Изъятие церковных ценностей в России в 1922 году - действия советской власти по реквизиции церковных ценностей в 1922 году в связи с массовым голодом в Поволжье и других регионах. В рамках кампании в пользу государства изымались находящиеся в пользовании Православной церкви предметы из драгоценных металлов и камней, что вызвало сопротивление представителей духовенства и части прихожан. Кампания сопровождалась репрессиями против священнослужителей. Большой резонанс вызвал расстрел прихожан в Шуе, во время которого были убиты четыре человека.

Плакат помощи голодающим регионам РСФСР «Голод паук душит крестьянство России». Чёрным отмечены наиболее голодающие регионы (Нижний Урал-Поволжье, Крым, юг Украины). Аллегорические потоки, исходящие от различных культовых учреждений (православных, католических и мусульманских), поражают тело «голода-паука»

1. История событий

Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет 23 февраля 1922 года (н. ст.) опубликовал декрет, в котором постановлял местным Советам

Декрет предписывал «пересмотр договоров и фактическое изъятие по описям драгоценных вещей производить с обязательным участием представителей групп верующих, в пользование коих указанное имущество было передано».

Незамедлительно после издания декрета Патриарх Тихон обратился к верующим с Воззванием от 15 (28) февраля 1922:

<…> Мы нашли возможным разрешить церковноприходским советам и общинам жертвовать на нужды голодающих драгоценные церковные украшения и предметы, не имеющие богослужебного употребления, о чём и оповестили Православное население 6(19) февраля с.г. особым воззванием, которое было разрешено Правительством к напечатанию и распространению среди населения.

Но вслед за этим, после резких выпадов в правительственных газетах по отношению к духовным руководителям Церкви, 10(23) февраля ВЦИК, для оказания помощи голодающим, постановил изъять из храмов все драгоценные церковные вещи, в том числе и священные сосуды и прочие богослужебные церковные предметы. С точки зрения Церкви подобный акт является актом святотатства… Мы не можем одобрить изъятия из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается Ею как святотатство - миряне отлучением от Неё, священнослужители - извержением из сана (Апостольское правило 73, Двукратн. Вселенск. Собор. Правило 10).

Власть сознательно использовала вопрос о церковных ценностях для того, чтобы начать мощную антицерковную кампанию (см. о вскрытии мощей в России). В марте в ряде мест произошли эксцессы, связанные с изъятием ценностей, особенно большой резонанс имели события в Шуе. В связи с ними 19 марта 1922 председатель Совета Народных Комиссаров В. И. Ленин составил секретное письмо. Письмо квалифицировало события в Шуе как лишь одно из проявлений общего плана сопротивления декрету Советской власти со стороны «влиятельнейшей группы черносотенного духовенства».

22 марта Политбюро ЦК РКП(б) на основе письма Л. Д. Троцкого приняло план мероприятий по репрессиям против духовенства. Он включал арест Синода, показательный процесс по Шуйскому делу, а также указывал - «Приступить к изъятию во всей стране, совершенно не занимаясь церквами, не имеющими сколько-нибудь значительных ценностей ».

В марте начались допросы Патриарха Тихона: он вызывался в ГПУ, где ему дали под расписку прочесть официальное уведомление о том, что правительство «требует от гражданина Беллавина как от ответственного руководителя всей иерархии определённого и публичного определения своего отношения к контрреволюционному заговору, во главе коего стоит подчинённая ему иерархия».

5 мая 1922 Патриарх был вызван в суд на процесс по делу московского духовенства. Суд вынес частное определение о привлечении гр-на Беллавина к уголовной ответственности. После этого Патриарх находился под арестом в Донском монастыре, в полной изоляции от внешнего мира. Судя по многочисленным публикациям в советской прессе весной 1923 года писем от граждан, требовавших сурово покарать «людоеда» Тихона, власти готовились к расправе над Патриархом. Тихон был освобождён только после заявления о том, что он «раскаивается в проступках против государственного строя».

7 мая 1922 г. Московский революционный трибунал по обвинению в противодействии изъятию церковных ценностей, что квалифицировалось как контрреволюционная деятельность, осудил 49 человек, в том числе приговорил к расстрелу 11 человек (9 священников и 3 мирян). Из них были расстреляны священники Х. А. Надеждин, В. И. Соколов, А. Н. Заозерский, иеромонах М.Телегин и мирянин С. Ф. Тихомиров.

В Петрограде в связи с сопротивлением изъятию ценностей из некоторых церквей было арестовано 87 человек. Судебный процесс над ними проходил с 10 июня по 5 июля 1922. Петроградский революционный трибунал приговорил к расстрелу 10 подсудимых, шестерым из которых смертная казнь была заменена лишением свободы. Были расстрелян митрополит Вениамин (Казанский), архимандрит Сергий (Шеин), адвокат И. М. Ковшаров и профессор Ю. П. Новицкий.

12 мая 1922 г. Новгородский революционный трибунал вынес приговор по делу о беспорядках в связи с изъятием ценностей в Старой Руссе. К смертной казни были приговорены священники В. И. Орлов, В. А. Пылаев и Н. М. Смыслов. Остальные 15 подсудимых были приговорены к различным срокам заключения.

Донской Областной Ревтрибунал с 22 по 30 августа 1922 г. вёл дело по обвинению ростовского епископа Арсения (Смоленец Александр), 7 священников и 25 прихожан, участвовавших в волнениях 11 марта 1922 года у Кафедрального Собора г. Ростова-на-Дону, когда члены комиссии по изъятию подверглись избиению. Трибунал вынес расстрельный приговор Арсению, но благодаря объявленной к годовщине Октябрьской революции амнистии заменил высшую меру наказания лишением свободы на десять лет.

После судебного процесса над группой духовенства, проходившего в Царицыне с 9 июня 1922 г., был осужден и расстрелян викарий Донской епархии Нижне-Чирский Николай (Орлов).

В Смоленске Выездная Сессия Военной Коллегии Верховного Трибунала ВЦИК с 1 по 24 августа 1922 г. рассматривала дело «Смоленских церковников», по которому привлечено было 47 человек. Из них к расстрелу были приговорены Залесский, Пивоваров, Мясоедов и Демидов, а к различным срокам заключения было приговорено еще 10 проходивших по делу верующих.

Революционный Трибунал Чувашской Автономной области в мае 1922 г. провел судебное разбирательство в отношении благочинного протоиерея А. А. Соловьева и группы верующих. Благочинный А. А. Соловьев и активный участник сопротивления изъятию Н. Я. Галахов были приговорены к расстрелу.

Второй судебный процесс над духовенством Москвы и Московской губернии, так называемый «процесс второй группы церковников», проходил с 27 ноября по 31 декабря 1922 г. Трибунал рассмотрел дела 105 обвиняемых. Среди обвиняемых были священники, профессора, учителя, студенты, рабочие, крестьяне и т. д. Наиболее активным участникам сопротивления изъятию ценностей был вынесен смертный приговор. Однако в связи с амнистией, объявленной к годовщине революции, расстрел был заменен тюремным заключением.

Судебные процессы над духовенством прошли в 1922-1923 гг. по всей России. В литературе указывается, что было рассмотрено 250 судебных дел в связи в сопротивлением изъятию церковных ценностей. Только к середине 1922 г. уже состоялся 231 судебный процесс, 732 человека оказалось на скамье подсудимых. В 1923 г. в VI отделении («церковном») секретно-политического отдела ГПУ находилось в производстве 301 следственное дело, было арестовано 375 человек и выслано в административном порядке, в том числе за границу, 146 человек. К концу 1924 г. в тюрьмах и лагерях побывало около половины всего российского епископата - 66 архиереев. По данным Православного Свято-Тихоновского Богословского Института, общее количество репрессированных церковных деятелей в 1921-1923 гг. составило 10 тысяч человек, при этом был расстрелян каждый пятый - всего около 2 тысяч.

2. Осужденные по делу об изъятии церковных ценностей

· Бенеманский, Алексей Константинович

Список литературы:

1. Акты Патриарха Тихона и Трагедия Русской Церкви XX века // Выпуск 18

4. Письмо Л. Д. Троцкого в Политбюро ЦК РКП(б) с предложениями о репрессиях против духовенства, принятыми Политбюро с поправкой В. М. Молотова 22 марта 1922 г.

5. Кривова Н. А. Власть и Церковь в 1922-1925 гг.

Разразившийся ещё в 1921 г. голод, который явился закономерным следствием не только засухи, но и общего экономического упадка, вызванного гражданской войной, охватил территории с населением, по разным оценкам, от 15 до 30 миллионов человек. В августе 1921 г. Патриарх Тихон обратился к народам Мира с просьбой помочь России, а также призвал верующих жертвовать деньги и ценности для голодающих. Однако Церковный Комитет помощи голодающим был распущен Советской властью, а собранные ценности конфискованы.

Когда голод достиг катастрофических масштабов, власть издала 9 декабря постановление о разрешении религиозным объединениям производить сборы средств для борьбы с голодом. В начале февраля совместно Церковью и Всероссийским комитетом помощи голодающим (Помголом) были разработаны «Положение и инструкция о сборе Церковью средств на помощь голодающим». Однако 26 февраля в газете «Известия» было опубликовано постановление ВЦИК об изъятии церковных ценностей в принудительном порядке. В постановлении говорилось, что изъятию подлежат ценности, «изъятие которых не может существенно затронуть самого культа» 1 . Но как заметил известный историк Русской Церкви М. В. Шкаровский: «Различные инструкции, реальные действия местных властей говорят о том, что этот документ трактовался очень широко» 2 .

Именно это постановление положило начало кампании по изъятию церковных ценностей — одной из самых трагичных страниц истории Русской Церкви в XX в. В советское время по идеологическим причинам было невозможно объективное освещение историками этой темы. С начала 90-х гг., когда появился доступ к закрытым ранее архивам, у исследователей истории Церкви появилась возможность рассказать правду о драматических событиях 1922 г. За 15 лет было опубликовано много книг и статей, основанных на материалах из Государственного архива Российской Федерации, Архива Президента Российской Федерации, Центрального архива ФСБ, Российского центра хранения информации и документов новейшей истории (ныне Российский государственный архив социально-политической истории) 3 . В регионах историки активно используют местные архивы. Но до сих пор остаются не изученными некоторые аспекты кампании по изъятию. Так же рано говорить об усвоении нравственных уроков из этой трагедии.

9 марта Московская Губернская комиссия по изъятию церковных ценностей издала «Правила и порядок работ районных и уездных подкомиссий по изъятию церковных ценностей», в которых говорилось об изъятии «всех предметов религиозного культа из золота, серебра, платины и драгоценных камней, находящихся в пользовании и на хранении групп верующих всех религий и предоставленных им в пользование, согласно Декрета об отделении церкви от Государства» 4 , уже без уточнения об оставлении предметов, без которых невозможно богослужение. На просьбы выкупать церковные ценности или заменять их другими, такими же по весу, Президиум ВЦИК и ЦК РКП (б), согласившись поначалу, в дальнейшем, по указке Троцкого, ответили 30 марта шифротелеграммой губкомам РКП (б) «Неполное изъятие церковных ценностей будет рассматриваться как нерадение местных органов» 5 . В ходе кампании руководство страны то разрешало заменять ценности деньгами и изделиями из драгметаллов, то запрещало. Руководители же Губкомиссии поняли к концу марта, что бесцеремонное изъятие максимального количества ценностей только вызовет сопротивление, поэтому её председатель Ф.Медведь в инструкции уполномоченным уездных комиссий указывал: «К изъятию ценностей в бедных деревенских церквах подлежит подходить с особой осторожностью и изымать из них только лишь абсолютные излишки» 6 . А 31 марта объединенное заседание Комитета обороны Москвы и губернии и Губкомиссии постановило: «При изъятии церковных ценностей оставлять нижеследующие предметы для соблюдения религиозных обрядов: дарохранительница 1, дароносица 1, венцы для свадьбы 2, чаша (по числу служб), дискос (по числу служб), звездица (по числу служб), ложка и копье» 7 .

Необходимо помнить, что после четырех с половиной лет гонений, которым Церковь подвергалась после большевистского переворота, в ней уже не могло быть столько ценностей, сколько рассчитывали изъять большевики, о чем говорил Патриарх Тихон. Сам вдохновитель кампании по изъятию — Троцкий вынужден был признать это. Подвергались храмы не только реквизициям со стороны советской власти, но и банальным грабежам, принявшим в то время массовый характер. Так, из церкви деревни Дегунино 8 сентября 1921 г. были похищены серебряная риза с иконы Бориса и Глеба, три дарохранительницы, три серебряных напрестольных креста 8 .

10 апреля Совет депутатов определил состав уездной подкомиссии по изъятию ценностей. Председателем её был назначен член Президиума МУС А. И. Колотов. На первом заседании комиссии было решено провести агитационную кампанию и начать изъятие после 24 апреля, т. е. после Светлой седмицы. 20 апреля Колотов представил в Губкомиссию, накопившую к тому времени опыт изъятия ценностей из храмов Москвы и некоторых уездов Московской губернии, список церквей Бедняковской, Козловской, Коммунистической, Ленинской, Пролетарской, Пушкинской, Разинской, Трудовой, Ульяновской, Ухтомской и Щелковской волостей, общим числом 228 9 .

Началось изъятие на три дня позже запланированного срока в самой неблагонадежной, по мнению экспроприаторов, Ленинской волости и прошло относительно спокойно. В оперативной сводке о ходе изъятия с 27 по 29 апреля, направленной Колотовым Московскому губвоенкому Н.Алмазову и командующему Московским военным округом Н.Муралову, указано, что только в двух из 33 церквей — Петра и Павла в Ясенево и Троицкой в Борисово происходили собрания народа, в результате которых комиссии не были допущены к изъятию. Однако после прибытия отрядов кавалерии ценности удалось изъять 10 .

С первых же дней комиссия по изъятию столкнулась с трудностями: нехваткой денежных средств, тары для отправки ценностей в Гохран, даже точными весами комиссия располагала далеко не всегда. Также во многих храмах отсутствовали описи имущества, которые, впрочем, «терялись» и самой властью. Члены уездной комиссии жаловались в Губкомиссию на «ненормальные факты, вытекающие при сдаче ценностей в Гохран», в частности обращали внимание на «волокиту, выражающуюся в том, что при сдаче каких-нибудь 5-6 мешков приходится терять по 7-8 и более часов». Так же уездкомиссия выражала недовольство работой Гохрана, заключавшейся в том, что в актах, выданных уполномоченному комиссией, указывалось только количество мешков, а не вес изъятого 11 .

Неорганизованность деятельности комиссии иногда доходила до курьезов — предпринимались попытки изъятия в населенных пунктах, не входивших в Московский уезд. 5 мая комиссия известила приходской совет Троицкой церкви села Свиблово, что «5 мая состоится изъятие установленных законом ценностей вашего храма… вменяется вам в обязанность присутствовать при изъятии и приготовить описи церковного имущества». На что священником В.Смирновым был дан ответ: «Изъятие церковных ценностей из церкви уже состоялось 21 апреля с/года. Всего изъято 34 ф. 17 з. серебра» 12 . На предупреждение об изъятии ценностей из церкви Рождества Богородицы в селе Владыкино, председатель приходского совета — священник Иоанн Хрусталев ответил: «Церковь села Владыкина находится в районе Краснопресненского совета Москвы, представителями которого ценности изъяты 5/IV 1922 года» 13 .

В целом изъятие проходило без эксцессов. Однако сухие тексты протоколов, фиксировавших, что «жалоб со стороны прихожан нет», не отражали всех обстоятельств изъятия. В Спасской церкви села Вантеево (ныне — церковь Смоленской иконы Божией Матери) 6 мая комиссия вошла в храм во время службы и вызвала негодование со стороны прихожан. Несмотря на то, что настоятель храма — отец Виктор Горитовский успокоил верующих и предоставил вечером комиссии возможность изъять ценности, он был арестован и через несколько дней погиб в Бутырской тюрьме 14 .

В то же время верующие не смотрели безразлично на изъятие ценностей и направляли в комиссию многочисленные просьбы оставить богослужебные или другие предметы. Прихожане церкви святителя Николая в селе Новое Кунцево (настоятель — сщмч. Александр Русинов) направили в комиссию жалобу: «3 мая в нашем храме были взяты все три кадила, а потому исполнение церковных обрядов не представляется возможным. Просим дать нам одно кадило» 15 . Кроме этого прихожане просили заменить серебром по весу Евангелие, чашу с принадлежностями, большой крест, дарохранительницу, а также возвратить, в обмен на серебро, ризу с чтимой иконы Богоматери. Священник Михаил Грузинов из Троицкой церкви села Чашниково просил среди прочего «принять взамен двух риз с иконы Божией матери и Алексия Божьего Человека весом 9 ф. 89 з. — 10 ф. серебра в деньгах и серебряных вещах, ввиду того, что указанные ризы имеют историческую ценность» 16 . В отношении риз просьба была удовлетворена. Приходской совет церкви Спаса на Сетуни информировал: «3 мая была отобрана серебряная утварь и сняты две ризы с особо чтимых престольных икон Николая Чудотворца и Григория Декаполита весом 18,5 ф. Ризы эти особо чтимы и пожертвованы рабочими местных фабрик, а потому рабочие прихожане просят все единогласно возвратить нам обратно эти две ризы как особо чтимые» 17 . Церковно-приходской совет Спасской церкви села Вантеева ходатайствовал перед комиссией «об оставлении серебряновызолоченной ризы с иконы Смоленской Божией Матери» 18 .

Ввиду отсутствия дубликатов вещей, употребляемых при богослужении, приходская община из церкви Донской иконы Божией Матери в селе Перловское просила комиссию «сделать распоряжение о возвращении церковных предметов: ковчег для хранения даров, потира, дискоса, звездицы, лжицы, 2 тарелочек, ковшика». Кроме этого прихожане сообщали о желании «внести посильную долю своего участия на гуманную цель по облегчению помощи голодающим» 19 . На следующий день уездная комиссия просила Гохран вернуть по просьбам прихожан крест, дарохранительницу и ковшик. Прихожане Благовещенской церкви села Братовщина предоставили в комиссию по изъятию напрестольный крест, потир с принадлежностями, дарохранительницу и дароносицу, оставленные ею в церкви на 5 дней. В письме прихожане просили «любезную комиссию заменить представленные вещи другими, того же наименования, так как ни потира с принадлежностями, ни дароносицы, ни дарохранительницы, ни креста на третий в храме престол при церкви не осталось» 20 . Причт и прихожане Преображенской церкви сел Лукино и Измалково просили комиссию «заменить отобранные 3 мая священные предметы из серебра другими предметами и серебряным ломом по весу» 21 .

Сколько всего было изъято ценностей в уезде, сказать трудно. 13 мая на подводящем итоги заседании уездкомиссии её секретарем Татьяниным была названа приблизительная цифра: около 450 пудов серебра, 2,5 ф. золота, около 200 шт. бриллиантов. При этом в действительности эпопея с изъятием была далека от завершения. В некоторых церквах (свт. Николая села Ржавки и др.) «дополнительные» изъятия проходили даже летом. 19 мая секретарь Губкомиссии Кроненберг отправил отчет в Президиум Моссовета, в котором сообщалось, что изъятие в Московском уезде закончено в 177 церквах, осталось 53 22 . Судьба многих храмов остается неизвестной — в Пролетарской волости, несмотря на увеличение списочного количества церквей с 7 до 10 23 , нет данных об изъятии в храме Преображения Господня в Болшеве. Некоторые цифры в итоговых ведомостях явно ошибочны. Из храма Рождества Богородицы в Костино, согласно описи изъятия места № 2, были изъяты 4 большие ризы общим весом 35,5 з. Очевидно, речь идет не о золотниках (что абсурдно, ибо 4 большие серебряные ризы не могли весить чуть больше 150 граммов), а о фунтах, что и было отражено в общей описи изъятых ценностей по храму. Однако в сводной ведомости по волости общий вес риз все равно был записан в золотниках 24 . Зачастую комиссии оценивали вес приблизительно, во многих описях изъятия записано: «вес приблизительный», «точный вес не установлен». Наибольший «улов» ждал экспроприаторов в монастырях: Николо-Перервинском — 11 п. 18 ф. 23 з., а в Николо-Угрешском почти 25 п. серебра 25 . В протоколе об изъятии в Николо-Перервинском монастыре сказано, что 2 ф. 57,5 з. золота вместе с некоторыми ценностями и описями вывезены ЧК ещё в 1918 г. 26

В справке от 3 июля 1922 г., подписанной Татьяниным (в конце июня — начале июля являвшегося представителем Совета депутатов), указаны более скромные, по сравнению с майскими, цифры — 283 п. 33 ф. серебра. Там же сообщается: «Количество золота и драгоценных камней не подсчитано… будет сообщено дня через четыре особо» 27 и указывается фантастическое число церквей в уезде: 373. В январе 1925 г. помощник командующего МВО Г. Базилевич во исполнение письма ВЦИК от 29.12.24 № 4208 «О предоставлении сведений о количестве изъятых ценностей и о сдаче таковых в Гохран» направил в Моссовет предоставленные заведующим Гохраном А.Владимирским «Сведения о количестве ценностей, изъятых из церквей города Москвы и Московской губернии и поступивших в Гохран», в которых по Московскому уезду указаны следующие цифры: бриллиантов 273,6 кар., золота 1 ф. 37 з. 32 д., серебра 286 п. 02 ф. 34 з. 72 д., цветных камней 8 шт., жемчуг 32 д., медной монеты 7 ф. 31 з. 28 . Сравнивая эти цифры с данными по другим уездам можно сказать, что в Московском уезде было изъято больше, чем в любом другом.

До сих пор историки не могут точно сказать, какова судьба изъятых ценностей. Сколько пошло на закупку продуктов, на нужды компартии, сколько разворовано или просто затерялось на складах — эти вопросы ещё ждут исследователей. Достоверно установлено, что Политбюро старалось использовать конфликтные ситуации во время изъятия для расправы с «реакционным» духовенством, для раскола и разгрома Церкви. В это же время Русская Церковь, подвергавшаяся травле и шельмованию в коммунистических СМИ, с февраля по апрель 1922 г. передала в Помгол более 15,5 миллионов рублей 29 .

Однако подлинно христианское отношение к тем событиям заключается не столько в скрупулезном подсчете изъятых ценностей, сколько в извлечении нравственных уроков из произошедшего. Задолго до революции многие выдающиеся церковные деятели говорили о грозящей Церкви и всей России катастрофе, которую видели как следствие расцерковления Российского общества. Внутреннее состояние Российской Церкви беспокоило святителей Филарета Московского, Игнатия Брянчанинова, Феофана Затворника и других святых, видевших, что внешняя демонстрация веры, в т. ч. и к благоукрашению церквей, вытесняет из жизни православных россиян главное — стремление жить по заповедям Божьим. В результате те, кто недавно ходил в храмы, после революции стали грабить их и уничтожать священнослужителей. Беспристрастное всестороннее исследование причин трагедии 1922 г. поможет Церкви грамотно выстроить отношения с государством, лучше понять современное российское общество и через это — вести плодотворную миссионерскую деятельность среди жителей России.

Евгений Газов

Одинцов М. И. Русские патриархи XX века: Судьбы Отечества и Церкви на страницах архивных документов. Ч. 1. М., 1999. С. 60.
Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. М., 2005. С. 82.
Петров С.Г., Покровский Н. Н. Политбюро и Церковь. 1922-1925. В 2-х кн. М.-Новосибирск, 1997-1998; Кривова Н. А. Власть и Церковь в 1922—1925 гг. : Политбюро и ГПУ в борьбе за церковные ценности и политическое подчинение духовенства. М., 1997; Васильева О.Ю., Кнышевский П. Н. Красные конкистадоры. М., 1994; Русская Православная Церковь и коммунистическое государство: документы и фотоматериалы 1917-1941. М., 1995; Изъятие церковных ценностей в Москве в 1922 году. М., 2006 и др.
Центральный Государственный архив Московской области (ЦГАМО). Ф. 66. Оп. 18. Д. 283. Л. 2. Т. к. Материалы из других архивов в данной работе не использовались, далее указывается только шифр хранения документа.
Петров С.Г., Покровский Н. Н. Указ. соч. Кн. 1. С. 166.
Ф. 744. Оп. 1. Д. 67. Л. 121.
Ф. 66. Оп. 22. Д. 70. Л. 11.
Ф. 66, Оп. 18, Д. 294б. Л. 129.
Ф. 66. Оп. 18. Д. 294г. Лл. 161-172. Московский уезд включал в себя, в разной степени, территории современных Балашихинского, Дмитровского, Красногорского, Ленинского, Люберецкого, Мытищинского, Одинцовского, Павлово-Посадского, Пушкинского, Солнечногорского, Химкинского, Щелковского районов, а также районов Москвы от МКАД до «третьего транспортного кольца».
Ф. 744. Оп. 1. Д. 67. Л. 142.
Ф. 66. Оп. 18. Д. 294а. Л. 136.
Ф. 744. Оп. 1. Д. 67. Л. 32, 32об. Здесь и далее: ф. — фунт, з. — золотник, п. — пуд, д. — доля.
Ф. 744. Оп. 1. Д. 158. Лл. 57, 57об.
Судьба святыни. К 200-летию церкви Смоленской иконы Пресвятой Богородицы в Ивантеевке (1808-2008). Ивантеевка, 2008. С. 19.
Ф. 744. Оп. 1. Д. 157. Лл. 20, 20об.
Там же. Л. 2.
Там же. Л. 13.
Там же. Л. 38.
Там же. Л. 34.
Там же. Л. 4.
Там же. Л. 36.
Ф. 66. Оп. 22. Д. 71. Л. 69.
Скорее всего храмы «кочевали» из одной волости в другую из-за того, что комиссии иногда не могли точно определить, на чьей территории находятся храмы, чему приводились примеры.
Ф. 66. Оп. 18. Д. 294, Лл. 141, 171, 173.
Ф. 66. Оп. 18. Д. 369. Л. 39, 39об.
Ф. 66. Оп. 18. Д. 294б. Л. 14.
Ф. 66. Оп. 18. Д. 294г. Л. 174об.
Ф. 66. Оп. 18. Д. 369. Л. 53., т. е. : золота 568,5 г., серебра 4 685,6 кг.
Изъятие церковных ценностей в Москве в 1922 году. С. 164, 167.

Статья иеродиакона Иова (Чернышева), преподавателя Николо-Угрешской духовной семинарии, соискателя ученой степени кандидата богословия, посвящена изучению изъятия церковных ценностей в Николо-Угрешском монастыре в 1922 году. Статья публикуется в авторской редакции. Сайт Богослов.ру.

Сложную эпоху XX столетия, принесшую Русской Церкви горькие страдания и славу исповедничества, можно охарактеризовать словами историка И.К.Смолича: «Церковь пытается вступить на свободный и самостоятельный путь развития и провести реформу сверху донизу. Но внутриполитический переворот в России ставит ее теперь под удар новой государственной власти. Церковь теоретически от государства отделена, практически же новая государственная власть вмешивается в жизнь Церкви. Русская Церковь, или лучше сказать Восточно-Православная Церковь в СССР теперь должна бороться за свое христианское существование. Эта борьба имеет для данного периода эпохальное значение». В этой борьбе предстояло явить миру подвиг веры, истинную христианскую надежду. Церковь в новых исторических условиях должна была продолжить свою спасительную миссию Просвещения.

Среди многообразных форм преследования Русской Церкви в годы атеистического гонения кампания по изъятию церковных ценностей занимает особое место. Формальным поводом к проведению кампании послужили тяжелейшие последствия засухи лета 1921 года и наступившего голода. «Картины голода в Поволжье, который начался осенью 1921 года, были поистине кошмарными, — писали в своих «Очерках» А.Э. Левитин-Краснов и В.А. Шавров, — они поражают даже нас, переживших ленинградскую голодную зиму 1941/42 гг. Достаточно сказать, что людоедство стало в те дни в Поволжье массовым явлением — на людей, как на диких зверей, расставлялись силки; под самым Саратовом, в 2-3 километрах от города, зверски убивали пешеходов, которые становились затем жертвами людоедов; попадались полностью вымершие деревни».

Летом 1921 года святитель Тихон, Патриарх Всероссийский, обратился к главам христианских Церквей с призывом о помощи. Патриарх также составил специальное воззвание к клиру и пастве, в котором призывал к совершению добровольных благотворительных пожертвований в пользу голодающих. Для контроля и распределения собранных средств в августе 1921 года Святейший Патриарх составил специальный церковный комитет из духовенства и мирян, который был распущен советской властью. «Вместо него начинает действовать государственная «Центральная комиссия помощи голодающим» при ВЦИКе».

«Разрешение на сбор средств в помощь голодающим Русская Православная Церковь получила только в декабре 1921 г., когда Президиум ВЦИК принял соответствующее постановление. Начались переговоры с Центральной комиссией помощи голодающим при ВЦИК (ЦК Помгол), завершившиеся выработкой Положения об участии Церкви в деле помощи голодающим».

В результате достигнутых договоренностей патриарх Тихон выпустил новое первосвятительское послание от 6 февраля 1922 года, согласованное с ЦК Помголом, где, в частности, писал: «мы допускаем возможность духовенству и приходским советам, с согласия общин верующих, на попечении которых находится храмовое имущество, использовать находящиеся во многих храмах драгоценные вещи, не имеющие богослужебного употребления (подвески в виде колец, цепей, браслет, ожерелье и другие предметы, жертвуемые на украшение святых икон, золотой и серебряный лом), на помощь голодающим».

Пожалуй, это решение можно считать наиболее целесообразным: со стороны Церкви была бы оказана благотворительная помощь, в то же время, священные предметы, имеющие богослужебное указание, были бы сохранены. Однако, последующие события показали, что забота о жертвах голода стала лишь прикрытием масштабной акции гонения Церкви. Преследуя Церковь, власть Советов ставила себе целью не только идеологическую борьбу, но осуществляла и элементарный грабеж, который прикрывался необходимостью использования церковных ценностей на благо всего народа. Кампания по изъятию церковных ценностей являлась продолжением политической линии, взятой властью большевиков в 1918 году.

23 января 1918 года был принят декрет об отделении Церкви от государства, ставивший Церковь в бесправное положение. Даже ярый апологет советской власти, обновленческий лидер А.И. Введенский признает, что «декрет об отделении Церкви от государства, несмотря на то, что весь Собор <Всероссийский Церковный Собор 1917-1918 гг. – И.Ч.> шел под знаком этой возможности, оказался неожиданным».

Принцип свободы совести, продекларированный в этом документе, приводил к тому, что «Церковь отделяется от государства. Каждый гражданин может исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Школа отделяется от Церкви. Преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях, где преподаются общеобразовательные предметы, не допускается. Граждане могут обучать и обучаться религии частным образом.

Все имущества существующих в России церковных и религиозных обществ объявляются народным достоянием. Здания и предметы, предназначенные специально для богослужебных целей, отдаются по особым постановлениям местной или центральной государственной власти в бесплатное пользование соответственных религиозных обществ».

На деле это означало начало невиданной кампании по преследованию верующих, закрытию храмов и изъятию церковных ценностей, с этого времени «посыпался ряд декретов и постановлений, направленных на удушение Церкви». Советская власть видела в Церкви идеологического врага: «опорной базой контрреволюции зачастую были монастыри».

Уже 27 декабря 1921 года вышел декрет ВЦИК «О ценностях, находящихся в церквах и монастырях», согласно которому, все имеющееся имущество должно быть «распределено на три части:

1. Имущество, имеющее историко–художественное значение подлежат к исключительному ведению Отдела по делам музеев и охране памятников искусства и старины, Народного Комиссариата Просвещения, согласно инструкции отделения церкви от государства.

2. Имущество, материальные ценности, подлежащие выделению в Государственное Хранилище Ценностей РСФСР.

3. Имущество обиходного характера, где оно сохранилось».

2 января 1922 года появилсядекрет об изъятии музейного имущества, а 22 января 1922 года на заседании ВЦИК было принято постановление «Об изъятии церковного имущества». Это постановление заменило добровольный характер пожертвования принудительным изъятием, которому подлежали все «драгоценные предметы из золота, серебра и камней», при этом в декрете обговаривалось, что изъятие «не может существенно затронуть интересы самого культа». Это замечание было достаточно расплывчатым и позволяло по-разному определять степень существенности того или иного предмета. В каждой губернии должны были быть образованы Комиссии «в составе представителей Губернского Исполнительного Комитета, Губернской Комиссии помощи голодающим и Губернского финансового отдела под председательством одного из членов ВЦИК».

Поскольку все имущество, которым ранее обладала Церковь, было передано в собственность народа, то ценности, находящиеся в храмах, по сути своей, были в пользовании общиной верующих, о чем заключались договора. В вязи с этим изъятие ценностей подразумевало пересмотр договоров, а сами ценности должны были рассматриваться в присутствии группы верующих. Изъятое поступало в особый фонд, при этом подробный перечень ценностей должен был публиковаться в местной печати.

Вопросы изъятия церковных ценностей стали предметом широкой дискуссии, в т.ч. в печати. Современники тех событий писали: «Церковь пришла в движение. Карьеристы и конъюнктурщики, как всегда, еще более накаляли атмосферу, подливали масло в огонь, стремясь во что бы то ни стало заработать на этом политический капитал. Особенно лез вон из кожи некий Михаил Горев, статьи которого, наполненные призывами к расправе с духовенством, не сходили тогда со столбцов центральной прессы. Читатели его статей, злобных и хлестких, вероятно, очень удивились бы, если б узнали, что всего четыре года назад антирелигиозный вития сам был священником. Мало того, свящ. Галкин, писавший после революции под псевдонимом Михаил Горев, был в свое время приближенным митрополита Питирима и завсегдатаем у «благочестивого старца» Распутина».

Святейший Патриарх Тихон 28 февраля 1922 года направил новое послание по поводу изъятия ценностей у Церкви: «ВЦИК, – писал святитель, – постановил изъять из храмов все драгоценные церковные вещи, в том числе и священные сосуды и прочие богослужебные церковные предметы. С точки Церкви подобный акт является актом святотатства». Патриарх вновь подчеркивал возможность передачи предметов небогослужебного характера.

Действия и состав уездной комиссии по изъятию церковных ценностей регулировались специальной инструкцией. В обязанности комиссии входило «изъятие всех предметов религиозного культа из золота, серебра, платины и драгоценных камней, находящихся в пользовании и на хранении групп верующих всех религий в предоставленных им в пользование, согласно Декрета об отделении церкви от Государства, церквах, ризницах, часовнях, костелах, синагогах, кирхах, храмах, молельнях, мечетях, старообрядческих моленных, сектантских молитвенных домах и т. п.».

Изъятие ценностей должно было проходить в соответствии со списками ценностей, представляемых губернской комиссией. Однако тут же становится очевидным насильственный характер изъятия: примечание инструкции говорит, что «в первую очередь подлежат изъятию ценности из наиболее богатых храмов, монастырей, синагог, часовен и т.д.».

Согласно инструкции, работа по изъятию ценностей должна была должна выглядеть следующим образом: комиссия «назначает день и час производства работ в данном здании, и не менее чем за одни сутки до срока прибытия на место, вызывает к означенному часу от трех до пяти лиц, из числа группы верующих, в использовании которых находится данное здание со всеми имеющимися у них документами и описями (причем, обязательно должна быть представлена старая, до 1917 г., церковная опись, или инвентарная книга) и при надобности представителя ГубмузеяПодкомиссия сверяет описи с наличностью церковного имущества, и, при обнаружении предметов, не внесенных в описи, заносит в таковые, при отсутствии же в наличии какого либо предмета, имеющегося в описи Подкомиссия составляет о сем особый протокол и передается Следственным органам для производства расследования и привлечения виновных к ответственности Представители групп верующих имеют право вносить в протокол все свои замечания и возражения по поводу передачи в пользу голодающих предметов… Драгоценные предметы без которых невозможно совершение богослужения, немедленно заменяются Губкомиссией менее ценными».

Ценности, которые имеют музейное значение, должны были незамедлительно передаваться в фонды музеев.

При составлении описи изымаемых ценностей, все «предметы, состоящие из золота, серебра, платины и драгоценных камней, точно описываются и упаковываются… причем выделяются в самостоятельные группы золотые и платиновые изделия и драгоценные камни и серебряные изделия; золотые и платиновые изделия пересчитываются по штучно, с указанием количества камней и сорта, без определения веса камней, но с указанием точного веса каждой вещи; серебряные изделия сосчитываются по штучно, с указанием общего веса; все изъемлимые ценности отмечаются в имеющейся при храме описи и заносятся в особый протокол, подписываемый, как членами Подкомиссии, так и Представителями группы верующих, в пользовании коих предметы эти находились».

Комиссия обеспечивала транспортировку ценностей, которые «должны быть помещены в прочную деревянную, или металлическую тару, обвязанную дважды накрест толстой веревкой, или проволокой, концы которой должны быть опечатаны, или опломбированы Представителями Подкомиссии». Указанная инструкция говорила и о том, что «районные Подкомиссии в г. Москве направляют изъятое имущество непосредственно в Гохран».

Деятельность этих подкомиссий должна была четко фиксироваться в соответствующих описях. Московская Губкомиссия от 01 апреля 1922 года устанавливала в согласии с Гохраном порядок фиксации изъятия церковных ценностей в виде заполнения нескольких форм.

Чуть позже были сформулированы инструкции для отдельных комиссий, которые направлялись в конкретные церкви: «Общие работы по изъятию в отдельных церквах руководит уполномоченный районной комиссии, являющийся ответственным политическим руководителем группы; в распоряжении уполномоченного районная комиссия командирует одного помощника, одного секретаря и двух конторщиков. Б. Гохран командирует в распоряжение уполномоченного 2 – х специалистов (одного серебряника и одного ювелира) и двух рабочих, таким образом состав отдельных групп следующий: 1 уполномоченный, 1 помощник, 1 секретарь, 2 специалиста, 2 рабочих (упаковщика)». При отдельной необходимости в эти комиссии могли быть включены дополнительные лица.

Описывался и сам процесс изъятия ценностей: «Техническая группа во главе с уполномоченным направляются в церковь, где должна производится работа; вызываются представители от духовенства и верующих; и немедленно предъявляются требования представителям духовенства с предоставлением клировых ведомостей 1914 года, и только в отсутствии этих ведомостей комиссия приступает к работе по позднейшим ведомостям; в случае отсутствия и этих, работа производится по наличности ценностей церкви, причем на отсутствие описей составляется особый акт, каковой передается для проведения расследования… По получению клировых ведомостей комиссия приступает немедленно к работе, никакие задержки откладывания недопустимы… Церковь на время работы запечатывается… Уполномоченный Районной комиссии предлагает представителям духовенства и верующих самим производить снятие риз и других ценностей подлежащих изъятию; в случае их отказа к работе приступает сама техническая группа… Все изъятые ценности записываются в специальные акты… Акты должны быть со следующими подписями: а) уполномоченный райкомиссии, б) представителя Гохрана, в) представителя духовенства или верующих».

Приведенные инструкции показывают, что само изъятие ценностей вроде бы не несло в себе идеологической подоплеки, а проводилось в рамках согласия и непротивления. Однако, под видом изъятия ценностей явно должна была развернуться настоящая идеологическая компания против Церкви. В самих конкретных указаниях инструкций для изъятия церковных ценностях на местах мы видим, что эта кампания носила идеологическую окраску. Комиссиям предлагалось брать «на учет ювелиров, серебряников и иных лиц… из товарищей коммунистов и лояльно беспартийных». В ходе подготовительной работы к изъятию церковных ценностей необходимо было «перенести весь центр тяжести агитационной и подготовительной работы на фабриках и заводах. На фабрики и заводы где настроение рабочих благоприятное устроить сразу общее собрание, где настроение неблагоприятное устроить конференции… Для усиления агитационной и митинговой компании считать необходимым привлечь бывших священнослужителей стоящих на платформе советской власти».

Очевидцы тех событий пишут: «Изъятие ценностей явилось оселком для испытания политических убеждений тогдашнего духовенства: «приемлющие» высказывались за безоговорочную передачу всех ценностей, «неприемлющие», не отрицая, конечно, необходимости помощи голодающим, отказывались отдавать священные предметы в руки антирелигиозной власти и вообще не хотели, чтобы помощь голодающим происходила через Советское правительство».

Случалось и сопротивление изъятию ценностей. «Когда люди в кожаных куртках вошли в храмы, чтобы изъять серебряные и золотые чаши, масса верующих бросилась на защиту ценностей; волна инцидентов прокатилась по стране. На столбцах газет появились громовые статьи против церковников, начались аресты священников».

Что касается числа пострадавших в этот период, то в одном из последних исследований Н. Н. Покровский, комментируя данные современной исторической науки по этому вопросу, пишет: «Документы Политбюро и Лубянки пока не дают возможности определить цифровые характеристики ни числа столкновений между верующими и властями, ни количества убитых и раненых в этих столкновениях, ни числа репрессированных. Из одной работы по истории РПЦ в другую переходит свидетельство активного участника событий «живоцерковного» протопресвитера В. Красницкого о том, что в ходе изъятия в 1922 г. в стране произошло 1 414 кровавых инцидента. Часто (хотя не всегда точно) приводятся сведения бежавшего из России священника Михаила Польского о том, что в 1922 г. общее число жертв, погибших при столкновениях и расстреляных по суду, было 2 691 человек белого духовенства, 1 962 монашествующих, 3 447 монахинь и послушниц; всего 8 100 жертв. В литературе встречаются и упоминания о том, что в связи с изъятием церковных ценностей в 1922 г. в стране прошло 231 судебное дело, на коих были вынесены приговоры 732 человекам…».

19 марта 1922 года, после получения известия о сопротивлении изъятию церковных ценностей в Шуе, которое закончилось кровопролитием, Ленин написал свое известное письмо, в котором достаточно четко раскрыл смысл и цели кампании по изъятию ценностей: «Все соображения указывают на то, что позже сделать нам этого не удастся, ибо никакой иной момент, кроме отчаянного голода, не даст нам такого настроения широких крестьянских масс, который бы либо обеспечивал нам сочувствие этой массы, либо, по крайней мере, обеспечил бы нам нейтрализование этих масс в том смысле, что победа в борьбе с изъятием ценностей останется безусловно и полностью на нашей стороне… Поэтому я прихожу к безусловному выводу, что мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий».

Мандат на изъятие ценностей в Николо-Угрешском монастыре был выдан 22 апреля 1922 года, описи мест изъятых ценностей датируются 28, 29 апреля и 2 мая 1922 года.

2 мая 1922 года был составлен протокол на изъятие ценностей Николо-Угрешского монастыря. Оно проводилось представителями Московской уездной комиссии М.П. Коршевым, В.И. Кондратовым, Н.К. Феофановым, В.П. Цыгановым, Ф.Н. Чуркиным и А.Н. Барановым в присутствии представителей общины верующих ризничего иеромонаха Иоасафа и члена церковного совета Ивана Григорьевича Киселева.

По протоколу, при приеме ценностей выявилось несоответствие с описями. Так, в золотой панагии, изъятой и сданной в Гохран, не было бриллианта, зафиксированного в описи от 23 октября 1918 года. Не хватало и других ценностей, которые, по слова ризничего иеромонаха Иоасафа, были отправлены в Сибирь и на фронт, ряд из них был размещен на монастырском хуторе в Александровском уезде Владимирской губернии.

Описи изъятого имущества подписали, соответственно, уполномоченный районной комиссии Н.К. Феофанов, представитель верующих И.Г. Киселев и ризничий иеромонах Иосасаф.

Протокол утверждает, что со стороны представителей общин верующих при передаче ценностей жалобы на неправильности, допущенные при изъятии церковных ценностей, отсутствовали.

И хотя естественное сопровождение ценностей охраной от органов правопорядка порой толкуется в пользу насильственного характера изъятия ценностей в Николо-Угрешском монастыре, стоит признать, что изъятие проходило мирно, ни какой недосказанности в протоколе не было. Напротив, обширный корпус подобных документов приводит примеры того, что малейшие волнения находили письменную фиксацию, соответственно, решение вопросов проходило уже в ином русле. В обители святителя Николая изъятие церковных ценностей не встретило сопротивления.

Нужно упомянуть и о том, что по свидетельству Геннадия Ивановича Ерастова, родственника насельника обители игумена Филофея, настоятеля монастыря архимандрита Макария обвиняли в сокрытии ценностей, но доказать этот факт не смогли. Документальных подтверждений этому воспоминанию не найдено.

Сводная ведомость изъятых ценностей Ухтомского района Московской области дает нам подробную информацию по Николо-Угрешскому монастырю.

Эти данные могут быть представлены в следующей таблице:

Таблица 1. Изъятые в 1922 году церковные ценности и Николо-Угрешского монастыря (по данным сводной ведомости изъятых ценностей Ухтомского района Московской области)

	Точный вес	Количество предметов		Наименование предметов
Успенский храм
			Ризы серебряные – 3
			Ризы серебряные – 2
			Оклад с царских врат
	1 п. 4 ф. 64 з.		Ризы серебряные – 2
			Ризы серебряные – 10
			Лампад серебряных – 16 Крестиков серебряных – 25 Венцов серебряных — 3 Доска из под мощей и ковчег – 2 Ризы серебряные – 3
			Ризы серебряные – 3
			Венец – 1 Оклад и венец – 2 Риза с венцом — 1
Никольский храм
			Риза серебряная – 11 Оклад серебряный- 1 Венчик серебряный – 1 Медальон серебряный -1
			Риза серебряная – 1
	1 п. 29 ф. 55 з.		Ризы серебряные – 3 Хоругви серебряные – 2
			Риз серебряных – 5 Риз медных серебренных – 2 Алмазов с нагрудного креста – 12 Жемчуга с него же — 166
Преображенский храм
			Ризы серебряные – 6 Венок серебряный – 1 Крестик приб.золотой — 1
			Серебро от престола
			Серебро от престола




			Дарохранительницы – 2 Примечание. У одной вес 17,5 ф., У другой около пуда
	1 п. 27 ф. 74 з.		Лампады — 2
	1 п. 7 ф. 30 з.		Лампады серебряные — 13
Скорбященская церковь
			Ризы серебряные –24 Камней изумруд. — 15 шт. Яхонты – 12 шт. Лампады — 2
Казанская церковь
			Ризы серебряные – 13 Лампады – 3 Оклад серебряный — 1
Храм ап.Матвея
	1 п. 15 ф. 71 з.		Лампады – 3 Евангелия — 9
			Евангелие Кресты – 12 Примечание. 120 зерн.жемч.

	1 п. 8,5 ф. 3 з.		Дарохранительницы серебряные вызолоченные – 6 Дарохранительницы серебряные – 1 Кадила серебряные — 10
			Ризы серебряные – 15 Панагия золотая с камнями – 1 Крест серебряный – 1 Митр с жемчугом и серебром – 2 Жемчуга с Покров. – 3 Ковшей серебряных – 2 Стручец серебряный – 3 Серебро с пасата — 1 Чаша кропильная серебряная – 1
			Ризы серебряные – 30
			Ризы серебряные – 33 Поясок с креста – 1 Стаканчиков серебряных – 3 Венок с распятия — 1
			Потиры сер.выз. с принадлежн. – 9 Копий посеребренных – 6 Дискос серебряный – 1 Лжицы серебряные – 3 Ковшичек серебряный — 1
			Дарохранительницы – 2 Потир с принадл. – 5 Кадило серебряное – 1 Блюдо серебряное – 1 Ковши серебряные – 2 Чаши серебряные – 2 Венчики серебряные — 2
			Евангелий – 2 Яхонтов (камн.) – 6 Изумрудов – 2 Крупных бурмисск.зерен — 8

Сводная ведомость изъятых ценностей по Московскому уезду также приводит общие данные для каждого объекта. В ней указано количество мест (т.е. упаковочных тар), количество предметов и общий вес ценностей. Из Николо-Угрешского монастыря ценности были изъяты в количестве 558 предметов, которые занимали 33 места, их общий вес которых составил 24 пуда 38 фунтов и 64 золотника.

Для сравнения можно привести данные для других объектов. Так, из Николо-Перервинской обители были изъяты ценности в количестве 85 предметов, которые занимали 13 мест, общий вес 11 пудов 18 фунтов и 22 золотника. Из Церкви Рождества Богородицы села Капотня были изъяты ценности в количестве 49 предметов, которые занимали 3 места и общий вес которых составил 4 пуда 7 фунтов и 90 золотников. Из Казанской церкви села Котельники были изъяты ценности в количестве 22 предмета, которые занимали одно место и общий вес которых составил 1 пуд 23 фунта. Из Троицкой церкви села Наташино были изъяты ценности в количестве 10 предметов, которые занимали одно место и общий вес которых составил 10 фунтов.

Стоит отметить, что сводные описи Ухтомского района Московской области и Московского уезда упоминают и наименование поселения, в котором располагался монастырь: Николо-Угреша и Николо-Угрешское.

Кроме того, общий список церквей Ухтомского района, подготовленный Комиссией по изъятию церковных ценностей, содержит перечисление храмов Николо-Угрешского монастыря: «Преображенский, Успенский, Усекновения главы, Скорбященская, Казанская, Петро-Павловская, Сергия Радонежского». Отсутствие в этом списке Никольского собора не совсем понятно.

В ходе изъятия ценностей в Московском уезде советскими властями были выявлены недостатки при сдаче в Гохран, о которых секретно сообщалось в Московскую губернскую комиссию по изъятию ценностей:

«1) Волокита, выражающаяся в том, что при сдаче каких-нибудь 5-6 мешков приходится терять по 7-8 и более часов;

2) Так как Уездная комиссия, не имея опыта в прошлом, не могла достаточно организовать свой местный аппарат, и этим самым была поставлена в безвыходное положение, и сдача ценностей происходит непосредственно в Гохран, который, принимая таковые, выдавая на принятые росписи (акты)… неимеющие достаточные сведения о сданных ценностей, а именно, нет указания о весе таковых, а имеются указания только количестве мешков».

Возникали и конфликты между Московской уездной комиссией и Губернской Комиссией. Сохранилось обращение председателя губкомиссии Медведя к председателю Московской уездной комиссией Колотову с требованием «сдать на склад не доданные 45 пудов муки из ошибочно выданных лишних 100». Это дело тянулось около месяца. Очевидно, что подобные распри, осложняя деятельность комиссий, демонстрировали их реальные цели.

Результаты изъятия церковных ценностей были подведены в «Ведомости количества собранных церковных ценностей по 1-е ноября 1922г.», направленной в Секретариат ЦК РКП(б) от ЦК Последгола (бывшего Помгола). Общая оценка полученных ценностей составила 4 650 810 рублей 67 копеек (в золотых рублях). Стоимость же сданных в Госхран ценностей составила 1 948 767 рублей 57 копеек для города Москвы и 960 143 рублей 46 копеек для Московской губернии. Таким образом, на Московской регион пришлась большая часть изъятых ценностей в ходе кампании 1922 года.

Реализация изъятых ценностей «проводилась по трем направлениям: промышленная переработка церковного серебра и золота для Наркомфина, формирование «алмазного фонда» Гохрана, отбор художественных изделий для экспортного управления Внешторга». Реальная судьба изъятых ценностей остается для нас неизвестной.

В результате всероссийской кампании произошел ряд событий: арест святителя Тихона, и расстрел священномученика Вениамина Петроградского, страдания и тяготы многих исповедников и новомучеников, возникновение обновленческого раскола. Тем не менее, Русская Церковь мужественно и достаточно спокойно пережила это событие. Отсутствие изъятого не могло прекратить спасительное служению миру, которое совершает Церковь Христова. Вера в Божественный Промысл, устрояющий заботу о Святых Своих Церквах, не оставлял пастырей и пасомых той сложной эпохи. Взирая на перипетии XX столетия, Русская Церковь, пережившая бурю гонений, может свидетельствовать словами Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Сергия: «А Божий мир по-прежнему стоит… А Божий мир по-прежнему стоит…»

Смолич И. К. К вопросу периодизации истории Русской Церкви (пер. с немецкого архимандрита Макария (Веретенникова) // Альфа и Омега. 1998. № 3. С. 173.

Левитин-Краснов А., Шавров В. Очерки по истории русской церковной смуты. М., 1996. С.33.

Цыпин В., прот. История Русской Церкви. М., 1997. С.72.

Изъятие церковных ценностей в Москве. М., 2006. С. 4.

Изъятие… С.148.

Введенский А.И., прот Церковь и государство. М., 1925. С.111.

Цит. по: Русская Православная Церковь в советское время / сост. Г.Штриккер. М.,1995. С. 113.

Поспеловский Д.В. Русская Православная Церковь в XX веке. М., 1995. С. 50.

Куроедов В.А. Религия и Церковь в советском государстве. М., 1982. С. 62.

Изъятие… С.143-144.

Там же. С. 149.

Изъятие… С.150.

Левитин-Краснов А., Шавров В. Очерки… С.54.

Акты Святейшего Патриарха Тихона и позднейшие документы о преемстве высшей церковной власти. М., 1994. С.190.

Изъятие… С.14.

Инструкция для уездных и районных подклмиссий по изъятию церковных ценностей // Центральный государственный архив Московской области (ЦГАМО). Ф. 66. Оп.18.Д. 283. Л. 2 — 2об.

Там же. Л. 2.

Там же. Л. 2об.

Там же. Л.16.

Там же. Л. 5.

Там же. Л.15.

Там же. Л.16 об.

Левитин-Краснов А., Шавров В. Очерки… С. 54.

Там же. С. 53.

Архивы Кремля. В 2-х кн. / Кн. 1. Политбюро и Церковь. 1922-1925 гг. М.- Новосибирск, 1997.С. 78.

Цит. по: Русская Православная Церковь в советское время… С.153.

ЦГАМО.Ф.66.Оп.18.Д.294г.Л.123.

Там же. Л.90-97.

Там же.Л.98-115.

Там же. Л.116 – 122.

Там же.Л.123.

Жигулева Т. На рубеже эпох.// Угрешские вести. 2002. № 36. С. 7.

Игумен Филофей, в миру Филипп Антипычев, родился в 1866 в деревне Кишкино. 10 декабря 1898 года был пострижен в мантию, в 1899 году рукоположен в диаконский сан, а в 1901 году - в пресвитерский. В 1907–1910 гг. был благочинным монастыря, а с 1910 по 1914 гг. являлся законоучителем братской школы при монастыре. В 1914 году отец Филофей ушел на фронт полковым священником (ЦИАМ, ф.1371, оп.1, ед.хр.94, л.1.) После 1917 года иеромонах Филофей вернулся в монастырь и был казначеем. В 1925–1934 гг. служил во Владимирском храме села Красково.

Колганов А., свящ. Жизнь и деятельность настоятеля Николо-Угрешского монастыря архимандрита Макария (Ятрова). Дипломная работа. Дзержинский, 2007. С.53.

Здесь, видимо, вкралась ошибка

Место № 27 в описи отсутствует.

Там же. Л.39об.

ЦГАМО.Ф.66.Оп.18.Д.294г.Л.64-64об.

ЦГАМО.Ф.66.Оп.18.Д.369.Л.39об.

ЦГАМО.Ф.66.Оп.18.Д.294г.Л.163.

ЦГАМО. Ф. 66. Оп.18.Д.283. Л.163.

Там же. Л.173.

Изъятие… С.27.

ЦГАМО.Ф.66.Оп.18.Д.369.Л.51.

Изъятие С.27.

Вениамин (Федченков), митр. На рубеже двух эпох. М., 1994.С. 164.

Некоторые аспекты изъятия церковных ценностей на Кубани в 1922 году.

В соответствии с постановлением ВЦИК от 25 февраля 1922 года (№ 9357) и Куб-чероблисполкома от 2 марта 1922 года (№ 98) была образована Кубано-Черноморская областная комиссия по изъятию церковных ценностей в пользу голодающих. 6 марта 1922 г. комиссия приступила к работе .

Однако прежде чем обратиться к фактам деятельности комиссии и функциям, воз-ложенным на нее советским правительством, хотелось бы остановиться на ряде вопро-сов, сопряженных с событиями, предшествующими и сопутствующими изъятию церковных ценностей в СССР и в частности на Кубани.
Дело в том, что кроме помощи голодающим, изъятие преследовало другие цели, ничего общего с этой помощью не имеющие. Известно, что перед лицом голода, патри-арх Тихон еще осенью 1921 года, обратился с воззванием к верующим Русской право-славной церкви, и, при содействии духовенства, в короткий срок была собрана значительная денежная сумма . Но правящая партия искала в недрах православной церкви не союзников, а врагов, стремясь выявить так называемое «черносотенное духовенство», с которым необходимо было покончить раз и навсегда.

В Вестнике Русского христианского движения» (Париж, 1970 год. № 97) Н.А. Струве опубликовал секретное письмо В.И. Ленина от 19 марта 1922 г. об изъятии цер-ковных ценностей. Письмо адресовалось «товарищу Молотову для членов политбюро». В нем говорилось: «…для нас именно данный момент представляет из себя не только ис-ключительно благоприятный, но и вообще единственный момент, когда мы можем с 99-ю из 100 шансов на полный успех разбить неприятеля наголову и обеспечить за собой необходимые для нас позиции на много десятилетий. Именно теперь и только теперь, ко-гда в голодных местах едят людей и на дорогах валяются сотни, если не тысячи, трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешеной и беспощадной энергией, не останавливаясь перед подавлением какого угодно сопротивления…

Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым образом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (надо вспомнить гигантские богатства некоторых монастырей и лавр). Без этого никакая государственная работа вообще, никакое хозяйственное строительство в частности и никакое отстаивание своей позиции в Генуе в особенности совершенно немыслимы. Взять в свои руки этот фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (а может быть и несколько миллиардов) мы должны, во что бы то ни стало. А сделать это с успехом можно только теперь. Все соображения указывают на то, что позже сделать это нам не удастся, ибо никакой иной момент, кроме отчаянного голода, не даст нам такого настроения широких крестьянских масс, который бы либо обеспечил нам сочувствие этих масс, либо, по крайней мере, обеспечил бы нам нейтрализование этих масс в том смысле, что победа в борьбе с изъятием ценностей останется, безусловно и полностью, на нашей стороне…

Поэтому я прихожу к безусловному выводу, что мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству [курсив мой
– А.Б.] и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий…

…На съезде партии устроить секретное совещание всех или почти всех делегатов по этому вопросу совместно с главными работниками ГПУ, НКЮ и Ревтрибунала. На этом совещании провести секретное решение съезда о том, что изъятие ценностей, в осо-бенности самых богатых лавр, монастырей и церквей, должно быть произведено с бес-пощадной решительностью, безусловно, ни перед чем не останавливаясь и в самый кратчайший срок. Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционно-го духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше» .

Таким образом, помимо помощи голодающим, экспроприация церковных ценностей имела и другую цель – расправу с «черносотенным духовенством». По данным священника Михаила Польского в ходе изъятия 1922 года было расстреляно и замучено духовных лиц разного звания: на Кубани – 69, в Черноморской губернии – 37 человек .

А теперь обратимся непосредственно к теме изъятия церковных ценностей. В течение марта 1922 года, в отделах Кубано-Черноморской области создавались отдельские комиссии, состоявшие в подчинении областной комиссии. Так, например, 22 марта 1922 года, в соответствии с постановлением Кубано-Черноморской областной комиссии по изъятию церковных ценностей в пользу голодающих от 6 марта 1922 года (протокол № 1), была образована комиссия по изъятию церковных ценностей при Краснодарском отдельском отделе управления .

Для производства описей церковного имущества назначались: заведующий отдельским финансовым отделом, председатель бюро юстиции и председатель комитета помощи голодающим .

В Краснодарскую отдельскую комиссию вошли: представитель от исполкома Краснодарского отдела (фамилия не указана), председатель комитета помощи голодающим Онипко, от бюро юстиции Борисов, от областного финансового отдела Шелкочев, от комитета ВКП (б) Пушков .

На заседании областной комиссии от 7 марта 1922 года (протокол № 2) принято постановление о порядке производства описей церковного имущества и изъятия его в пользу голодающих. Постановление было подготовлено заведующим отделом юстиции Базаровым .

Согласно постановлению комиссиям предлагалось немедленно, «путем выступления на собраниях и митингах разъяснить населению сущность и цели предстоящего использования церковных ценностей и предложить местному духовенству со своей стороны объяснить верующим о необходимости использования церковных ценностей для обсеменения полей и спасения голодающего населения Республики» .

Кроме этого, от комиссий требовалось:
«- в самый кратчайший срок приступить к составлению описей всего церковного имущества, принадлежавшего той или иной вероисповедной группе или организации;
- на каждый храм, молитвенный дом, монастырь, часовню, мечеть, синагогу и пр. должна быть составлена отдельная опись в трех экземплярах, из коих два представляют-ся в областную комиссию, а 3-й хранится в местной комиссии;
- в опись должны включаться каждый предмет отдельно с указанием материала, из коего он сделан, только однородные предметы, состоящие из одного и того же материала, могут включаться в опись общим числом;
- при составлении таких описей обязательно присутствие священнослужителей данного вероисповедания и представителя данного приходского совета;
- до просмотра описей Областной комиссией никаких действий в отношении изъя-тия ценностей отдельские комиссии в отделах и председатели комитетов взаимопомощи в населенных пунктах производить не имеют права;
- право определения, какие церковные ценности подлежат изъятию, принадлежит только Областной комиссии» .

В марте 1922 года проводилось совещание благочинных Кубанской и Черномор-ской епархий под председательством владыки Иоанна, епископа Кубанского и Красно-дарского. В совещании принимали участие: товарищ председателя, благочинный церк-вей г. Краснодара, протоиерей о. Александр Иванов и секретарь – благочинный 27 округа Кубанской епархии священник о. Тимофей Бондаренко.
На совещании было решено: в связи с тем, что «голод, постигший многие места нашей родины, принял ужасающие размеры, и тысячи наших братьев ежедневно гибнут от голода в страшных муках» :

«1. Принять самое активное участие в проведении в жизнь означенного декрета, расположив общины верующих к пожертвованию церковных ценностей, оставив в церк-вах только необходимые из них для церковно-богослужебных целей;
2. Минимумом, необходимым для церковно-богослужебных целей считать:
- для однопрестольного храма: один ковчег, одно большое и два малых Евангелия, два напрестольных креста, две чаши, два дискоса, две лжицы, три тарелочки и два ковшика;
- для двухпрестольного храма: два ковчега, два больших и два малых Евангелия, четыре напрестольных креста, две чаши, два дискоса, две лжицы, четыре тарелочки и два ковшика;
- для трехпрестольного храма: три ковчега, три больших и три малых Евангелия, шесть напрестольных крестов, три чаши, три дискоса, три лжицы, четыре тарелочки и два ковшика.
- сверх сего оставить на каждого священника по дароносице, кресту и кадилу для причащения больных и требоисправления.
3. Ризы с икон могут быть сняты лишь в том случае, если снятие их не исказит и не обезобразит иконы;
4. При рассмотрении областной комиссией описей имущества каждой церкви для определения предметов, подлежащих изъятию, должны присутствовать: от духовенства – представитель Кубанского епархиального управления и от мирян представитель, назначенный тем же управлением на правах его кооптированных членов;
5. В число членов комиссии при фактическом изъятии ценностей на местах должны входить, кроме всех членов причта и представители от приходов в лице приходских советов;
6. Просить областную комиссию принять меры к тому, чтобы участвующие от ис-полкомов представители осторожно и тактично производили изъятие церковных ценно-стей во избежание оскорблений религиозного чувства верующих…;
7. Изъятые вещи, как вещи освященные, к которым по канонам церкви может при-касаться только рука священнослужителя, должны сопровождаться вплоть до Всерос-сийского комитета Помгола священнослужителем…;
8. Причтам епархии вменить в священную обязанность разъяснить верующим, как цели изъятия церковных ценностей, так и крайнюю необходимость этой жертвы во имя спасения человеческих жизней…».

На заседании областной комиссии от 18 марта 1922 года было решено допустить в комиссию представителей Епархиального управления и мирян с правом совещательного
голоса; допустить священнослужителя к самому изъятию церковных ценностей, упаков-ке и сопровождению в облкомиссию; признано необходимым оставить необходимое ко-личество предметов, без коих не могут быть совершаемы религиозные обряды, а также воздержаться от таких действий, кои обесценят или обезобразят церковный предмет, а в случае его большой ценности, принять меры к замене его менее ценным предметом ; на заседании комиссии от 22 марта 1922 года постановили признать существенными для интересов культа и необходимыми для совершения религиозных обрядов следующие предметы :

1. Для однопрестольного храма - один ковчег, одно большое и два малых Евангелия, два напрестольных креста, две чаши, один дискос, две лжицы, две тарелочки и два ковшика;
2. Для двух и более престольных храмов: два ковчега, 2 больших и 4 малых Еван-гелия, два напрестольных креста, две чаши, два дискоса, две лжицы, три тарелочки и три ковшика.
3. Сверх того, необходимыми для каждого священника являются дароносица, крест и кадило.

В соответствии с постановлениями ВЦИК и Кубано-Черноморской областной комиссии в марте 1922 года была составлена инструкция «О порядке изъятия церковных ценностей в пользу голодающих» следующего содержания :
1. Отдельские комиссии по изъятию церковных ценностей в отдельских городах и станицах, а председатели комитетов взаимопомощи во всех прочих населенных пунктах области, на основании описей и иных, имеющихся в распоряжении их данных, устанав-ливают очередной порядок работ по изъятию ценностей в зависимости от имеющихся в том или ином храме ценностей, причем в первую очередь подлежат изъятию ценности из наиболее богатых храмов, монастырей, синагог, часовен и пр.
2. Установив порядок ближайших работ, комиссии и председатели комитетов вза-имопомощи назначают день и час производства работ в данном здании и вызывают к назначенному часу причт данного храма, часовни, синагоги и пр. и представителей ми-рян от приходского совета в количестве от трех до пяти лиц со всеми имеющимися у них документами и описями (причем, обязательно, должна быть представлена старая, до 1917 года, церковная опись или инвентарная книга, по коей производится проверка налично-сти церковных драгоценностей.
3. По прибытии причта и представителей мирян на место, комиссии и председатели комитетов взаимопомощи приступают к самому изъятию из церковных имуществ всех драгоценных предметов из золота, серебра и камней, изъятие коих не может существенно затронуть интересы самого культа.
4. Существенными для интересов культа и необходимыми для совершения религи-озных обрядов признаются следующие предметы:
- для однопрестольного храма - один ковчег, одно большое и два малых Евангелия, два напрестольных креста, две чаши, один дискос, две лжицы, две тарелочки и два ковшика;
- для двух и более престольных храмов: два ковчега, 2 больших и 4 малых Еванге-лия, два напрестольных креста, две чаши, два дискоса, две лжицы, три тарелочки и три ковшика.
- сверх того, необходимыми для каждого священника являются Дароносица, крест и кадило.
Изъятию из церковных имуществ подлежат только предметы из золота, серебра и камней, из прочих же металлов (меди, фраже) изъятию не подлежат.
5. Означенные в пункте 4 сей инструкции церковные предметы, если они имеются только в указанном в том же 4 пункте количестве, изъятию не подлежат, хотя бы они бы-ли из золота, серебра и камней; лишь при наличии таких же предметов из менее ценных металлов, первые изъемлются, а вторые (менее ценные) остаются.
6. Замена драгоценных предметов такими же предметами из менее ценных метал-лов обязательна, лишь бы последние были в наличности.
7. Ризы с икон в случае их большой ценности и возможности отделения от икон, подлежат снятию, если снятие их не обезобразит икон и, если ее (ризу) можно заменить другим чем-либо (материей).
8. В случае возникновения каких-либо сомнений при изъятии церковных предметов или возражениям мирян, что данный предмет является существенным и необходимым для культа, необходимо запрашивать разъяснения областной комиссии, а спорный предмет временно оставить в храме, синагоге, часовне и пр.
9. Всем драгоценным предметам, изымаемым из церковных имуществ, составляется подробная опись.
10. При составлении описи изъемлемых ценных предметов, все изъемлемые пре-меты, состоящие из золота, серебра и драгоценных камней точно описываются и уклады-ваются представителем культа под наблюдением комиссии и председателей комитетов взаимопомощи в особые ящики и здесь же отмечаются в имеющейся при храме описи и заносятся в особый протокол, подписываемый как членами комиссии, так и представителями мирян и причта.
Примечание: При отсутствии в наличности какого-либо предмета, значащегося по инвентарной книге, о сем составляется особый протокол и передается в областной отдел юстиции для производства расследования и привлечения виновных к ответственности.
11. Представители мирян имеют право вносить в протокол все свои замечания и возражения по поводу передачи в пользу голодающих предметов, без коих отправление богослужения является невозможным и замены их другими, менее ценными.
12. Все церковное имущество, изъятое на основании настоящей инструкции пред-седателями комитетов взаимопомощи направляется в отдельские комиссии, а последние сдают его в отфинотделы для направления его, в соответствии с инструкцией от 21 января 1922 года, местным комиссиям по учету, изъятию и сосредоточению ценностей, в областные финотделы.
Примечание: 1. Никакой реализации ценностей на местах не производится; 2. Священнослужители, в случае изъявления желания, вместе с представителями власти, сопровождают изъятые церковные ценности из станиц в отделы и далее в область за свой счет.
13. При изъятиях никоим образом не следует давать проявляться в действиях аген-тов власти чувству гнева и презрения к религиозным чувствам верующих и избегать всякого неприличествующего рабочей власти отношения к священнослужителям и верую-щим.
14. Отдельские комиссии по изъятию церковных драгоценностей все описи церковного имущества по окончании работ по изъятию драгоценностей направляют в обл-комиссию и, кроме сего, еженедельно представляют подробный перечень ценностей, изъятых из местных храмов, молелен, синагог и т.п., с указанием названия последних.
25 марта 1922 года газета «Красное знамя» опубликовала архипастырское воззвание и протокол совещания благочинных Кубанской и Черноморской епархии о поддержке действий по изъятию ценностей, что рассматривалось как акт «пожертвования». Публикация имела целью подготовить общественное мнение к предстоящим реквизициям в церквах .

В связи с тем, что накануне проведения кампании изъятия церковных ценностей в храмах и монастырях участились кражи церковного имущества, в конце марта в местные комиссии были разосланы секретные циркуляры из Москвы с предписанием «установить строжайшее наблюдение за производством следствий по делам об участившихся в последнее время кражах из монастырей и храмов» и требованиями: привлекать к уголовной и гражданской ответственности хранителей церковного имущества «даже в тех случаях, когда непосредственные похитители не обнаружены…» .

В начале апреля 1922 года началась кампания по изъятию церковных ценностей. 5 апреля 1922 года председатель Краснодарской отдельской комиссии Онипко сообщал в областную комиссию, что «учет церковного имущества Красотдела не произведен вслед-ствие ненормального получения описей церковного имущества от населенных пунктов, которых до настоящего времени получено только от 5» .

18 апреля 1922 года в г. Краснодар, Предкубполитотдел из Москвы пришла шиф-рограмма, в которой говорилось: «желание духовенства по сопровождению ценностей Москву нужно организовать так, чтобы поехали представители лояльного духовенства, которых можно было бы использовать в Москве. Враждебные попы не нужны» .

19 апреля 1922 года полномочный представитель архиепископа Кубанского сообщал в Кубчероблисполком об ограблении Покровской и греческой церквей г. Краснодара, а также церквей в станицах Андреевской и Афипской .

На этом закончился подготовительный этап изъятия церковных ценностей, а 26 ап-реля началось изъятие. Были изъяты ценности в Екатеринодарском кафедральном соборе (в том числе из хранившегося там имущества домовых церквей бывших епархиального женского и коммерческого училища) и в синагоге. В Екатерининском соборе комиссия после этого работала еще дважды – 28 апреля и 12 мая. 2 и 5 мая изымалось имущество Александро-Невского собора; 6 мая – Дмитриевской и Покровской церквей; 8 мая Николаевской, Троицкой, Ильинской и Скорбященской (при городской больнице); 10 мая Всесвятской (на городском кладбище); 11 мая комиссия посетила Михайло-Архангельское подворье Красногорского монастыря (на углу улиц Гоголевской и Пластуновской (Янковского), из которого изъяли девять серебряных риз с малых икон и две лампады; а также Георгиевское подворье Балаклавского монастыря (на углу улиц Север-ной и Седина), где изъяли две серебряные тарелочки и «лом» (ложки, вилки и др.), вза-мен оставленных чаши и дискоса .

На заседании областной комиссии от 22 мая 1922 года было решено произвести изъятие церковных ценностей из склепов Екатерининского и Александро-Невского собо-ров, а также, из Скорбященской (Во имя иконы Божией Матери Всех Скорбящих Радость) и Кладбищенской (Во имя Всех святых). Вместе с тем, областная комиссия категорически предложила отдельским комиссиям немедленно закончить изъятие ценностей, а все изъятое срочно сдать в областной финансовый отдел. В том же постановлении от отдельских комиссий требовали объяснения о причинах неисполнения окончания изъятия ценностей в установленный срок до 20 мая .

В это же время изъятие проходило и в других населенных пунктах Краснодарского и других отделов Кубано-Черноморской области. Приведем несколько примеров изъятий из храмов Краснодарского отдела.

5 мая доставлены в областной финотдел ценности, изъятые из Михаило-Архангельской церкви ст. Кирпильской Екатеринодарского отдела, а именно: серебряный напрестольный крест (92 зол.), тарелочка (12 зол.), лжица (11 зол.), кадило (75;
зол.), ковшик 17; зол.), украшения с большого Евангелия (1 фунт 91; зол.), всего 4 фунта 12 зол .

8 мая доставлены изъятые из одно-престольного храма ст. Бакинской: один сереб-ряный дискос (26 зол. 56 долей), два креста (1 фунт 25 зол. 48 долей), две тарелочки (18 зол.), одна лжица (6 зол. 36 долей), одна чаша (58 зол. 84 доли) «и два евангелия, из коих одно большое, одно маленькое с серебряными накладками. Ввиду того, что евангелие не представляет из себя ценности, то таковые были возвращены обратно тов. Лобченко по снятии с них серебряных накладок, вес коих выразился в 1 фунт 54 зол. 24 доли, а всего принято 3 ф. 93 зол. 58 дол.» .

16 мая доставлены изъятые из Саввиновской и Успенской церквей ст. Кореновской: одна серебряная чаша (1 фунт 2 зол.), два дискоса (93 зол.), две звездицы (42 зол.), четыре тарелочки (72 зол.), одна лжица (15 зол.), три креста (4 фунта 27 зол.), три под-ставки для крестов (4 фунта), всего 11 фунтов 59 золотников. «При приеме путем сличения каждой вещи с перечнем, указанным в отношении отисполкома, оказались излишне сданными один крест и две подставки для крестов. Означенные ценности приняты и за-числены в счет переходящих ценностей под ст. № 324» .

17 мая доставлены ценности, изъятые из Успенской и Вознесенской церквей ст. Ладожской: одна серебряная чаша (1 фунт 68 зол.), один ковшик (35 зол.), две тарелочки (39 зол.), одна лжица (10 зол.), два кадила ломаных (1 фунт 35 зол.), серебряные крышки и угол с Евангелий и ризы с икон всего 6 фунтов 56 зол.
Из церквей хут. Александровского в это же время доставлены: две серебряные ча-ши (2 фунта 32 зол.), два дискоса (87 зол.), две звездицы (41 зол.), две лжицы (24 зол.), четыре тарелочки (44 зол.), два креста, в том числе 1 крест с эмалью (2 фунта 84 зол.), один Ковчег (2 фунта 75 зол.), одна дарохранительница (65 зол.), одно кадило (87 зол.), серебряные крышки, углы, гайки и прочий лом с Евангелий (4 фунта 64 зол.), серебряный портсигар (43 зол.), один малый серебряный крест (2 зол.), один дискос (2 зол.), одна звездица (18 зол.), 1 лжица (8 зол.), чаша (1 фунт 1 зол.), крышка с Евангелия (20 зол.). Кроме вышеуказанных ценностей приняты, как добровольно пожертвованные церков-ным причтом хут. Болгова один серебряный наперсный без цепи крест весом 6 зол. И один серебряный портсигар, неизвестно кем пожертвованный, весом 43 зол. Всего при-нято серебра весом 28 фунтов 32 зол. Означенные ценности зачислены 17 мая на счет «переходящих ценностей» под ст. № 29 .

22 мая доставлены ценности, изъятые из Рождество-Богородицкой церкви ст. Ста-рокорсунской: одна чаша низкопробного серебра (1 фунт 47 зол.), четыре серебряных креста, в том числе один низкопробный (2 фунта 92 зол.), два серебряных дискоса, в том числе один низкопробный (86 зол.), одна серебряная звездица (20 зол.), две серебряных лжицы, в том числе одна низкопробная (18 зол.), две серебряных тарелочки (35 зол.), од-но серебряное кадило (1 фунт 18 зол.), одна серебряная крышка от евангелия, пять к ней накладок и четыре низкопробных ободка, всего 90 зол. Всего принято серебра весом 9 фунтов 22 золотника 72 доли, каковое и записано на счет переходящих ценностей по ст. № 436 .

29 мая доставлены ценности из церквей ст. Платнировской: серебряная чаша (89 зол.), крышки от Евангелия (2 фунта 55 зол.). Всего принято 3 фунта 48 золотников и за-числено на счет переходящих ценностей под ст. № 373 .

В целом изъятие продолжалось с апреля по июль 1922 года, несмотря на то, что областная комиссия требовала завершить изъятие уже в 20-х числах мая, угрожая мест-ным комиссиям «судом революционного трибунала» .

Из Екатерининского собора было изъято: 12 серебряных чаш, 4 дарохранительницы, 10 дискосов, 9 звездиц, 10 крестов, 2 копья, 7 ковшиков, 15 тарелочек, подставка для креста, 14 риз с икон, дароносица, кадило, ризы с малых икон, подставки с Евангелий и др. всего на 7 с лишним пудов.

Из Александро-Невского собора – 29 серебряных риз, 3 креста, 2 чаши, 2 дискоса, 12 лампад, 2 звездицы, дароносица и дарохранительница, 3 кадила, 2 оклада с Евангелия, а также «лом» (ложки, рюмки и пр.) взамен оставленной серебряной ризы с иконы» - более чем на 6 пудов.

В числе изъятых из собора вещей был деревянный, частично покрытый финифтью крест конца XVIII века, внесенный соборной администрацией в разряд «неприкосновенных». Ввиду громадной исторической ценности его передали 8 июня 1922 года областному правлению по делам музеев, охраны памятников искусств и старины, народного быта и природы. В музей также были переданы из Александро-Невского собора два старинных Евангелия, две чаши и икона Св. Николая Чудотворца .

Подобные перечни были составлены и по всем остальным храмам, вес каждого предмета был учтен с предельной точностью. В Воскресенской церкви на Крепостной площади, под трапезной которой покоился прах основателя города Захария Чепеги, помимо чаши, креста, лампад и риз с икон, были изъяты две серебряные медали и нагрудный знак весом 9 золотников, а также два золотых ордена весом в 6 золотников .

В период изъятия церковных ценностей храмы Кубани лишились многих реликвий и сокровищ, которые собирались долгими десятилетиями. Среди них: «Монаршие дары» Екатерины Великой, состояние престарелого Мокия Гулика, который пожертвовал вой-сковому собору иконы Пресвятой Богородицы и Иоанна Воина, «изображенные на гра-нитуре и вылитые золотом», а также многочисленные пожертвования от местного насе-ления, привыкшего отдавать в храмы различные ценности .

Следует отметить, что процесс изъятия церковных ценностей проходил на Кубани довольно сложно. Верующие противились изъятию как могли. В г. Ейске дело дошло до массового выступления населения, которое среди историков получило название «ейское восстание» или «ейские беспорядки». Над участниками этих беспорядков в марте-апреле 1923 года власти организовали судебный процесс в г. Краснодаре.

События развивались следующим образом. В мае 1922 года комиссия по изъятию церковных ценностей появилась в Михаило-Архангельском соборе, где хранились цер-ковные ценности, собранные несколькими поколениями ейчан. Епископ Ейский Евсевий приказал ударить в набат. На звон церковных колоколов сотни жителей города собрались на Соборной площади, чтобы защитить святыни. Комиссия была изгнана из храма. Положение стало настолько серьезным, что власти приняли решение вывести из казарм войска. С их помощью собравшиеся на площади были разогнаны. По слухам жертвы были с обеих сторон. Кем же был человек, который организовал массовое выступление ейчан против действий советской власти по изъятию церковных ценностей? Это был епископ Ейский Евсевий.

Евгений Петрович Рождественский (Евсевий) родился 22 декабря 1886 года в Там-бовской губернии, в семье священника. В 1907 г. окончил Тамбовскую духовную семинарию; в 1911 году Казанскую духовную академию, получив степень кандидата богословия. В этом же году он был рукоположен в сан иеромонаха, а в 1919 году – в сан архимандрита Московского Свято-Даниловского монастыря. 15 марта 1920 года патриархом Тихоном Евсевий был хиротонисан во епископа Яранского викария Вятской губернии. В конце 1921 года вступил на Ейскую кафедру.

По отзывам современников Евсевий был немногословным человеком, строгим в вопросах церковной дисциплины, противником небрежного отношения к богослужениям. Он стремился сохранить все святые догматы и каноны Русской православной церкви. Именно поэтому он был непримиримым противником так называемых «обновленцев», сторонников движения «Живая церковь», поддерживаемого ВЧК/ОГПУ, что во многом определило всю его дальнейшую судьбу.

В декабре 1922 года Евсевий и 19 наиболее активных участников восстания были арестованы и доставлены в Краснодар в тюрьму ВЧК. 27 марта 1923 года они предстали перед судом ревтрибунала по обвинению в организации саботажа против изъятия церковных ценностей и в «контрреволюционных действиях». «Показательный» процесс длился 23 дня. Заседания суда проводились в помещениях зрелищных заведений и собирали много народу, особенно в субботние вечера. Широко освещавшая процесс газета «Красное знамя» не скупилась на издевательские ярлыки по отношению к обвиняемым, а выступления в суде в качестве представителя общественного обвинения председателя местного общества «Безбожник» некоего Белоусова порой принимали скандальный характер: «воинствующий безбожник» оскорблял не только чувства верующих, но и закон. Мнения публики разделились: как сообщала газета, дамы, некоторая часть работниц, представители нэпа и священнослужители сочувствовали епископу, а «партийная масса» осуждала его действия. Председатель «воинствующих безбожников» потребовал для Евсевия смертной казни. Суд, признав всех обвиняемых виновными и руководствуясь «революционной совестью», приговорил епископа Евсевия (Рождественского) к лишению свободы «со строгой изоляцией» на семь лет. Остальные были осуждены на меньшие сроки. После освобождения Евсевий становится архиепископом Читинским и Забайкальским, а затем архиепископом Екатеринбургским. В 1937 году он был расстрелян как «нераскаявшийся враг народа». В настоящее время Русская Православная Церковь рассматривает вопрос о причислении владыки Евсевия к новомученикам российским .

22 июля 1922 года областная комиссия сообщила об окончании изъятия ценностей в Кубанской области. Только из Краснодара в областной финансовый отдел поступило: серебра – 23 пуда 16 фунтов 57 золотников 48 долей, золота – 16 золотников 27 долей .

В целом же по области (по неполным данным) в облфинотдел поступило: серебра 136 пуд. 1 фунт. 40 зол., золота 4 фунт. 63 зол. 55 долей, серебряных денег: банковских на 41 рубль, разменных на 67 руб. 83 коп., медной монеты на 20 руб. 69 коп. В тексте документа имеется приписка: «Изъятие ценностей по области закончено. Принятие ценностей в обфо продолжается. В обфо имеются непринятые ценности, вес коих неизвестен; не поступили ценности из самых отдаленных пунктов области» .

Таким образом, советское правительство, изъяв церковные ценности для обмена их за границей на хлеб, в количестве, превышавшем нужды голодающих, в основном, оста-вило их у себя. Согласно подсчетам современных исследователей «операция» по изъя-тию церковных ценностей дала советскому правительству в 1922 году 8 тыс. 400 тонн серебра, в то время, как на нужды голодающих было использовано не более 0,6 % выру-ченных средств .

Тем не менее, полученные ценности сыграли важную роль в проведении денежной реформы 1924 года (из золота, изъятого у церкви, были отчеканены советские золотые червонцы). В целом, стабилизация экономики России в тот период в значительной мере произошла благодаря средствам, изъятым у Русской Православной церкви.

Примечания:

1. Государственное учреждение Краснодарского края «Государственный архив Краснодарского края» (далее ГАКК). Ф. Р-102. Оп. 1. Д. 287. Л. 1, 3;
2. Екатеринодар-Краснодар. Два века города в датах, событиях, воспоминаниях… Материалы к Летописи. Краснодар, 1993 (далее Екатеринодар-Краснодар… Материалы к Летописи). С. 473;
3. Воронежский епархиальный вестник. Воронеж. 1992. № 8. С. 21-22;
4. Православный голос Кубани, февраль 2004, № 2 (159) (по материалам книги Михаила Польского Новые мученики российские. Т. 2. Джорданвилл, 1957);
5. ГАКК. Ф. Р-202. Оп. 1. Д. 27. Л. 1;
6. ГАКК. Там же. Ф. Р-102. Оп. 1. Д. 287. Л. 1;
7. ГАКК. Там же. Ф. Р-202. Оп. 1. Д. 27. Л. 1;
8. ГАКК. Там же. Ф. Р-102. Оп. 1. Д. 287. Л. 2;
9. ГАКК. Там же. Л. 3;
10. ГАКК. Там же;
11. ГАКК. Там же. Л. 17;
12. ГАКК. Там же. Л. 14;
13. ГАКК. Там же. Л. 18;
14. ГАКК. Там же. Л. 36;
15. Екатеринодар-Краснодар… Материалы к Летописи. С. 474;
16. Там же;
17. ГАКК. Ф. Р-102. Оп. 1. Д. 287. Л. 44;
18. ГАКК. Там же. Л. 59;
19. ГАКК. Там же. Л. 60;
20. Екатеринодар-Краснодар… Материалы к Летописи. С. 475.
21. ГАКК. Ф. Р-102. Оп. 1. Д. 287. Л. 153;
22. ГАКК. Ф. Р-202. Оп. 1. Д. 44. Л. 7;
23. ГАКК. Ф. Р-202. Оп. 1. Д. 34. Л. 6;
24. ГАКК. Ф. Р-202. Оп. 1. Д. 51. Л. 9;
25. ГАКК. Ф. Р-202. Оп. 1. Д. 39. Л. 21-21-об.;
26. ГАКК. Ф. Р-202. Оп. 1. Д. 35. Л. 9;
27. ГАКК. Ф. Р-202. Оп. 1. Д. 41. Л. 14;
28. ГАКК. Ф. Р-102. Оп. 1. Д. 287. Л. 157, 170; Д. 284. Л. 54-об.;
29. Екатеринодар-Краснодар… Материалы к Летописи. С. 477;
30. Там же. С. 477;
31. Там же. С. 477;
32. Иванов А.Ф. Защитник церковных ценностей. //История Ейска в лицах и событиях. Архив журнала. 2009. Справочник № 5 (46); газ. Красное знамя. 25 апр. 1923. № 89 (896).
33. Екатеринодар-Краснодар… Материалы к Летописи. С. 477;
34. Ф. Р-102. Оп. 1. Д. 287. Л. 176-177 (в приведенных данных имеется несоответствие между сведениями по отделам и итоговыми данными, что, возможно, происходило по причине того, что ценности продолжали поступать из отделов области и после официального окончания их изъятия, вследствие чего цифры постоянно менялись).
35. Русак В. Пир Сатаны. Джорданвилл, 1991. Цит. по Екатеринодар-Краснодар… Материалы к Летописи. С. 474.

Исполнилось 90 лет с начала кампании по изъятию церковных ценностей - очередного звена в беспрецедентных гонениях совесткой власти на веру, церковь и собственный народ. 23 февраля 1922 года вышел декрет ВЦИК о насильственном изъятии церковных ценностей под предлогом помощи голодающим. Поясняя впоследствии смысл этой меры, Ленин в письме членам Политбюро от 19 марта 1922 г. писал: «Именно теперь и только теперь, когда в голодных местностях едят людей, и на дорогах валяются сотни, если не тысячи трупов, мы можем (и поэтому должны) провести изъятие церковных ценностей с самой бешенной и безпощадной энергией и не останавливаясь подавлением какого угодно сопротивления... дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий... Чем большее число представителей реакционной буржуазии и реакционного духовенства удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше» 1 .

Разбор награбленных церковных ценностей в Гохране. Фото 1921 или 1922 г.

Голод и власть

С лета 1920-го по март 1921 года по всей России там, где устанавливалась власть большевиков, проводились насильственные изъятия у крестьян почти всего хлеба и иных продуктов. Уже в январе, т.е. задолго до засухи 1921 г., многим крестьянам было нечем кормиться. После весенней засухи народ был сломлен в большинстве губерний. ВЧК вела тщательную статистику «голодных губерний» и уездов с 1919 г. и напрямую связывала уровень голода с масштабом конфискации сельскохозяйственной продукции.

В 1921 г. голод охватил 37 губерний, главным образом в Поволжье, Приуралье и на Юге. В Киевской губернии стали происходить массовые самоубийства крестьян целыми семьями «вследствие непосильственных продналоговых ставок». Летом 1922 года голодало не менее 30 млн человек. Мировую прессу облетели снимки умирающих детей-скелетов и известия о людоедстве, призывы о помощи голодающим.

Американское управление помощью АRА (American Relief Administration) в августе 1921 г. заключило с советским правительством соглашение и с октября 1921 г. по июнь 1923 г. обслуживало в день до 10,5 млн человек (2/5 из них дети). Однако осенью 1922 г. Москва объявила о наличии миллионов тонн зерна, предназначенного на экспорт. Узнав, что советское правительство предлагает зерно на экспорт и активно вывозит золото и драгоценности на поддержку мировой революции и, в частности, на покупку оружия для новой большевистской революции в Германии, американцы прекратили свою помощь.

К лету 1923 г. сведения о смерти от голода прекратились. В пострадавших от голода губерниях не досчитались 5,1 млн человек (от подобной же засухи в 1891-1892 гг. погибло 375 тысяч человек). Это была крупнейшая в Европе со времени Средневековья демографическая катастрофа.

«Помогите стране, кормившей многих и ныне умирающей от голода...»

Церковь начала искать пути спасения голодающих с лета 1921 г. Патриарх Тихон обратился к российской пастве, к народам мира, к главам христианских церквей за границей со скорбным и страстным посланием, каждое слово которого взывало к милосердию: «...Помогите! Помогите стране, помогавшей всегда другим! Помогите стране, кормившей многих и ныне умирающей от голода...» 2

В храме Христа Спасителя и ряде приходов Москвы патриарх Тихон провел богослужения и призвал верующих к пожертвованиям. Одновременно он обратился к властям с письмом от 22 августа 1921 г., в котором заявил о готовности церкви добровольно помочь голодающим и организовать сбор денежных, вещественных и продуктовых пожертвований. Для организации всестороннего систематического сбора и распределения пожертвований был образован Церковный Комитет в составе духовенства и мирян, работу которого патриарх взял под свое личное руководство. В провинции с той же целью создавалась сеть церковных организаций.

Народ, сам не всегда имеющий даже самого необходимого, сразу же откликнулся на призывы церкви и во всех храмах России с августа 1921 г. начался сбор добровольных пожертвований. Духовенство в свою очередь приступило к созданию епархиальных комитетов помощи голодающим.

Церковь вопреки стремлениям властей ограничить её действия или вовсе запретить ей помогать голодающим к февралю 1922 г. собрала более 8 миллионов 926 тысяч рублей, не считая ювелирных изделий, золотых монет и продовольственной помощи 3 .

Начало Кампании по изъятию церковных ценностей

27 декабря 1921 г. был издан декрет ВЦИК «О ценностях, находящихся в церквах и монастырях», а буквально через 5 дней - 2 января 1922 г. - на заседании ВЦИК было принято постановление «О ликвидации церковного имущества» и вышел декрет об изъятии музейного имущества. 23 февраля выходит декрет ВЦИК об изъятии ценностей, где речь шла об изъятии всех ценностей безо всякого разбора. Патриарх Тихон обнародовал свое послание от 28 февраля 1922 г., осудив декрет как акт святотатства: «Мы допустили, ввиду чрезвычайно тяжких обстоятельств, возможность пожертвования церковных предметов, не освященных и не имеющих богослужебного употребления. Мы призываем верующих чад Церкви и ныне к таковым пожертвованиям, лишь одного желая, чтобы эти пожертвования были откликом любящего сердца на нужды ближнего, лишь бы они действительно оказывали реальную помощь страждущим братьям нашим. Но мы не можем одобрить изъятия из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается Ею как святотатство...» 4

Позиция патриарха Тихона по отношению к декрету разделялась большинством православных верующих 5 . Повсеместно приходские советы начали выносить решения, направленные против изъятия ценностей, миряне организовывались в дружины для охраны храмов. Фактическое изъятие церковных ценностей началось в марте и сопровождалось неотвратимым кровопролитным столкновением народа с властями.

События в Шуе

Первое известие о столкновении верующих с властями пришло из Шуи. 15 марта 1922 г. множество взволнованных верующих оказали сопротивление изъятию ценностей. По ним был открыт пулемётный огонь. В результате столкновения были убиты четверо, ранены десятеро.

Данные уполномоченного СО ГПУ Я.А. Штаммера свидетельствуют, что на площади собралось около 5-6 тысяч человек 6 (общее число жителей Шуи в начале века составляло около 23 тысяч). Кроме Шуи столкновения духовенства и мирян с властями произошли и во многих других окрестных городах. Почти весь текстильный край поднялся на защиту церкви.

Власти действовали молниеносно. 21 марта 1922 г. комиссия ВЦИК выехала на место. Расследование было проведено с необычайной быстротой. Уже 23 марта 1922 г. комиссия пришла к заключению, что «действия уездной комиссии по изъятию правильные» и нужно «довести свою работу до конца». Дело о событиях в городе для окончательного разбора и наказания участников передавалось в Ревтрибунал 7 .

Выполняя директивы центра, в тот же день Н.И. Муралов провел учебно-показательное изъятие ценностей из Воскресенского собора. Для этого им были вызваны сводная рота 146-го полка, пулеметная команда, рота ЧОН, 6 конных милиционеров. С этого времени власти всех уровней начнут активно использовать армию и части особого назначения, превратив изъятие церковных ценностей в крупнейшую насильственную акцию большевиков против церкви. К кампании будут подключены штабы армий, начальники гарнизонов, армейские политорганы, Реввоенсоветы и Генштаб. Армейские подразделения будут применяться в качестве карательной силы.

Ленин настаивал на окончательной и скорой расправе с Русской православной церковью немедленно: «Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать» 8 .

Политбюро ЦК РКП(б) 22 марта 1919 г. приняло план Троцкого по расправе с церковью. Он включал арест Синода, показательный процесс по Шуйскому делу, а также указывал - «Приступить к изъятию во всей стране, совершенно не занимаясь церквами, не имеющими сколько-нибудь значительных ценностей» 9 .

10 мая 1922 г. были расстреляны шуйские протоиерей Павел Светозаров, иерей Иоанн Рождественский и мирянин Пётр Языков.

Шуя превратилась в символ беспрецедентной борьбы властей с церковью, открыла период «охоты» за православным духовенством и его истребления.

Борьба за церковь

Вслед за телеграммой о Шуе в Политбюро ЦК РКП(б) стали поступать многочисленные сообщения об актах протеста из разных городов России. Бурлили центральные губернии, весь Урал и Сибирь, отчаянно сопротивлялись обе столицы.

Церковные волнения приобретали размах и характер стихийного массового народного сопротивления. Источники свидетельствуют о массовом характере выступлений - целыми селами, уездами. Основными очагами выступлений были крупные города - Смоленск, Орел, Москва и Петроград, а также фабричные и торговые города, промысловые села, где преобладала интеллигенция и зажиточные слои. Тамбовщина, испытавшая на себе всю тяжесть политики большевиков, также отчаянно защищала церковь.

Кампания по изъятию церковных ценностей только за первое полугодие 1922 г. вызвала более 1400 случаев столкновений. Судебные процессы над духовенством прошли в 1922-1923 гг. по всей России. В 1923 г. в VI («церковном») отделении секретно-политического отдела ГПУ находилось в производстве 301 следственное дело, было арестовано 375 человек и выслано в административном порядке, в том числе за границу, 146 человек. К концу 1924 г. в тюрьмах и лагерях побывало около половины всего российского епископата - 66 архиереев. По данным Православного Свято-Тихоновского богословского института, общее количество репрессированных церковных деятелей в 1921-1923 гг. составило 10 тысяч человек, при этом был расстрелян каждый пятый - всего около 2 тысяч.

Но этим репрессии против церкви не ограничились, и их динамика говорит о возрастании числа жертв с каждым годом.

Итоги кампании по изъятию церковных ценностей

По документам, в ходе кампании всего было изъято ценностей на сумму немногим более 4,5 миллионов золотых рублей, тогда как ожидалось изъять сотни миллионов. (Напоминаем, что до начала насильственного изъятия ценностей церковь в помощь голодающим добровольно собрала более 8 миллионов рублей). Бо льшая часть изъятого была истрачена на проведение самой кампании, пошла на обеспечение партийного и советского аппарата и безвозвратно исчезла за границей.

Материал подготовлен Анной Сахаровой

1 Письмо В.И. Ленина членам Политбюро о событиях в г. Шуе и политике в отношении церкви 19 марта 1922 г. //см. Архивы Кремля. Политбюро и церковь 1922-1925 гг.

2 Акты Святейшего Тихона... С. 178; Русская Православная Церковь в советское время (1917-1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью / сост. Г. Штриккер. Кн. 1. М., 1995. С.146-147.

3 Васильева О.Ю., Кнышевский П.Н. Красные конкистадоры. М.: Соратник, 1994. С. 157.

4 Акты Святейшего Тихона... С. 190.

5 Одним из исключений был митрополит Петроградский Вениамин (Казанский), который благословил отдать для помощи голодающим и богослужебную драгоценную утварь, оговорив лишь, что это должно производиться не кощунственно и церковь должна знать дальнейшую судьбу изъятых ценностей. И сам владыка, и его ближайшие сподвижники были осуждены и расстреляны летом 1922 г.

6 ГАРФ. Ф.1235. Оп.140. Д.60. Л.693 об., 694-696; ЦА ФСБ. Ф.1. Оп.6. Д.11. Л.61-62; РГВА. Ф.33988. Оп.2. Д.438. Л.243.

8 Письмо В.И. Ленина членам Политбюро о событиях в г. Шуе и политике в отношении церкви от 19 марта 1922 г.

9 Письмо Л.Д. Троцкого в Политбюро ЦК РКП(б) с предложениями о репрессиях против духовенства, принятыми Политбюро с поправкой В.М. Молотова 22 марта 1922 г. // см. Архивы Кремля. Политбюро и церковь 1922-1925 гг.

Большинство источников цитируется по: Н.А. Кривова // Власть и Церковь в 1922-1925 гг. режим доступа: http://krotov.info/history/20/krivova/kriv01.html

Понравилась статья? Поделитесь ей

Распечатать статью